Страсть к вещам небезопасна - Вудворт Франциска - Страница 46

Я пока так и не решилась рассказать Сашке о нас с Кириллом, ждала подходящего момента. О моем переезде к нему она тем более не знала. В то же время подспудно я не хотела, чтобы ее ворчание замутнило безоблачное счастье. Ведь отзовись она об Ольховском плохо — и мы точно поругаемся.

К счастью, подруге было не до меня. Контроль родителей и невозможность поехать к Богдану занимали все ее мысли. Вот и сегодня я зашла к ней в гости после института и выслушала жалобы о том, что в выходные придется ехать на дачу в Малаховку. Мать была непреклонна, сказав, что раз Саша устроила скандал из-за бабушкиных вещей дома, то пусть помогает с их разбором на даче. Я же, слушая это, прятала улыбку от мысли, что мы проведем с Кириллом наши первые совместные выходные, и не нужно будет врать подруге, почему я не дома, а то за эти дни прецеденты уже были.

— Крис, может, ты с нами поедешь? — нарушил мои радужные планы вопрос Саши. Вот как почувствовала!

От необходимости отвечать избавил звонок на домашний телефон.

— Да. Узнала, Вера Игнатьевна… Спасибо…

— Кувшинцева? — одними губами спросила я, и Саша утвердительно кивнула.

Известная художница и скульптор. Мы с Сашей посещали все ее выставки. Они давно знакомы с Аделаидой Стефановной и встречались в каждый приезд Кувшинцевой. Наверное, узнала о смерти.

— Встретиться? — между тем общалась Саша. — Вы в Москве? Проездом? Сегодня…

Саша растерянно посмотрела на меня, а я глазами спросила, в чем дело. Прикрыв трубку рукой, она прошептала:

— Встретиться хочет.

И с не очень счастливым лицом продолжила:

— Да… Да, конечно, смогу… Хорошо. До свидания.

— Что? — спросила я, когда подруга положила трубку.

— Не знаю зачем, но хочет увидеться. Поговорить, — тяжко вздохнула Сашка и с надеждой посмотрела на меня: — Поехали со мной, а? Наверняка хочет узнать подробно, что и как случилось, а у меня уже сил нет говорить об этом.

При этом подруга смотрела так жалобно, что я сдалась:

— Ладно, горе мое. Я тебя даже отвезу, но за это ты завтра едешь на дачу без меня и даешь мне поработать.

— Что, опять занятия? Что-то они у тебя слишком часто.

— Я взяла еще одного ученика.

Практически и не соврала — с Кириллом мы занимаемся по отдельной программе. Ага, для взрослых! С трудом удержала серьезное выражение лица. Неожиданная тайна от подруги просто распирала, но Саша вроде ничего не заметила, а после ее слов улыбаться перехотелось.

— Это из-за телефона? Между прочим, Кристоф звонил и спрашивал, какую бы модель айфона ты себе хотела.

— Надеюсь, ты сказала, что я от него ничего не приму?

— Сказала, — вздохнула подруга, — что ты у нас принципиальная и пусть не тратится. Как у вас с ним?

— Никак. Он звонит, но мне не до него. А у вас с Богданом? — поспешила перевести тему.

— Из-за моих только и остается, что перезваниваться, сама видишь. Днем он занят делами, а вечерами мне из дома не выйти. Родители считают, раз они приехали ненадолго, то я должна проводить вечера с ними. Как будто мне пять лет!

— Вот увидишь, не успеют они улететь, как ты заскучаешь без них!

На мою попытку приободрить Саша ответила кислым выражением лица, но спорить не стала.

— Мы во сколько встречаемся? Где?

Подруга ответила, а я полезла смотреть пробки, заодно набросав сообщение Кириллу, что сегодня буду поздно.

Вера Игнатьевна, как всегда, выглядела безукоризненно. Что-что, а чувствовались у них с Аделаидой Стефановной общие корни и порода. Мать художницы по происхождению тоже француженка, но жили они в Риге. Отец был известным архитектором, а вот их дочь прославилась еще в советские времена, став популярной и одержав много побед в конкурсах. Наверное, именно тогда они с Сашиной бабушкой и подружились.

Художница никак не выдала своего удивления из-за того, что мы пришли вдвоем. Пока мы присаживались за стол, я старательно отводила взгляд от ее изувеченных артритом пальцев. Обычно она носила перчатки, скрывая следы болезни, но сегодня была без них, и я с сожалением отметила, что болезнь прогрессирует.

Она извинилась, что нарушила наши планы, и настояла на том, чтобы в качестве компенсации угостить нас ужином. Пока ждали заказ и ели — говорили на общие темы, обсудили недавно состоявшуюся выставку в Германии, из-за которой Вера Игнатьевна не смогла приехать на похороны и очень сожалела. Лишь потом Саша попросила меня рассказать о случившемся, сославшись на то, что ей тяжело говорить об этом.

Конечно, я постаралась смягчить картину произошедшего, но Вера Игнатьевна не сдержала слез и полезла в свою сумочку за платком. Ища его, она выложила на стол белые шелковые перчатки. Если Саша не обратила на это никакого внимания, то мой взгляд прилип к ним, и я осеклась. Готова была поклясться, что кружево, украшающее перчатки, было в точности такое же, как и на шейном платке Аделаиды Стефановны! Я досконально изучила кусок материи, стараясь понять, что в нем такого необычного, и рисунок кружева узнала бы из тысячи. Мой обескураженный взгляд поднялся выше и встретился с внимательным взглядом художницы, устремленным на меня.

«Она тоже владелица?!» — единственное, о чем могла думать. Во рту пересохло от волнения. Рука потянулась к бокалу с водой, и я жадно выпила.

Перчатки продолжали лежать на столе, притягивая меня как магнитом. Через силу возобновила рассказ, размышляя про себя насчет догадки. Все сходилось! Почему бы не предположить, что перчатки могли дать Кувшинцевой талант в искусстве, а оборотной стороной стал артрит. Так же, как у Аделаиды Стефановны астма. Оставалось понять, к какому виду владелиц отнести Веру Игнатьевну?

Эта элегантная пожилая женщина никак не вязалась с образом Хищницы, но в моей жизни произошло столько потрясений, что доверять я не спешила. После подозрений насчет Богдана и Кристофа уже никому не верила. Кирилл пока изучает информацию о них, не спеша делиться со мной выводами. Хотя чуть ли не ежедневно я слышу восторги насчет установленной защиты данных, и он увлеченно занят взломом, попутно отслеживая все действия Ковальского за ноутбуком.

У Саши зазвонил телефон, и она встала:

— Извините, мама.

К этому времени я уже закончила говорить, и с уходом подруги за столом повисло молчание. Не могла не отметить, как Вера Игнатьевна на меня внимательно смотрит и как будто на что-то решается. Интуиция не обманула.

— Кристина, в последнюю нашу встречу с Аделаидой… — Художница сделала паузу. — Мы говорили с ней о вас.

— Обо мне? — искренне удивилась я.

— Да. Она хотела оставить вам в подарок одну вещь… Скажите, она успела сделать это?

— У меня дневник ее бабушки, — сказала я, не собираясь рассказывать о платке.

— Мари?

— Мари была кузиной, — поправила я, поняв, что меня проверяют. — Ее же имя напрямую не упоминается, но там рассказывается о событиях ее жизни. Скажите, ваша болезнь… это из-за перчаток? Плата? Как астма у Аделаиды Стефановны?

— Ты все знаешь? — с облегчением произнесла она. Взглянув поверх моего плеча, быстро произнесла: — Возьми мою визитку. Здесь адрес отеля и номер, где я остановилась. Нам нужно обязательно встретиться и поговорить!

Убрав со стола перчатки, она достала из сумки визитку. Я только успела спрятать прямоугольник картона, как вернулась Саша.

— Все в порядке? — спросила, заметив, как подруга оживилась, даже глаза заблестели.

— Да, все хорошо.

Я не стала задумываться о причинах ее хорошего настроения, а зря. Стоило обратить внимание на то, как Сашка вертит головой и слишком часто посматривает в сторону входа. Вскоре она расплылась в улыбке, и я оглянулась посмотреть, кого подруга там увидела.

— Это ты им позвонила? — Я с неудовольствием лицезрела идущих прямо к нам Богдана с Кристофом. — Зачем?

— Нет, Богдан мне. Они были неподалеку, и мы договорились встретиться.

— Кто это? — несколько напряженно спросила Вера Игнатьевна, и я с удивлением отметила, как ее лицо покинули все краски.