Скользящие по грани (СИ) - Корнилова Веда - Страница 26

Судя по отекшему лицу начальника охраны и устойчивому запаху перегара, стоящему в его кабинете, здешний хозяин не дурак выпить. Наверняка он еще окончательно не протрезвел после вчерашнего, или же мается похмельем – мне, по большому счету, это без разницы, потому как и в том, и в ином случае нет ничего хорошего. Вдобавок разговаривать с такими людьми довольно сложно.

– Значит, это ты – Дарил с Заячьих Холмов... – мужчина оглядел меня так, словно я была выставлена на продажу. – Или же называешь себя таковой... Может, хотя бы мне скажешь, как тебя в действительности зовут?

– Быстро до вас доходят все то, о чем болтают люди... – пожала я плечами.

– Еще бы – каждый торопится сообщить мне то, что происходит на руднике. Все малейшие сплетни и слухи доносят. Можно сказать, наперегонки несутся, чтоб последнюю новость сообщить, ведь за нужные сведения я имею право немного скостить им срок, а вот за умолчание могу отправить навечно месить тесто... Надеюсь, ты уже знаешь, что это такое.

– Уже сообщили.

– Рад... – мужчина ухмыльнулся. – Я здесь, считай, повелитель и Бог, и от меня зависит многое, если не все. Работа на руднике тяжелая, на износ и убой, но тут никого не жалеют, и впредь делать это не намерены, там более что тюрьмы в стране и так забиты под завязку нарушителями закона, а потому работников на мой век хватит. Итак, как тебя звать по-настоящему?

– Дарил... – пожала я плечами. – Другого имени у меня сейчас нет.

– Значит, упираемся, не говорим всей правды, да еще и лжем в лицо? Сразу видно, что ты еще плохо знаешь здешние порядки. Я и за меньшие прегрешения людей наказываю, но такой красотке, как ты, можно сделать небольшое послабление. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Если будешь хорошо себя вести, то работу тебе предоставлю легкую, и даже приятную – здесь начнешь трудиться, за чистотой следить, порядок наводить...

Ну-ну, выходит, так теперь это называется – следить за порядком... Э, нет, не для того я из тюрьмы выбиралась, чтоб перед тобой послушно хвостиком махать и исполнять все прихоти. Да и иметь хоть что-то с этим типом я не желаю – этих так называемых «приятностей» с меня уже за глаза хватит, дорогой супруг раз и навсегда отбил желание к подобным забавам.

– Порядок – это не по моей части... – усмехнулась я. – Да и хозяйка из меня никакая. С этим делом обратитесь к кому-то другому. Или другой.

– Это не просьба, а приказ.

– Приказывайте кому другому, а не мне. Говорю же – я не любитель вытирать пыль, да и делать это не стремлюсь. Предпочитаю небольшой беспорядок.

– Чего-чего?

– Если вы не понимаете нормальный язык, могу сказать проще: замутите с кем-нибудь другим, благо от кого-то иного отказ на столь заманчивое предложение вы вряд ли получите. Я же в такие игры не играю.

– Никак приятеля себе уже нашла?

– Простите, но это мое дело. Кроме того, если я правильно поняла, вам докладывают чуть ли не о каждом моем шаге, так что не стоит задавать вопросы, ответ на которые вам и без того хорошо известен.

– Надо же, еще и выламываешься... – кажется, начальник охраны не ожидал от меня подобного ответа. – Зря. Я и без того раздумываю, сообщать ли мне о тебе в Тарону, или нет. Голубиная почта у нас хорошо работает, так что задержек с письмами не будет. Баба ты подозрительная, и еще неизвестно, что за птица такая, раз предпочитаешь прятаться от правосудия на каторге. Мало того, что назвалась чужим именем, так еще, как мне сказали, в первый же день пребывания на руднике о побеге разговоры вела...

– Я просто спросила между делом... – а про себя подумала, что тут, и верно, любая болтовня становится известна охране. Надо же: по прибытии сюда я только обмолвилась о побеге – и уже донесли! Хотя людей можно понять: если на этом руднике, и верно, за ценные сведения могут уменьшить срок, то становится понятным, отчего тут все пронизано доносительством.

– А я тебе и так скажу... – мужчина встал напротив меня. – Убежать отсюда трудно, почти невозможно. Вернее, покинуть рудник, пожалуй, можно, но сразу же возникает вопрос – куда отправиться потом? На реку кинешься, чтоб по воде уйти? Не стоит, рыбаки сами не прочь на беглых поохотится, потому как за каждого пойманного им платят неплохие деньги. Рыбацких поселков на реке хватает, а народишко тут внимательный, каждую мелочь примечает, да и ловить убегающую дичь здесь умеют, так что путь по реке отпадает. Остаются лес и горы, но к ним и близко подходить не советую – там такая дрянь водится, что и не описать. По счастью, опасные обитатели тех мест к руднику стараются не подходить, а иначе все здесь было бы куда сложней. Даже местные жители к находящимся неподалеку отсюда горам и лесам стараются не подходить, а с голыми руками и без оружия там и вовсе делать нечего.

– Это мне в вашем кабинете делать нечего... – покачала я головой. – А еще вы мне совсем не нравитесь. Извините, но я не считаю вас героем своего романа – у меня несколько иные вкусы и предпочтения. Надеюсь, мы друг друга правильно поняли. Я могу идти?

– Не выношу наглых баб... – мужчина подошел к столу, на котором стояла бутылка из темного стекла и глиняная кружка. Если мне не изменяет память, то в таких бутылках находится очень крепкое дешевое вино, хотя и паршивое на вкус – у нас в замке конюх любил покупать в трактире как раз такие большие бутылки с крепким содержимым. Правда, после излишнего принятия горячительного конюх по утрам со стоном хватался за больную голову, и давал очередное обещание больше никогда даже не смотреть на эту дрянь, то бишь это мерзкое пойло!.. Тем не менее, у подобных крепких напитков поклонников хватало, и сейчас я вижу перед собой одного из них. Правда, когда начальник охраны попытался, было, налить вино в кружку, то оказалось, что бутылка уже пуста, потому как ее содержание к этому времени выкушано подчистую. Естественно, подробное никак не могло улучшить настроение человека, у которого с перепоя трещит голова, и потому мужчина заговорил зло и отрывисто:

– Уговаривать тебя я не собираюсь, тем более что через день-другой ты сама ко мне на коленях приползешь, прощения попросишь, а пыль и грязь только что не языком вылизывать начнешь. Для этого всего-то и требуется, чтоб ты денек тесто помесила – этого тебе с лихвой хватит на то, чтоб гонор поубавила, и в башке просветление появилось. Как только поумнеешь – у нас с тобой другой разговор будет, а сейчас пошла вон.

Вот уж подобное я сделаю с удовольствием, потому как у меня не было ни малейшего желания и далее оставаться в этой комнате и видеть раздраженную физиономию ее хозяина. Судя по ухваткам этого человека, он явно выбился из низов, чем невероятно гордится, и теперь вовсю пытается использовать свое положение для того, чтоб наконец-то ощущать себя здесь царем и богом. Ничего нового, обычная философия мелкого человека. Конечно, аристократы тоже бывают разными – мой муж наглядный тому пример!, но то, что здешний начальник охраны не имеет никакого отношения к высокородным – в этом у меня не было никаких сомнений. Вообще-то настоящий аристократ, пусть даже и стоящий на службе в страже, сюда вряд ли сунется, предпочтет иное место службы, куда более безопасное для здоровья и более близкое к столице. Не исключаю и того, что одной из причин того, что этот тип находится здесь, является банальная жадность: могу побиться об заклад, что к пальцам начальника охраны прилипает кое-что из добываемого здесь серебра.

Что же касается новой работы, куда меня отправил начальник охраны, то есть туда, где люди месят ногами каменную муку с ртутью... Если честно, то ранее я и сама хотела подойти к тем каменным резервуарам. Почему? Просто меня еще вчера сложилось впечатление, что неподалеку от них находится самое удобное место для побега. Ладно, поглядим.

Правда, как оказалось, что для начала я должна была переодеться – сняла свое платье, и вместо этого получила какие-то потрепанные мужские штаны с бесформенной поношенной рубашкой. Похоже, начальник охраны решил заранее меня унизить, заставив надеть на себя чье-то старье. Ну, подобным меня не напугаешь, тем более что дыр в этой одежде нет, а мое простое платье, сшитое из тонкого льна, пусть даже грязное и провонявшее запахом тюрьмы, все же выглядело слишком изящным и дорогим для этого гиблого места.