Попаданка в академии драконов 3 (СИ) - Свадьбина Любовь - Страница 30

Он приседает и подхватывает с земли мелкие золотистые камешки, протягивает руку в сторону:

— Пушинка, обменяй на них еды для Леры.

— Пф!

— Пушинка, — в его голосе звучит металл.

Прижав уши с кисточками, она подбегает к нему на задних лапах, стягивает с ладони золотые самородки и поднимается в небо на непропорционально маленьких крыльях.

Она улетает всё дальше, к бурлящим водопадам. С этого островка видно, что многие из них сходят вниз в две-три ступени.

А мы с Арендаром остаёмся наедине. Если, конечно, здесь не проживает ещё какой-нибудь официально покойный представитель рода Аран.

Арендар разворачивается, и… он изменился. За те несколько дней, что мы провели вдали друг от друга, он… возмужал. Он и чуть выше, и крепче теперь. В самой его позе столько уверенности и мощи, что коленки дрожат. А выражение лица, а взгляд — прожигающий, придавливающий, подчиняющий.

Он приближается вплотную, и кажется, что закрывает собой само солнце. Нежность его пальцев, касающихся моих скул и губ, не вяжется с грозным обликом.

— Арен, нужно сообщить о нападении на Пат Турин.

— Уже сообщил через метку… Лера, я так скучал по тебе.

Даже интонации его голоса теперь сильнее, пробирают насквозь, до мурашек и сладкого тянущего тепла внизу живота.

— Ле-ра…

Прикосновение губ к губам, неудержимо вторгающийся в рот язык, скольжение горячих пальцев по шее… страшно от того, какой властью каждое его движение обладает над моим телом, от того, как всё внутри вздрагивает и сжимается в такт движению его языка, слишком напоминающему не только поцелуй, но и самообладание.

Арендар прижимает меня к себе, его сердце бешено стучит, а мои ноги уже не держат, только разум ещё бьётся в сети расцветающего желания, пытаясь отговорить. Разум и страх, что сердце не выдержит этой переплавляющей тело мощи. Страх колет всё сильнее — страх доверить сердце, чувства. Жизнь — хоть сейчас, а чувства почему-то страшно. И я зажмуриваюсь, пытаюсь утонуть в поцелуе. Я задыхаюсь от этого противоречия. И Арендар отпускает, позволяет вдохнуть, прикусывает раскрывшиеся губы, целует подбородок, шею.

Подхватив меня на руки, шагает между низких персиковых деревьев под более высокие груши. Там навес из камней, журчит источник, ложе в тени покрыто плотным зелёным мхом.

— Мы что, сейчас?.. — впиваюсь в рубашку Арендара.

— Я чувствую, что ты ещё боишься, — он укладывает меня на тёплый, нежный мох. — И… ситуация такова, что у отца нет возможности отпустить меня на две недели брачного периода. — Арендар ложится рядом, оглядывает меня с головы до ног. — А я бы не хотел, чтобы нам в это сладкое время кто-то мешал, Ле-ра…

В его голосе столько обещания всякого… разного. Он касается пальцами моих губ, скользит к шее, и ногти в пути к ключицам превращаются в когти, слегка царапают кожу острыми кончиками. Меня снова опаляет жаром, от затронутых когтями мест раскатываются по телу волны странных ощущений. Арендар продолжает низким, томным голосом:

— К тому же, поразмыслив, я нахожу, что в ожидании, томлении и медленном завоевании есть особая прелесть, недоступная тем, кто полагается на силу ритуальной крови. — Его коготь добирается до самой глубокой точки декольте между грудями и начинает медленно, неумолимо вспарывать платье сначала до нижней границы рёбер, потом до пупка, ещё ниже. — Особая сладость чувствовать, как твоё желание борется со страхом…

Перехватываю его запястье руками, а он… Арендар наклоняется и, носом сдвинув край платья, скользит по коже языком. Тело будто пронзает током, от прикосновений темнеет в глазах и пересыхает во рту. Отпустив запястье Арендара, зарываюсь пальцами в его волосы, но руки так ослабевают, что оттолкнуть нет сил. Арендар перебирается губами на другую грудь, а эту охватывает освободившейся рукой. Так жарко и томительно, что хочется стонать в голос.

Я закусываю запястье. Но эта боль меркнет за сотнями оттенков сладостных ощущений от касаний и поцелуев. Разум затмевает, и просветление накатывает лишь в миг, когда Арендар устраивается между моих ног. Он уверенно отводит мою руку от губ, нависает, загораживая крыльями свет. Он прижимается так сильно, что ощущаю его сквозь складки плотного подола, как если бы их не было вовсе. Ну, мне так кажется…

Возразить не успеваю — поцелуй перехватывает дыхание. Снова обжигает, прожигает насквозь. Кожа так чувствительна, что скольжение рубашки и тела Арендара по обнажённой груди вышибает искры. Это только поцелуи, касания, слишком тесные объятия, слишком тело к телу движения, от них я содрогаюсь до кончиков пальцев. Невыносимое вязкое удовольствие охватывает меня, срывая вскрик-стон. Арендар застывает, заглядывает в глаза, проводит пальцем по дрожащим губам. Я задыхаюсь, а по телу растекается сладкая истома.

— Меня ждут очень жаркие две недели, — шепчет Арендар.

Понимание накрывает волной жгучего смущения, опалившего лицо, шею и уши.

— Ты так соблазнительно краснеешь…

Что-то шмякается в затылок Арендара и, отскочив, падает рядом со мной, обдавая резким запахом копчёного мяса. Окорок. В затылок Арендара прилетел окорок, но откуда?

— Иверг!

Брошенный раздувшейся Пушинкой каравай Арендар благополучно перехватывает, скатывается с меня, и я тут же стыдливо сдвигаю ноги. Садясь, подтягиваю колени.

Вздувшаяся Пушинка стоит напротив нас, дёргая хвостом, как разъярённая кошка. Только эта кошка размером с пони, и из глаз буквально сыплются молнии.

— Ну подумаешь, пролетелась немного, — широко улыбается Арендар. — Ничего я с твоей хозяйкой не сделал и раньше свадьбы не тронул, не переживай, она столь же…

Выгнув спину, Пушинка подскакивает к нам, шипит на него.

— Пушинка, что случилось? — Отодвигаюсь подальше, чтобы ненароком не попасть под сыплющиеся из глаз молнии.

— Переживает, как бы я тебе не навредил. — Поднявшись, Арендар протягивает мне руку. — Пора возвращаться.

Щёки снова опаляет, и я отвожу взгляд:

— Не могу.

— Почему?

— В ногах… такая слабость… и платье…

— Аспутился! — выфыркивает Пушинка. — Аконище эстыжее!

— С платьем я, пожалуй, погорячился… — Арендар постукивает когтем по губам. — Но это дело поправимое.

Ну, если смотреть в целом, то Арендар слово сдержал и платье поправил. Но в магазине платьев под озадаченным взглядом продавщицы я заливаюсь жгучим румянцем. Потому что починка заключалась в проковыривании когтём дырок вдоль разреза и шнуровании платья верёвочкой, связанной из оторванных от рубашки Арендара полосок. Оба мы выглядим… специфично. Пушинке хорошо, она скрывается от позора невидимостью.

Я прячусь за Арендара.

Зачем он телепортировал нас в роскошный большой магазин? Мог в какую-нибудь маленькую лавочку…

— Моей избранной нужно красивое, удобное платье, — Арендар вскидывает руку, похоже, демонстрируя родовую метку. — Запишите на счёт императорской семьи.

Женщина роняет что-то звонкое.

— Д-да, с огромным удовольствием. Сейчас покажу каталог. Желаете чай? Кофе? Какао?

— Мы торопимся.

Спешка… как сказал Арендар, лишь внезапно перемещаясь в магазины и рестораны, которыми прежде не пользовались, мы можем надеяться на относительную безопасность. Сказал за секунду до перемещения в этот шикарный магазин с кожаными диванами, шёлковыми обоями, тяжёлыми бархатными портьерами и мраморным камином.

Разговор о моей особой способности снова откладывается.

К тому же сейчас, несмотря на волнение, я не вижу ничего особенного, а ведь должна видеть магию Арендара, ещё что-нибудь.

— Прошу мисс, — к голосу женщины возвращается уверенность. — Какой фасон вы предпочитаете? Цвет?

Ещё бы знать, как их фасоны называются. В прошлое знакомство с модисткой я запомнила мало.

— Что-нибудь удобное, — прикрывшись руками, выбираюсь из-за Арендара. — И крепкое, очень крепкое.

— Пф, — невидимая Пушинка задевает боком мой подол.

Статная женщина смотрит мне в лицо с невозмутимостью, чем-то напоминающей титаническое спокойствие Халэнн.