Рыцарь XX века
(Повесть о поэте Абд ар-Рахмане аль-Хамиси из долины Нила) - Моисеева Клара Моисеевна - Страница 20

Отчаяние Абд ар-Рахмана было безгранично. Почему так жестока судьба? Как случилось, что он не успел помочь матери? Не заработал денег на врачей, на лекарства. Он так мечтал заботиться о маме. Она была так добра. Она была так красива. Как жить в полном одиночестве? Когда он был мальчиком, его никогда не покидала надежда вернуться к маме. Он вернулся… Поздно! Поздно! Как жестока жизнь! Каким сильным нужно быть, чтобы выжить. Отчим сказал, что на днях покидает Каир, где ему не было счастья. Он забирает с собой Бусайну, уезжает к своим братьям, они обещали ему помочь.

— Ты уже взрослый, устраивайся, Абд ар-Рахман, — сказал он через несколько дней, укладывая вещи. — Я не предупредил тебя, квартира сдана хозяину. Сегодня он займет ее. Поищи себе ночлег.

Абд ар-Рахман простился с Бусайной, которая не переставала плакать и умоляла поехать с ними. Она полюбила своего старшего брата и помнила, с какой любовью мама встретила сына. Но что делать? Жизнь жестока.

Аль-Хамиси разыскал свой старенький портфель, сложил в него несколько рубашек, бритву и зубную щетку — все его достояние. Значительное место заняли рукописи. Теперь он будет все это таскать с собой. Денег хватит на несколько завтраков. Отныне он среди многих бездомных жителей богатой египетской столицы. Он будет проводить ночь на скамье в парке. А больше негде.

Первые несколько ночей он не мог уснуть. Не мог приспособиться. Не мог улечься на узкой и короткой скамье. Надо было суметь подобрать ноги, чтобы не висели, портфель положить под голову. Лучше было сидеть. Но кто бы мог подумать, что сидеть на жесткой скамье целую ночь — настоящая пытка.

Как-то, дождавшись утра, аль-Хамиси побрел по узеньким улицам старого города и вдруг увидел Бадиу. Она радостно бросилась к нему:

— Абд ар-Рахман! Какая счастливая встреча! Я часто думала о тебе, беспокоилась. Нашел ли ты работу? Как устроился? Мне повезло. Я разучила все твои песни из нашего репертуара и постоянно выступаю в одном хорошем ресторане. Я довольна! Видишь, даже приоделась. У меня есть деньги. — Она весело щебетала и, не услышав ни одного слова, вдруг остановилась и спросила: — Что с тобой, Абд ар-Рахман? Ты так печален. Что-нибудь случилось?

— Много горя, — ответил аль-Хамиси. Он рассказал обо всем, что произошло в его семье за последнее время. Рассказал о том, что нет у него крыши над головой и надо искать работу, а если не найдешь — погибнешь.

— Это ужасно! Это невозможно допустить. Ты не должен ночевать на бульваре. Ты пойдешь со мной, мы будем жить на заработанные мною деньги. Я тебе обязана своими успехами. Твои песни помогли мне сделать карьеру.

Меня охотно слушают. Даже есть поклонники, которые приходят в ресторан, чтобы услышать Бадиу.

— Ты очень добра, Бадиа. Но я не могу воспользоваться твоей добротой. Мужчина должен сам добывать свой хлеб. Недостойно мне быть иждивенцем.

Они простились. Больше аль-Хамиси не встречал Бадии, своей первой любви, светлой и чистой.

Бездомный Абд ар-Рахман аль-Хамиси ночевал на бульварах. На восходе солнца он вскакивал со своей узкой скамьи, брал портфель и отправлялся искать работу.

Вчера ему обещали временную работу корректора в одной маленькой, захудалой газете. Он пришел в редакцию за несколько часов до открытия, неподалеку — кафе «Баб аль-Хальк», здесь пили кофе журналисты, но Абд ар-Рахману не на что было выпить кофе, и он ходил вокруг дома, чтобы убить время.

Кто-то окликнул его. Неужто Ахмед-Мухаймар, старый школьный товарищ? Откуда? Не ожидал такой встречи! Они радостно обнялись. Ахмед тоже раньше сочинял стихи. Есть о чем поговорить.

— Поздравляю, Абд ар-Рахман! Тебе повезло! Ты сразу забрался на Олимп. Я рад! Только что прочел в журнале «Аль-Рисаля» два твоих стихотворения.

Ахмед сиял от восторга, он искренне рад, обнимал и целовал аль-Хамиси, не ведая, что принес другу необыкновенный сюрприз.

— Покажи журнал! — попросил Абд ар-Рахман. — Я его еще не видел.

Он схватил журнал, быстро раскрыл. «Я и ты» напечатано. А вот и другое стихотворение. Удивительно! Может быть, еще напечатают? Ведь он послал не менее десятка своих стихов.

— Я никогда не был в этой редакции, — признался аль-Хамиси. — Послал стихи просто так. Без всяких надежд. Там печатают известных богатых, а я для них — никто.

— Но ведь печатают! В таком журнале! Иные десятки лет добиваются этой чести, а ты удостоился в начале пути. Хороший признак. Пойдем в кафе, посидим, поговорим. Тут должны прийти мои товарищи. Им нужны какие-то песенки для фильма. Платят мало, но все же. Хочешь подработать?

Ахмед-Мухаймар вдруг обратил внимание на печальное лицо друга.

— Очень хочу. Я пока еще не у дел. Нет постоянной работы. — Абд ар-Рахман не стал рассказывать о своих бедах, о том, что нет крыши над головой и кофе в этом дешевом кафе ему недоступно.

— Я заплачу. Пойдем.

Друзья заняли столик и заказали кофе. В ожидании его Ахмед-Мухаймар снова открыл журнал и прочел:

Хорошо! — сказал он. — У тебя талант.

Пришли товарищи Ахмеда. Познакомились, посмотрели журнал, пришли в восторг.

— Что же ты молчал, Ахмед, не сказал нам, что знаком с таким хорошим поэтом! — Молодой человек с крошечными черными усиками и темными лукавыми глазами с укоризной обратился к Ахмеду. А потом пожал руку аль-Хамиси и тут же предложил написать для фильма десять песен.

— Я должен познакомиться с сюжетом фильма, когда можно это сделать? — Аль-Хамиси уже решил, что при любых обстоятельствах возьмется за эту работу, но счел нужным предупредить, что напишет лишь в том случае, если ему понравится замысел сценариста.

— Сейчас все узнаешь! — воскликнул молодой кинодеятель с черными усиками. Заказал кофе, закурил сигарету и стал рассказывать малопривлекательный сюжет.

Аль-Хамиси делал себе какие-то пометки. Дослушал. Подумал, что продает душу дьяволу, но тут же сказал, что песни будут готовы к завтрашнему утру.

— Так скоро? — обрадовался заказчик. — Это нас устраивает! Только должен тебя предупредить, нужна моя подпись. А что касается оплаты, я думаю, ты не взыщешь.

Полфунта за песню. При такой быстрой работе можно хорошо заработать.

Последние слова Абд ар-Рахман пропустил мимо ушей. Его мучила мысль о том, что негде сесть писать. На скамье в парке не напишешь.

— Уговорились! — сказал аль-Хамиси и поднялся, чтобы проститься.

Когда Абд ар-Рахман скрылся в дверях редакции маленькой, ничтожной газетки, Ахмед-Мухаймар обрушился на товарищей с упреками:

— Как вам не стыдно! Как можно так нагло грабить человека. Я знаю, вы получите по десять фунтов за песню, а человеку, который в нужде, вы даете полфунта. Нет у вас совести!

— За ночь заработать пять фунтов — совсем неплохо, — заметил лукавый молодой человек с черными усиками.

Второй, меланхолически настроенный, с бородавкой на правой щеке, что-то искал в своей папке, а потом вытащил рукопись и сказал, что завтра же предложит этому поэту написать песни для нового сценария.

— На этот раз, — предупредил он товарища, — будет стоять мое имя под песнями.

Молодые люди были на побегушках у маститого постановщика и выполняли его поручения. Сейчас им досталась легкая пожива, они были довольны. Ахмед, рассерженный и возмущенный, сухо раскланялся и подумал, что только беда может заставить талантливого поэта продавать свое имя бездарным дельцам.