Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка
(Романы) - Бээкман Эмэ Артуровна - Страница 64

Даже те жены беженцев, которые остались на поле из чувства долга, работали без всякого энтузиазма. Они глазели по сторонам и разговаривали, зачастую забывая шевелить руками.

Випси очень скоро надоело работать на рихваских хозяев. Вскочив, она подбежала к Молларту, который стоял у телеги и курил.

— Ты научился хромать? — быстро спросила Випси ветеринарного врача.

Леа Молларт тоже встала, не закончив полоски, и, массируя спину, подошла к телеге. Бенита увидела, как Молларт протянул ей папиросу.

Тогда Бенита решила позволить себе минутный отдых. Оглядывая поле и подбирая оставшиеся на поле клубни, она отправилась послушать, о чем говорит Випси.

— Ты опять забыл, как ходили Пауль и Паулине? — настойчиво спросила Випси.

Молларт смотрел в сторону.

— Помнишь, что ты должен был говорить? — спросила Випси, смахивая землю с подола юбки. Отряхнув также пеструю варежку и поправив на голове скрученный из шали тюрбан, она стала не отрываясь смотреть на Молларта.

— Поиграем, если хочешь, — беспечно ответил Молларт.

— Иди сюда, — скомандовала Випси.

Увидев, как Эрвин Молларт берет под руку Випси, Леа удивленно пожала плечами.

— Не все ли равно, где и с кем человек проводит время? — насмешливо бросил Молларт своей бывшей жене.

Леа сдернула с головы платок и пригладила волосы.

— Сожалею о сделке, — сказал Молларт, делая шаг больной ногой.

— Что сделано — то сделано, — включаясь в игру, скороговоркой произнесла Випси, припала на ногу и, покачиваясь, пошла рядом с Моллартом.

— Сожалею о сделке, — вздохнув, повторил ветеринарный врач.

Леа Молларт с убийственной серьезностью наблюдала за происходящим.

— Что сделано, — прощебетала Випси, хихикнув, — то сделано! — закончила она торжествующе.

Бенита ждала, что Молларт, говоря «сожалею о сделке», многозначительно посмотрит на свою жену. Но он не сделал этого. Бениту огорчила и удивила его порядочность. Ее почему-то глубоко задело, что Молларт даже косвенным намеком не хотел оскорбить свою бывшую супругу.

Бенита приготовилась сказать что-то резкое, чтобы освободиться от тяжелого осадка на душе. Но ее внимание отвлек зеленый газик, сворачивающий из-за лип на заросшую рихваскую дорогу.

Машина, замедляя ход и подпрыгивая, подъехала к строениям и, дернувшись, остановилась перед воротами риги.

Випси тут же оставила Молларта. Она где-то позабыла свою палку и поэтому торопилась привязать белое полотнище к мотыге, которую подобрала в начале борозды.

Леа Молларт, увидев военных, прильнула к своему бывшему мужу. «Только бы она не стала хохотать», — с испугом и злобой подумала Бенита. Хозяйка Рихвы успела также заметить, что приближающиеся к риге Молларты покачивались в такт из стороны в сторону, словно жена тоже была хромой.

«Сожалею о сделке, сожалею о сделке», — стучало в голове у Бениты.

Хозяйка Рихвы словно сразу отяжелела, с каждым шагом ее ноги все глубже увязали в земле. Расстояние от телеги к сараю казалось нескончаемым.

— Не стреляйте, у меня белый флаг! — еще издали крикнула Випси и помахала привязанным к мотыге полотнищем. Путаясь в юбке, старуха засеменила к газику, ей во что бы то ни стало надо было успеть подойти первой, потому что на ее плечах лежал тяжкий груз спасительницы своего народа.

Офицер, сидевший рядом с шофером, вышел из машины и спросил у запыхавшейся Випси на чистом эстонском языке:

— Милая мамаша, с чего вы взяли, что мы будем стрелять в вас?

Заметив Моллартов, военный обратился к ним:

— Мы думали, здесь штаб.

— Нет, — неестественно звонким голосом ответила Леа Молларт.

— Кто знает здешние окрестности? — спросил офицер и вытащил планшет.

Бенита робко подошла поближе.

Офицер показал на здание мызы, где находился дом для престарелых, и спросил:

— Какое расстояние до него?

— Три километра, — пересохшими от волнения губами ответила Бенита.

Повернувшись к своим спутникам, оставшимся в машине, офицер-эстонец повторил ответ Бениты по-русски.

— Я сам из-под Вильянди, эти края мне не знакомы, — извинился военный перед Випси и смущенно улыбнулся.

Из риги доносился взволнованный шепот. Внезапно ворота распахнулись и оттуда посыпали беженцы.

Офицер-эстонец удивленно уставился на них.

На то была причина: выходившие из риги люди держали в руках белые тряпки.

Сидевшие в машине русские, словно по команде, сдвинули на лоб шапки и почесали затылки.

Офицер-эстонец пожал плечами и постарался спрятать улыбку в уголках рта.

— Кто эти люди? — спросил он Бениту.

— Военные беженцы и «лесные братья», — виновато ответила Бенита.

— Что за комедию они ломают? — спросил офицер.

— Не стреляйте, у нас белые флаги, — громким голосом повторила Випси.

Офицер рассмеялся. Одна половина его лица сморщилась, а вторая, которую наискось перерезал шрам, осталась неподвижной.

Когда приступ веселого смеха у него прошел, офицер попросил:

— Дайте нам попить, и мы двинемся дальше.

Леа Молларт первой сбросила с себя оцепенение и помчалась прямиком к колодцу.

Заморыш Карла спрятал свой флаг за спину. Облизнув от смущения губы, он набрался смелости, вышел из толпы, и, запинаясь, спросил:

— Что должны делать «лесные братья», то есть партизаны?

Беженцы с испуганными лицами выслушали наглый вопрос заморыша Карлы и теперь ждали, что ответит офицер.

— Отправляйтесь в Таллинн. Там будет парад победителей, — посоветовал офицер. Ему снова пришлось сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться.

— Ах вот что, — кивнул заморыш Карла и задумался.

Прибежала запыхавшаяся Леа Молларт и, откинув назад прилипшие ко лбу волосы, протянула офицеру-эстонцу продолговатый молочный бидон, взятый из корыта, куда он был поставлен охлаждаться.

Офицер с благодарностью принял его, поднес ко рту и стал пить.

— Прекрасное холодное молоко, — похвалил он. — Парное никак не лезет в горло, а холодное могу пить и днем и ночью.

Он протянул бидон в машину, предлагая русским попить молока.

— Надо бы принести кружки! — воскликнула одна из женщин. Но спутники офицера были согласны пить прямо из большого бидона. Вытерев губы, один из них что-то сказал по-русски.

— Большое спасибо, — перевел офицер-эстонец, возвращая бидон Леа Молларт. Сев рядом с шофером, он поднес руку к козырьку и кивнул людям, стоявшим перед ригой.

— Мы можем возвращаться домой? — выпалил кто-то из задних рядов.

— Ну разумеется, — улыбнулся офицер.

Шофер включил мотор. До лип газик ехал задом. Машина шла быстро, словно к кардану была привязана натянутая резинка. Выехав на дорогу, газик, поднимая пыль, описал круг и помчался к дому для престарелых. Проехав мостик, машина исчезла за ольшаником.

Парабеллум задумчиво почесал подбородок.

— Теперь мне ясно, — сказал он, — гибралтарские скалы я так и не увижу.

— Как сон, — вздохнула Леа Молларт, неизвестно, по поводу ли скал или побывавшего здесь газика.

— Немцы драпают, как русские в сорок первом, — насмешливо сказал Яанус.

— Линия фронта пожирает километры, — со знанием дела заметил солдатик.

— Интересно, скоро ли русские объявят мобилизацию? — озабоченно спросил заморыш Карла.

— Будь уверен, — ответил Парабеллум. — Партизаны, как по команде, войдут в состав освободительных войск. Мчись сегодня вечером в штаб и записывайся.

Заморыш Карла сплюнул.

— Мое имя выгравировано на кладбищенском кресте.

— Нашли дураков, — возмутился солдатик.

— У нас дома картофель не убран, — вздохнула кулливайнуская Меэта. — Как бы не было заморозков.

— Да, мы уже глаза намозолили рихваским хозяевам, — кивнула головой слабая половина унылой пары.

— Не знаю, как там в Тарту, может, камня на камне не осталось? — встревоженно заметила Леа Молларт.

— Кровь не просочилась в землю! — взвизгнула Випси, пощупала свои руки и с победоносным видом огляделась вокруг.