Вторая попытка (СИ) - Демченко Антон - Страница 17

- Садись на свободное место, Ерофей Павлович. - Пророкотал куратор. - С однокашниками познакомишься на перемене, а сейчас, пожалуй, приступим к первому уроку в этом году.

По классу прокатился короткий недовольный бубнёж, но стоило прозвенеть звонку, как весь шум тут же стих и ученики, открыв пустые тетради, уставились на куратора. Однако, дисциплинка здесь, что надо...

Первой перемены, ощущая на себе взгляды одноклассников, я ждал с некоторым напряжением, и был даже рад, когда куратор не соизволил сделать перерыв меж двумя частями сдвоенного урока алгебры. Это дало мне дополнительные сорок пять минут на моральную подготовку к более тесному знакомству с классом. А вот мои однокашники явно были недовольны таким "попранием святой перемены", но особо не шумели. Куратору достаточно было заявить, что особо "уставших" ждёт персональное задание на дом, и буча утихла, так и не начавшись.

Зато после завершения второй части урока, одноклассники насели на меня капитально. Они даже дверь в кабинет заперли, чтоб никто не помешал допросу. И посыпались извечные "кто", "откуда", "как" и тому подобное. Впрочем, всё оказалось не так страшно, как мне думалось. В душу никто особо не лез, прошлым интересовались лишь в варианте "откуда приехал в округ", и не более. А к началу следующего урока от меня и вовсе отстали, так что я, наконец, смог вздохнуть свободнее... пока не выяснил, что предстоящее занятие будет посвящено местной политической географии.

Взрослые устают на работе? Как бы не так! Вот семь уроков для ещё не избавившегося от гиперактивности, растущего организма, это да... это усталость. Правда, и проходит она очень быстро, так что, уже через час, о школьных нагрузках даже не вспоминаешь, но весь этот час я чувствовал себя натуральной медузой, расплывшейся такой, безвольной морской тварью, вынесенной волной на обжигающе горячий песчаный пляж. Умереть, не встать!

Проглотив остатки мороженого из третьей по счёту креманки, я, наконец, почувствовал себя живым и, с облегчённым вздохом откинувшись на спинку лёгкого скрипучего креслица, окинул взглядом веранду небольшого летнего кафе и сонную улицу за ним.

Цветастый навес этого заведения попался мне на глаза, когда я прогуливался по улицам Ведерникова юрта, пытаясь прийти в себя и вытряхнуть из гудящей головы всё, что умудрились в неё напихать учителя в первый учебный день. В кармане у меня позвякивало десять монет по двадцать копеек, четыре из которых я должен был отдать за парковку летяги, а остальные... Собственно, деньгами меня снабдила тётка Ружана, перед отъездом в город, с тем, чтобы я мог перекусить в гимназической столовой, но заглянув туда, я понял, что есть в таком бедламе просто не смогу, и слинял, пока головная боль, нараставшая с каждым часом проведённым в гимназии, не взорвала мне голову.

Кстати о деньгах... я включил зерком и, открыв записную книжку, застучал по виртуальным клавишам, вводя очередную строку. Два рубля - небольшие деньги, но учёт, прежде всего. Свои долги я предпочитаю помнить и отдавать, во что бы то ни стало. А по отношению к Бийским, у меня столько долгов образовалось, что даже записывая их в зерком, я рискую что-то упустить. Ну, пусть своей помощью по хозяйству я, худо-бедно, могу оправдать затраты на моё проживание в их доме. Пусть подержанные вещи с плеча Брана, из которых тот вырос добрых двадцать лет назад, можно скинуть со счетов, хотя это далеко не обноски, но вот карманные деньги, которые тётка Ружана заставила меня принять, и отданная в моё распоряжение летяга, это уже совсем другое дело. А ведь есть ещё и то, что никакими валютами не измерить: опека и забота. Бийские сделали моё врастание в здешнюю жизнь простым и уверенным. Учёба, документы... да даже просто крыша над головой для бездомного "попаданца", ни черта не соображающего в здешней жизни, это очень и очень много. А дед Богдан с тёткой Ружаной делают для меня намного больше. Нет, я понимаю, что с их точки зрения, всё выглядит совсем иначе и Бийские просто помогают попавшему в передрягу мальчишке, не ожидая какой-то оплаты за свою заботу. Более того, уверен, заикнись я им о "долгах", меня пошлют лесом, полем и далее со всеми остановками в самых тёмных местах, да ещё и лекцию прочитают о том, что удел детей - учёба и шалости, а не вкалывание на пользу благодетелям. "Родительская" позиция, она такая, да. Но то дети, а я не ребенок.

Захлопнув зерком, я нахмурился и, махнув рукой официантке, тут же принёсшей ещё одну креманку с невообразимо вкусным пломбиром, задумчиво уставился в пустоту. Положим, возможностей, чтобы вернуть долги сторицей, у меня сейчас немного. Но! Руки есть, голова на месте, и даже какие-никакие знания имеются, а значит... побарахатаемся.

Итак, первое, что приходит в голову, это подработка. Правда, тут имеется пара нюансов. Первый: учёба в гимназии оставляет свободной лишь вторую половину дня. Второй: это свободное время тоже... не свободно, поскольку от помощи по хозяйству на хуторе, меня никто не освобождал. Плюс тренировки и занятия с Бийскими по принципам старых школ, от которых я сам не могу и не хочу отказываться, уж очень это интересно... и перспективно. Казалось бы, пат? Думаем.

Для начала попробую прикинуть, сколько времени, в нынешней ситуации, я вообще могу выжать из своего графика. От работы и учёбы я отказаться не могу, так? Так. Но кто говорит, что нельзя оптимизировать время, выделяемое на них? Допустим, с гимназией ничего не поделать, если не прогуливать, конечно, зато можно поиграть с остальным расписанием. Скажем, перенести выполнение части домашних заданий и занятия с Ружаной Немировной на выходные, а помощь деду Богдану на вечер. Тренировки ужать до утреннего занятия перед поездкой в гимназию, останется около пяти часов на подработку. Маловато. Но либо так, либо никак. "Откусывать" большее количество времени от работ по хозяйству, я не могу... разве что перекинуть часть из них, на те же выходные. М-да, чую, это будут долгие три года...

- Вон он! - Смутно знакомый голос, раздавшийся от входа на веранду, заставил меня вынырнуть из мыслей. Лениво повернув голову в сторону шумной компании в гимназической форме, ввалившейся в кафе, я вздохнул. А так хотелось надеяться, что все расспросы одноклассников остались позади... Впрочем, кажется, я ошибся. Эти четверо не из нашего класса. Тогда, как я мог узнать голос? А! Девчонка! Вспомнил.

- Здравствуй, Ерофей. - Во взгляде знакомый холод, губы поджаты... ни дать ни взять, строгая мамочка. Того и гляди отчитает за порванные штаны и ссадину на коленке. Ух, страшно-то как!

- И вам доброго дня, уважаемая Мирослава. - Кивнул я. - Представите мне своих спутников?

- Мог бы и встать. - Фыркнула подруга Мары, начисто проигнорировав моё замечание, а у меня в голове в унисон пронеслось: "Встать, когда с вами говорит подпор-руч-чик!" - Впрочем, чего ещё ждать от бродяжки-батрака?

- Увы, отяжелел в гузне от здешнего пломбира. Сил нет. - Вздохнул я в ответ, под удивлёнными взглядами одноклассников Миры. - Уж простите невежу, блистательная госпожа.

- Издеваеш-шс-сься?! - Сверкнув глазами, прошипела Мира, усаживаясь в кресло напротив. Ну, чисто змея, ей-ей!

- И не думал даже. - Пожал я плечами. - Мороженку будешь?

Всё. Сейчас взорвётся... или нет? Взорвётся-не взорвётся...

- Фисташковое, с ореховой крошкой. - Резко сменив колёр с алого на алебастрово-белый, сквозь зубы произнесла Мира.

Не взорвалась. Жаль. Я перевёл взгляд на её спутников, осторожно устраивающихся рядом со своей предводительницей, и, печально покачав головой, в очередной раз позвал официантку. Хорошо, что из трёх её сопровождающих, лишь одна девчонка. У меня на всю ораву денег не хватит.