Стылая (СИ) - Корнилова Веда - Страница 67

К тому же сейчас господин инквизитор уже не счел нужным скрывать, кто тут главный. Единственным человеком, до кого это еще не доходило, был Якуб. Ничего, постепенно и он начнет соображать, что к чему.

Меня сейчас куда больше беспокоили другие, куда более практичные вещи: вчера, как мы и договаривались с Коннелом, я сказала Павлену, что проводник соглашается идти с нами на Птичью Гряду только за тысячу золотых. Судя по тому, как немного рассеяно Пес Веры кивнул головой, принимая к сведению мои слова, стало понятно, что от Святой инквизиции покрытия незапланированных убытков вряд ли дождешься, а потому возмущаться или ругаться тут не имеет смысла. Ладно, придется всерьез призадуматься о том, что в таких случаях следует надеяться только на свои силы, а значит, мне стоит быть повнимательней к мелочам, и по возможности не проворонить то, что может случайно оказаться в моих руках. Проще говоря, мне и далее стоит надеяться только на себя.

Едва ли не у самой линии гор мы перешли ручей. Как сказал Коннел, еще недавно это был сравнительно небольшой ручеек, который можно было легко перешагнуть, а сейчас пришлось переходить вброд быстро текущую речушку, причем бурлящая вода доходила людям чуть ли не до колена. Все верно, два дня подряд шли дожди – и вот результат. Будем считать, что мне повезло хотя бы в том, что при переходе ручья я сумела не зачерпнуть воды в сапоги.

А вот и сама Птичья Гряда, о которой я столько наслышана. Вблизи это оказались обычные горы, правда, довольно высокие, поросшие травой, мелким кустарником, а кое-где и низкорослыми деревьями. В каком направлении следует идти дальше – лично мне это было непонятно, потому как то подобие дороги, по которому мы шли от монастыря, после ручья уже исчезло.

– И куда же мы двинемся сейчас?.. – спросила я, прекрасно понимая, что делать этого не стоит. – Тут же нет никакой дороги...

– После ручья каждый из старателей идет туда, куда ему хочется... – хмыкнул Коннел. – Вот и мы направимся туда же.

– Можно узнать, куда именно?

– Тут нет ничего тайного... – проводник кивнул головой в сторону. – Идем туда, левее...

– Да там же склоны чуть ли не отвесные!.. – ахнул Якуб.

– Ну-ну, не стоит преувеличивать... – Коннел, и верно, направился в левую сторону. – Вполне нормальный подъем, без особых сложностей. Бывает куда хуже...

Подниматься по крутому склону холма, когда под ногами кое-где сыплется каменная крошка, оказалось совсем нелегко. Первое время у меня еще было желание оглядываться по сторонам, пытаясь отыскать хоть какие-то следы отца Витора, хотя я прекрасно понимала, что если таковые и были, то оказались смыты дождем. Впрочем, через какое-то время мне стало не до того, чтоб глазеть направо и налево – сейчас следовало смотреть себе под ноги. Пока брали первый склон, я несколько раз поскальзывалась на сырой глине, пару раз даже упала на бок, моля всех Богов, чтоб мне не скатиться вниз, к подножию этого самого склона. Все еще не высохшие после дождя трава и корни были скользкими, так что идти нужно было очень осторожно.

К тому же стали казаться очень тяжелыми заплечные мешки, в которые перед уходом из монастыря мы уложили самое необходимое. Сейчас я шла, сильно наклоняясь вперед, сильно пригибая спину, чтоб вес заплечного мешка толкал меня вперед, а руки могли хоть за что-то ухватиться и подтянуть тело. Как же тут тяжело идти! Конечно, в свое время мне, бывало, приходилось и самой разгружать подводы, таскать тяжести, катать тяжелые бочки, но таких длинных прогулок по пересеченной местности у меня ранее точно не было.

Впрочем, оступалась и спотыкалась не только я одна. Не раз запинался и Павлен, разок упал Коннел, а что касается Якуба, то этот парень еле передвигался по склону, а уж падал столько, что я стала всерьез подумывать о том, не придется ли мне тащить Якуба за шиворот. Глядя на то, с каким трудом мой бывший работник преодолевает подъем, каждому было ясно, что Якуб не относился к числу тех, кто любит устраивать прогулки за городом, и уж тем более парень не привык к большим физическим нагрузкам. Конечно, на прежней работе ему приходилось таскать тяжелые мешки и коробки, да и на «Серой чайке» лениться никому не давали, но от таких подъемов станет тяжело и более выносливому человеку. Единственным человеком, кто поднимался по склону легко и без заметного труда, был отец Арн. Тут и без лишних пояснений ясно – тренированный парень.

Вдобавок ко всему святой отец то и дело смотрел наверх, стараясь не упускать из вида фадермуса, который, заметив, что мы карабкаемся по довольно-таки отлогому склону, стал летать над нами все ниже и ниже. Вот тварь, никак не хочет отвязаться от нас! Здорово нервирует, особенно если принять во внимание немалые размеры этой странной птички. Я уж не говорю про звуки, которые издавало это существо: послушай со стороны – просто скрип несмазанной телеги! Просто уши закладывает... Пару раз фадермус пролетал над нами настолько низко, что я сумела рассмотреть его необычные крылья – наполовину кожистые, наполовину покрытые перьями, острый клюв, серое оперение на непропорционально длинном теле... Отвратительное создание! Если этот летун будет держаться от нас в отдалении, то его присутствие можно пережить, но если вздумает напасть на нас, то нам наверняка придется плохо! Достаточно вспомнить рассказ старейшие о том, как такая вот птичка напала на мичибичи, живущего в озере, и неплохо его потрепала... А все-таки интересно бы увидеть воочию, как выглядит тот самый мичибичи!

Мы прошли по склону несколько сотен шагов вверх, и все это время я думала только об одном – когда же он закончится, этот подъем? Тяжело... Когда же, наконец, мы добрались до вершины, то у меня ныли ноги, я с трудом переводила дух, пот заливал глаза, а сердце так колотилось, что мне казалось – этот стук слышат все.

Все это время я старалась думать о совсем посторонних вещах, а точнее о том, отчего эти горы называют Птичьей Грядой. Почему мне в голову лезли такие странные мысли? Просто когда отвлекаешься, то становится легче. Вообще-то не скажешь, что в этих горах постоянно раздавались голоса птиц, хотя мы иногда видели стайки небольших птичек, смахивающих на воробьев. Но в этом нет ничего странного, куда непривычней другое, а именно то, что какие-то непонятные пичужки то и дело с писком проскакивали у нас под ногами. Если я правильно поняла, то эти птицы даже свои гнезда вили в земле. Так вот, Коннел нам пояснил: как это ни удивительно, но свое название гряда получила именно из-за этих шустрых птиц, которые обитали только в здешних местах. Увы, но эти бегающие птички почти не умели летать, но зато по земле носились так быстро, что человеку за ними не угнаться при всем своем желании. А еще этих шустрых пташек на этих горах было не меньше, чем мышей и сусликов на созревшем хлебном поле, а может, и больше.

– Так, сейчас небольшой отдых, а потом спускаемся вниз... – Коннел опустился на землю. Остальных уговаривать не пришлось, мы все едва ли не попадали в заросли каких-то колючих кустов, которые росли среди крапивы и молочая.

– А что, обязательно нужно было забираться именно здесь, по крутому склону?.. – поинтересовалась я у Коннела через несколько минут, когда мое дыхание более или менее пришло в норму. – Сомневаюсь, что старатели будут карабкаться по горам, как обезьяны, а не искать более удобный путь. Что, внизу дороги нет?

– Можно и обойти, не проблема... – буркнул Коннел, убирая в дорожный мешок свою наполовину опустевшую фляжку. – Цена вопроса – несколько лишних часов. Просто этим путем мы идем напрямую, срезаем часть извилистой дороги.

Понятно: Павлен велел проводнику вести нас кратчайшим путем, чтоб быстрее догнать беглеца. А если с отцом Витором что-то произошло как раз на том участке, который мы обходим стороной? Вдруг он сидит где-то там и ждет нашей помощи? Правда, сказать об этом я не успела, потому что раздался страдальческий голос Якуба:

– У меня ноги совсем не ходят...

– Привыкай, дальше будет хуже... – посоветовал Коннел. – Мы еще в начале пути... Тихо!