Провинциалка для сноба (СИ) - Волгина Надежда - Страница 63

— Натаскаешься еще, — урезонил ее Влад, когда она в очередной раз сунулась к нему с предложением помочь.

Не разрешил он ей помочь и когда заносил вещи в вагон и размещал на полках. Люде только и оставалось, что стоять в тамбуре и с тоской наблюдать, как ловко у него это получается. О том, как будет все это снимать, она старалась не думать.

У них осталось ровно пять минут на прощание, половину из которых проводница назойливо загоняла Люду в вагон, грозя отправлением. Все получилось как-то скомкано и быстро. Они и сказать-то толком ничего друг другу не успели. Влад взял с нее обещание, что позвонит сразу как приедет. Она прижалась к нему в последний раз, и вот уже поезд мчит ее в новую жизнь.

Зато суматоха и переживания последних дней вымотали ее настолько, что не успела сеть в поезд, как сразу залегла на полку и проспала до самого утра, когда проводница традиционно и не самым вежливым образом ее растолкала, сообщив о приезде.

Хорошо, что выходить Люде предстояло не на полустанке, где поезд стоит сколько-то минут, а на конечной станции. Уже все покинули вагон, когда она только сняла весь свой скарб с багажных полок. А когда схватила в руки столько вещей, сколько могла унести за раз, в купе заглянул парень, внешне напомнивший ей Емелю из сказки «По щучьему велению». Ну, то есть, в ее детской книжке, зачитанной до дыр, он выглядел именно так: с соломенного цвета лохматыми волосами и веснушками по всему лицу, а еще с улыбкой до ушей и плещущим через край дружелюбием (и это несмотря на то, что герой сказки был довольно ленив и всю жизнь пролежал на печи).

— Людмила? — спросил он, и еще раньше, чем она успела ответить, принялся забирать у нее сумки и обвешиваться теми, в точности как Влад вчера. — Ничего себе, вы набрали! — рассмеялся, пытаясь протиснуться в тамбуре со всем ее барахлом.

— Сама не рада, — поддержала она его. — Но маму разве убедишь…

— Мамы — они все такие, переживательные не в меру…

Поговорить нормально они смогли только когда покинули здание вокзала и когда веснушчатый парнишка погрузил ее вещи в машину.

— Не возражаешь, если я перекурю? — достал он сигарету. — А то что-то взопрел…

Взопрел! — ну и словечко. Люда невольно разулыбалась. А потом поняла, сто парень, скорее всего, из деревни, говор у него такой смешной, не городской совсем, и окает слегка. Впрочем, она тоже взопрела и с удовольствием дышала морозным воздухом.

А в Питере-то оказалось гораздо холоднее, чем в Москве. И снег уже тут лег так основательно, повсюду сугробы, сделанные стараниями дворников.

— Замерзла? Запрыгивай в машину! — распорядился ее новый знакомый, а сам отправился выбрасывать бычок в мусорку.

Уговаривать Люду не нужно было. Она с удовольствием забралась в не успевший еще основательно остыть салон серебристой иномарки, кажется Опель, а может и нет — в машинах Люда не разбиралась.

— Николай! — занял водительское место водитель и протянул Люде широкую ладонь с коротковатыми пальцами. И она успела подметить мозоли, что только укрепило ее мнение о деревенском происхождении парнишки.

Надо же! Коля! Имя-то ему как подходит!

— Людмила! — с удовольствием пожала она протянутую руку, не сомневаясь, что с Колей они найдут общий язык. — А ты работаешь в Медиконе?

— Ага, уже месяц почитай. Водилой, — расплылся он в широкой улыбке, показывая белы щербатые зубы. — А ты к нам на работу?

— Ну да, рекламщиком вроде. Но я сама пока еще ничего не знаю.

— Интересненько! — что именно ему было интересно, уточнять Люда не стала. — Ладно, помчали!.. У меня тут адрес… — набрал он что-то в телефоне, и механический голос сообщил, что можно двигаться по намеченному маршруту, — по которому тебя нужно доставить.

И снова Люда ехала по широким проспектам города-мечты, смотрела из окна машины на проплывающие мимо витрины магазинов, офисов и чего-то там еще и не могла налюбоваться.

А еще через несколько минут они свернули с центральной улицы в квадратный двор. То ли это один пятиэтажный дом был так построен — квадратом, то ли несколько домов его составляли, в тонкостях архитектуры Люда не разбиралась. И дома показались ей несколько обшарпанными, а сам двор слегка захламленным. Но разве ж это главное! Главное, что тут она отныне будет жить! Самостоятельно, заметьте!

— Приехали, Людмилка, — расплылся в улыбке Коля, а Люде отчего-то очень понравилось, как он ее назвал. Так ее еще точно никто не называл. — Тут ты будешь жить на… четвертом этаже, — заглянул он в какую-то бумажку и снова сунул ту в карман. — Выгружаемся? — подмигнул ей ясно-голубым глазом, и показалось, что каждая веснушка на его добром лице тоже подмигивает.

— Выгружаемся! — с энтузиазмом поддержала она и выскочила из машины на морозный воздух.

Эх, солнышко, видать, во двор вообще не заглядывает. Холодно тут и сыро. Кажется, такие дворы называют еще колодцами. И название это им очень подходит. Но тут теперь ее новый дом, который она полюбит. А значит, и двор тоже обязана полюбить со всем наполнением: мусорными баками, заваленными до верху; детской площадкой с дореволюционных времен — такими старыми показались ей карусели и горки, и облупившимися лавочками, от которых остались одни металлические остовы.

Коля очень быстро выгрузил все вещи Люды из машины, а потом почти все их навесил на себя. Даже чемодан на колесиках, который обычно доставался Люде, он умудрился чем-то ухватить. Чем-то, потому что свободных рук у него Люда не наблюдала. Да и вообще, за ее багажом его практически не было видно. Но даже это не помешало ему передвигаться с такой скоростью, что она едва за ним успевала.

Лестница в подъезде, куда они зашли, поражала размерами, как и холл. А еще царящей по всюду чистотой.

— Доброе утро! Нам в тридцатую… Знакомьтесь, ваша новая жилица, — заговорил с кем-то Коля, а Люда завертела головой в поисках его таинственного собеседника.

Она так увлеклась разглядыванием лепнины на потолке, что и не заметила будки консьержа. Убеленная сединами и явно умудренная жизненным опытом дородная женщина вышла им навстречу.

— Ну вот и тридцатая будет укомплектована, — приветливо улыбнулась она Люде и представилась: — Клавдия Михайловна. Сутки через трое слежу тут за порядком.

— Очень приятно, Людмила, — отозвалась она и с ужасом не обнаружила рядом Коли. А тот уже вовсю взбирался по лестнице. — Извините… — бросила Люда консьержке и рванула за шустрым парнем.

Возле квартиры с номером 30 они остановились.

На самой обычной металлической двери необычным было то, что в ряд шли три выключателя, а под ними три кнопочки звонка. Люда еще и сообразить ничего не успела, разве что рассматривала дверь, как какую-то диковинку, когда Коля сообщил:

— Коммуналка. Звони в любой, только не общий. На него никто не придет.

— Что? — Люда совершенно не понимала, о чем он говорит. Но слово «коммуналка» резануло слух конкретно. Это коммуналка? О таких квартирах, она конечно слышала, но и помыслить не могла, что станет жилицей одной из таких.

— Я говорю, не звони в общий звонок. Нажми на любой с фамилией, — терпеливо пояснил Коля, и только тут Люда чуть поодаль заметила еще одну кнопочку, а потом разглядела и маленькие таблички с, по всей видимости, фамилиями жильцов. Возле одной кнопки табличка отсутствовала, надо думать, этот звонок теперь ее.

Она нажала на первую же кнопочку, и за дверью так затрезвонило, словно сработала пожарная сигнализация.

— Ничего себе, сирена! — усмехнулся Коля, а Люда уже вовсю ему сочувствовала, видя как вздымается его грудь от всей той тяжести, что продолжал чудом удерживать.

Благо, долго ждать не пришлось. Почти сразу они услышали шаркающие шаги за дверью, а потом и она распахнулась, являя взору неопределенного возраста женщину с сальными волосами и в явно давно нестиранном халате, застегнутом не на все пуговицы.

— Вы к кому? — нахмурилась она.

— Мы домой, — бесцеремонно потеснил ее Коля и протиснулся сначала в дверной проем, а потом и в темный длинный коридор. — Где тут свободная жилплощадь?