Отряд апокалипсиса (СИ) - Печёрин Тимофей - Страница 29

Помещение, куда попал бывший вор, в лучшие времена служило обеденным залом. О том еще напоминали несколько столов, включая пару перевернутых, один накренившийся и еще один изувеченный, точно обгрызенный исполинскими челюстями.

Другие детали обстановки, кроме столов, Освальду различить было трудно. Из-за того, что свет внутрь едва проникал через пару открытых (лишенных ставен) окошек, в зале было темно. Не настолько темно, чтоб нельзя было привыкнуть. Но для того, чтобы передвигаться по помещению без опаски, широким шагом, света явно не хватало.

Вдобавок, дощатый пол был усеян черепками от разбитой посуды и другим мусором — Освальд заметил это уже с порога. И запах… всякого входящего в бывший трактир встречал густой дух гниения, не блещущего свежестью воздуха и, кажется, плодов отправления нужды, как большой, так и малой. Натолкнувшись на него и оценив детали обстановки, бывший вор замер в нерешительности.

Несколько мгновений в нем боролись два чувства — брезгливость… и надежда. Первая вкупе с осторожностью человека, не один год избегавшего погони и петли, требовала немедленно убираться из трактира вон, признавая ночевку под открытым небом как меньшее из зол. Тогда как вторая вкрадчиво нашептывала: не все-де помещения здесь выглядят так отвратно. Надо, мол, посмотреть — вдруг комнаты для постояльцев сохранились вполне сносно. Хотя бы одна комната. А большего-то Освальду и не требовалось. Опять же про подвальчик с уцелевшими, быть может, припасами не стоило забывать.

И да: сладкий лукавый шепоток надежды пересилил. Вздохнув, точно для храбрости, да зачем-то положив руку на рукоять тесака на поясе, Освальд мелкими осторожными шагами двинулся вглубь темного зала. Переступая через черепки, опрокинутые скамьи, какой-то разломанный (и наверняка пустой) бочонок… через что-то большое… очертаниями похожее на человеческую фигуру.

Присмотревшись, Освальд понял, что последнее оказалось скелетом. Лишенным даже лоскута плоти человеческим скелетом, вполне себе целым.

«Фу ты, погань!» — с отвращением подумал бывший вор и зачем-то пнул скелет, надеясь оттолкнуть его подальше. Оставалось только гадать, что лишило жизни этого человека, от которого остались теперь лишь белеющие кости.

Перво-наперво путь Освальда лежал к деревянной стойке. Неплохо сохранившейся… а главное: за нею привыкавшие к темноте глаза бывшего вора различили пару исполинских бочек. Из таких штук, оборудованных краниками, обычно и разливаются хмельные напитки по кружкам постояльцев. Вернее, в этом заведении — разливались. В прежние времена, до того, как трактир покинула последняя живая душа.

Но и теперь бочки выглядели вроде бы целыми. По крайней мере, на расстоянии и в полумраке неосвещенного зала. Так что Освальд надеялся, что внутри окажется и соответствующее содержимое.

«Эх, даже глоток пива… холо-о-одненького оправдал бы визит в эту клоаку», — пронеслось в его голове, а рот от предвкушения наполнился слюной.

Освальд подошел к стойке почти вплотную… но обойти ее, чтоб добраться до вожделенных бочек, не успел. Внезапно из-за стойки поднялись четыре фигуры.

Люди? Да нет… уже нет. Среди живых людей такого запаха не источали, наверное, даже последние из бродяг. Да и не могла у живого человека кожа на лице облезть, свисая теперь клоками и частично обнажив кости черепа.

Мертвяки!

Не спеша, своей привычной неуклюжей походкой (как будто в штаны навалили) ходячие трупы двинулись на Освальда. Тот попятился, на ходу выхватывая тесак и готовясь в следующее же мгновение пустить его в ход.

Да, в отличие от большинства живущих, он не боялся — не пугало его зрелище тех, кто умер, но отказывался покоиться с миром. Этих восставших мертвяков Освальд лично успел обезвредить немало. И при обороне Веллесдорфа, и при обучении у мастера Бренна. Противники как противники: чем-то превосходящие живых людей, но в чем-то, к счастью для последних, им таки уступающие.

Однако это не значило, что тому же Освальду следовало немедленно кидаться в драку. Во-первых, на стороне мертвяков было численное превосходство. Во-вторых, сражаться с ними было, хоть и не страшно, но противно. Все равно как в дерьме копаться. Да и про болезни, что разносят всякие трупы, забывать не стоило. Хоть и подготовился Освальд, хоть и принял соответствующее зелье для защиты, а проверять, насколько эта защита надежна, желанием не горел.

Ну и, наконец, в-третьих, если имелась хотя бы малейшая возможность избежать боя, бывший вор предпочитал ею воспользоваться. Чай, не какой-нибудь, помешанный на воинской чести тупой рубака, вроде Сиградда или сэра Андерса. Гораздо лучшим Освальду казалось в тот момент улизнуть из злополучного трактира. Чтобы вскорости вернуться с подмогой — Сиграддом тем же. Да разнести это гнездо нежити в щепки и клочья.

«А ведь не ночь еще, — подумал отступавший Освальд, покосившись на одно из окон, — даже пелена еще висит. Так что ж зашевелились-то покойнички? Темень здешняя их так ободряет? Или эта… как там ее… Скверна здесь слишком сильна?»

Еще, когда оглядывался, бывший вор уловил краем глаза какое-то движение. И оно ему сильно не понравилось. Еще меньше увиденное порадовало Освальда, только когда он обернулся вновь. После чего коротко, но громогласно ругнулся.

К четверке мертвяков, сидевших в засаде за стойкой (какие смышленые!) подоспело подкрепление. Новые мертвяки выбирались из-под столов, из-под скамей; подходили из дальних темных углов. Всего не меньше десятка ходячих трупов… и еще один показался из-под лестницы, что вела наверх, к комнатам для постояльцев. С лестницы этой, как увидел Освальд, тоже спускался мертвяк.

Бывший вор успел оценить, насколько продуманной — по меркам не только мертвяков, но и некоторых живых — оказалась эта ловушка. Определенно, те, кто привык считать ходячие трупы сборищем тупых неуклюжих болванов, попал пальцем в небо. Попал, в том числе и Дедуля-Бренн: вон как корчил из себя всезнайку со своей иллюзией.

Впрочем, рассуждать о чужом уме и глупости времени не было. Поняв, что он окружен, Освальд решил прорываться — а как иначе, не погибать же геройски. А пленных мертвяки вроде не берут… хотя теперь ни в чем нельзя быть уверенным.

Отмахнувшись от ближайшего к нему мертвяка тесаком да снеся тому полкисти иссохшей руки, Освальд уже миг спустя толкнул подвернувшийся стол в сторону еще парочки умертвий. Один, оказавшийся к дубовой столешнице слишком близко, накренился от удара, а затем опрокинулся.

Перескочив лихим прыжком через валяющуюся скамью, бывший вор запустил в одного из мертвяков подхваченной с пола глиняной кружкой. Та сохранилась почти невредимой и в качестве снаряда тоже вполне сгодилась. Да, этого броска кружка не пережила, разлетевшись на черепки. Зато почти снесла одну мертвую башку.

Дерганными и неуклюжими движениями обеих рук умертвие едва удержало голову на шее, не дав отвалиться. Но драгоценное время оказалось потеряно. Освальд уже метнулся в сторону — все ближе и ближе к выходу. А на пути опрокинул стол еще на какого-то мертвяка. Тот, разумеется, рухнул под тяжестью добротной деревянной мебели.

До спасительной двери оставались считанные шаги.

Удачным пинком единственный живой в покинутом трактире отправил валяющийся на полу пустой бочонок в направлении дохлых супостатов. Пинок оказался действительно удачным: черепушку одному из умертвий на этот раз просто снесло. Тот, беспомощно суча руками в воздухе и переступая с ноги на ногу, столкнулся со своим гниющим собратом.

Всего несколько шагов — несколько мгновений отделяло Освальда от спасения… когда бывший вор вдруг почувствовал, что не может больше сдвинуться ни на дюйм. Щиколотки его оказались схвачены, да так крепко, что не освободиться.

Капкан?

Да нет — хотя бы на подобные уловки даже здешним, непривычно сообразительным мертвякам ума не хватило. То, что удерживало ноги бывшего вора, оказалось давешним скелетом, получившим от него пинка. Глянув вниз, Освальд узнал этого костлявого ублюдка и наградил парой далеко не хвалебных слов.