Чары телекинетика (ЛП) - Саммерс Элла - Страница 45

— Что тебе известно о дезертире Легиона? — спросила я. — А именно, как была оценена его магия?

— Тесты Легиона определили, что самой сильной способностью Давенпорта со значительным отрывом является колдовство. Должно быть, он происходит от ведьм.

— Тебе не кажется, что это слишком удачное совпадение?

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, и его глаза загорелись волнением. Он все-таки надеялся между делом прищучить дезертира.

— Что Давенпорт работает с Пионерами. Что если это он создал магическое зелье Пионеров? Ты сказал, что его специальность — Котёл Ведьмы, — заметила я.

Лицо Джейса омрачилось разочарованием, как будто он рассчитывал на что-то получше. Очевидно, моя безумная теория попала далеко мимо цели.

— Ни один, даже бывший майор Легиона Ангелов, недостаточно хорош, чтобы создать зелье, дарующее магию обычным людям, — заявил он. — Ты просто не можешь дать людям силу Легиона без последствий. Нектар и Яд — единственные зелья, обладающие властью даровать магию. То, что ты говоришь — это не просто безумие; это еретичество.

— Тогда как ты объяснишь силы Пионеров? — парировала я в ответ.

— Я не могу, — сказал он, покусывая нижнюю губу. Это оскорбление правил известного ему мира беспокоило его.

Меня это тоже беспокоило. Столько вопросов, столько вещей просто не сходились в единую картину. И тем глубже я копала, тем глубже погружалась в неопределённость.

Стена Горя снова тряханула меня, раздражаясь, что я её игнорирую. Я выругалась себе под нос.

— Там таймер, знаешь ли. Эта штука вырубит тебя, если ты не пробьёшься, — сказал мне Джейс.

— Очаровательно. Дизайнеры тренировочных программ Легиона определённо ничего не делают вполсилы.

Я сжала кулак и ударила Стену Горя. Она ударила в ответ, отбросив меня в другую сторону барьера. В этот раз я сжала два кулака и ударила сильнее. Хоть барьер и дал мне отпор, разряды магии прострелили вверх по моим рукам, рикошетом отдаваясь в каждой клеточке тела, я стояла на своём и терпела боль, колотя по барьеру все сильнее и быстрее, как по какой-то огромной боксёрской груше. Барьер застонал, в телекинетической энергии сформировалась трещина толщиной с волосок. Свой следующий удар я нацелила на трещинку, колотя по ней раз за разом. Раскол увеличился на ширину моих плеч. Затем пузырь лопнул, рассеявшись как кусок сгоревшей салфетки.

Неестественное свечение потухло. Я застыла, как только увидела лицо Джейса. Он выглядел хуже, чем любой подозреваемый после того, как с ним поработали Дознаватели Легиона. Мои глаза опустились ниже, зацепившись за разорванные и окровавленные остатки его кожаного жилета.

— Какого черта с тобой случилось? — ахнула я.

— Я тренировался со своим отцом.

Его отец наказал его — вот только садистский ангел называл это «тренировкой». Для полковника Файрсвифта тренировка и пытка — это одно и то же.

— Он сделал это потому, что Хардвик мёртв, — мои слова дрожали от злости.

Джейс ничего не сказал, но ему и не надо было. Я знала, что права.

— Как отец может делать такое с сыном? — с отвращением произнесла я.

— Он ангел.

— Эта отговорка начинает мне надоедать.

— Ты не понимаешь. Ты танцуешь с ангелами, ты любовница ангела, но ты все ещё их не понимаешь.

— Мы все оправдываем действия ангелов, говоря «ну таковы уж ангелы». Но это не оправдание. Это все равно как если бы вампир убил кого-нибудь, и люди сказали «о, упс, он ничего не мог поделать, такова его природа», — я нахмурилась. — Что ж, я называю это хренью собачьей. Мы все можем что-то предпринять. Мы все можем сделать выбор и быть чем-то, отличным от монстра. Я понимаю, что ангелы принимают суровые и нелицеприятные решения, например, пытая врагов ради спасения невинных жизней. Но существует черта — черта, которую мы не должны переступать. Эта черта — семья. Всякий раз, когда твой отец поднимает руку, чтобы «преподать тебе урок», он переступает эту черту. Это не тренировка. Это зверство. И это ненормально.

Сказав это, я пулей вылетела из спортзала, моя ярость направила меня в сторону офиса полковника Файрсвифта. Я распахнула дверь и без церемоний ворвалась в комнату.

Я наградила ангела долгим, тяжёлым взглядом и заявила:

— То, что вы делаете со своим сыном — это ненормально.

Раздражение мелькнуло на лице полковника Файрсвифта прежде, чем холодность поглотила все его недовольство.

— Ты забываешь своё место как солдата Легиона Ангелов.

— Вы забываете своё место как отца. Вы не можете пытать собственных детей.

— Это не пытка. Это тренировка.

— Неужели вы так долго причиняли людям боль, что уже не видите разницы?

— Как ты смеешь бросать вызов столетиям традиций Легиона? — его голос прозвучал злобным шёпотом.

— Я буду бросать вызов всей известной мне неправоте.

Он уставился на меня с совершенным неверием, как будто забыл сказать себе, что я не стою его эмоционального ответа.

— Ты мне не нравишься.

Я издала сухой смешок.

— Кто бы мог подумать.

— Ты криклива, груба и думаешь, что правила тебя не касаются. Ты слишком лично воспринимаешь людей. Тебе нужно устанавливать дистанцию, чтобы твои суждения не были искажёнными.

— Сделайте одолжение, расскажите побольше о моих достоинствах.

— Ты мне не нравишься, — повторил он. — А я не нравлюсь тебе. Ты думаешь, что я жестокий и злобный.

— Ваши слова, не мои.

— Я ангел, — его слова звенели гордостью. — Для нас результат оправдывает средства. Как часто ты оказывалась в аналогичной ситуации? — он знающе приподнял брови.

Я открыла рот, чтобы оспорить обвинение, но не вышло ни единого слова. Вместо этого перед глазами замелькали воспоминания — допрос оборотня и огненного стихийника, взлом сознания Хардвика в отчаянном желании спасти своих сестёр.

— Мои цивилизованные методы предпочтительнее твоих неконтролируемых грязных тактик, — спокойно заявил полковник Файрсвифт.

Я вытащила свой разум из ямы вины и смятения, в которую закопалась.

— Я бросаюсь камнями и палками в своих оппонентов, чтобы застать их врасплох. Я встреваю в нетрадиционные драки. Вы пытаете и убиваете подчинённых. И свою семью.

— Если проживёшь достаточно долго, ты придёшь к пониманию.

Я запыхтела от отвращения. Но прежде чем я успела придумать связный ответ, встревоженные крики эхом донеслись из коридора, хлынув в открытую дверь офиса полковника Файрсвифта.

Солдаты Легиона были профессиональными, хорошо обученными и обладали почти идеальным контролем над своими эмоциями. Они обычно не кричат от волнения. Значит, что-то не так. Очень сильно не так.

Я вылетела из комнаты. Полковник Файрсвифт мгновенно последовал за мной. Когда мы завернули за угол в открытый атриум, я в шоке уставилась на Харкера. Его униформа была разодрана в клочья, лицо потемнело от грязи и пепла. Ожоги и кровь покрывали его руки. За ним стояла дюжина других солдат. Лучшие из них были не в лучшей форме, чем Харкер. Худшие из них были настолько травмированы, что их несли товарищи.

Полковник Файрсвифт остановился перед Харкером.

— Что случилось?

— Отказывающая стена в Мемфисе была ловушкой. Мы потеряли людей, — его лицо выражало тревогу, голос звучал мрачно. — Погиб ангел.

Когда серьёзность, окончательность его слов наконец отложилась в сознании, я лихорадочно осмотрелась по сторонам с бешено бившимся пульсом.

Я схватила Харкера за плечи и потребовала:

— Где Неро? — я тряхнула его сильнее, крича: — Где, черт подери, Неро?!

Усталые глаза Харкера встретились с моими.

— Неро задержался, чтобы разгрести бардак. С ним все будет хорошо, — он произнёс эти слова с уверенностью, но все равно выглядел обеспокоенным, когда повернулся лицом к полковнику Файрсвифту. — Полковник Батллборн мёртв.

Три ангела работали над одной миссией? Должно быть, ситуация была ещё плачевнее, чем я подумала. Судя по тому, что говорил Неро, складывалось впечатление, что барьер просто ослаб. Неужели монстры настолько приблизились к тому, чтобы пробиться через стену?