Гавр – сладость мести (СИ) - "Ка Lip" - Страница 57

Мобильный телефон опять зазвонил, и Гавр нехотя вылез из постели и пошел на звук. Откопав в ворохе валяющейся на ковре своей одежды телефон, он нажал на ответ.

— Гавриил Владимирович, с вами все в порядке? — услышал он взволнованный голос своего главбуха.

— Да… а что? — еще ощущая хриплость своего голоса, спросил он.

— Вы назначили совещание на девять утра…

— Я сейчас приеду.

Гавр вспомнил о том, что вчера действительно назначил совещание для всего руководящего состава своей корпорации.

— Но уже час дня… все разъехались… Извините, но до вас никак не могли дозвониться, и я перенес совещание на завтра… Извините… — голос главбуха дрожал.

Гавр взглянул на часы на стене. Действительно, был час дня. Такого с ним никогда не было… он вообще не любил спать, считая себя трудоголиком, и всегда вставал в семь утра. Всегда, а сегодня…

— Вы правильно сделали, что перенесли совещание на завтра… Я позже поеду в офис. До встречи.

Гавр нажал на отбой и увидел, что из-под одеяла на него смотрят эти невинные детские небесно-голубые глаза.

— Вставай, уже час дня, — Гавр улыбнулся парню, видя его удивление на лице. — Я первым в душ, меня на работе уже ищут.

После душа Гавр быстро достал из холодильника продукты для скорого завтрака и налил кофе себе и Лексу. Тот пришел к столу с растерянным лицом и, сев на табуретку, нервно обхватил пальцами чашку горячего дымящегося кофе.

— Вот ключи от дома, — Гавр положил ключи на стол пред парнем, — вот твой новый мобильный телефон, там все в пакете… разберешься, — он указал на пакет на подоконнике, — пожалуйста, носи его с собой всегда включенным. Хорошо? — видя, что парень кивнул, он продолжил: — Водитель ждет твоего звонка, там его номер написан. Когда будешь готов, он приедет за тобой и отвезет куда тебе нужно. Ездишь только с водителем. Понял? Вот и хорошо. А это деньги, — Гавр положил на стол пачку, перетянутую резинкой, — я надеюсь, здесь хватит. Раздай все долги… и заедь в бутик, где я тебе одежду покупал, там в курсе всего, что тебе нужно. Им платить не надо, я сам с ними разберусь. Вечером встретимся.

Подойдя к парню, Гавр приподнял его подбородок и накрыл его губы своими, опять чувствуя желание. Он резко отстранился и пошел к выходу из квартиры понимая, что сейчас не может позволить себе слабость. Сейчас он должен ехать в офис, его ждут дела, а вот сегодня вечером… От мыслей о вечере моментально пришло возбуждение, но он переключил мысли на бизнес и вышел из квартиры.

Алешка медленно пил кофе, обхватив чашку пальцами, и смотрел на пачку денег на столе. Что он чувствовал? То, что он стал проституткой… вроде только девушки становятся проститутками, а он же парень. Но, наверное, и парни такими становятся… Он этого не знал раньше, а вот теперь сам стал таким. Каким? Он прислушался к себе… внутри него пустота и смятение. Он понимал, откуда это смятение. Ведь он хотел быть жертвой, мучеником, павшим в бездну, и там, на самом дне, упиваться болью и страданиями. А все оказалось не так. То, что он испытал вчера с Гавром, такого он никогда не чувствовал — ни сам, удовлетворяя себя, ни с Аней. Сейчас все было по-другому, он даже пугался себя, своего тела, которого он, как оказалось, не знал, и той волны болезненного удовольствия, которая накрыла его, давая сладость кайфа и провал в бездну спокойного сна человека, у которого все в жизни хорошо. И что теперь ему делать? Вместо мук совести и страдания он опять хочет испытать это… Лешка схватился за голову. Как же он мерзок. Вот, значит, он какой… Он хочет опять это испытать, почувствовать, ощутить. Он хочет, чтобы Гавр опять с ним это сделал…

Алешка застонал и уткнулся лбом в стол. Так он и сидел, долго, пока в дверь не позвонили. Он быстро, запахнув поплотнее халат, пошел открывать.

Это был водитель, который, безразлично оглядев его внешний вид, произнес:

— Мне Гавриил Владимирович сказал, если ты в течение часа не позвонишь, чтобы я сам за тобой пришел. Так куда ехать нужно?

— Сначала к бабушке в Кунцево… потом на конюшню… на ЦМИ, затем в бутик и потом сюда…

Алешка сам себе удивился, как ясно и четко он ответил на этот вопрос. А ведь еще пару минут назад он не знал, что ему делать. А теперь знал. Знал, что нужно ехать к бабушке и заплатить сиделке, которой он уже задолжал достаточное количество денег. Потом нужно ехать на конюшню, где тоже должен денег. Конечно, Петрович никогда не говорил, чтобы Алешка вовремя платил за коней, но ведь Петрович тоже не миллионер. А сено, овес и опилки нужно закупать каждый месяц, и еще платить за аренду конюшни в бухгалтерию ипподрома, и еще конюхам зарплату отдавать. Так что Алешка должен привезти ему денег. Он еще вспомнил, что нужно отдать долг в ветлазарете за прививки коней и, наконец, пригласить коваля их перековать, теперь-то у него есть на это деньги. И Вальхензею нужно мюсли заказать, сразу мешков пять или десять. Пусть лучше будут в запасе. И Зацепу подкормку купить, все-таки возрастная лошадь, ему дополнительные витамины нужны. Вот сколько всего нужно.

Одевшись, Алешка, зайдя на кухню, взял со стола пачку денег и убрал ее в нагрудный карман пиджака. Затем взял пакет с новым мобильным телефоном с подоконника и пошел к выходу из квартиры.

Он задержался взглядом на своем отражении в зеркале прихожей… Но не разрешил себе думать о том, что он видит; о том, что он чувствует; о том, что с ним происходит.

Выйдя на лестничную клетку, он захлопнул за собой дверь квартиры.

Этот месяц для Алешки пролетел незаметно. Или он просто сам перестал замечать время, или время изменилось и стало другим, так же, как и он сам. Каким он теперь стал? Он не знал, но понимал, что не таким, как прежде. А каким он был раньше? Наивным мечтателем, романтиком, человеком вроде уже взрослым, но в душе так и оставшимся ребенком. Теперь же этот ребенок умер, а взросление пришло слишком быстро. Наверное, он и не мог угнаться за всем происходящим и поэтому просто жил. Да, впервые за это время он жил с осознанием, что в его жизни как по волшебству исчезли все проблемы и трудности. Как же он был наивен, полагая, что сможет сам, преодолев все, решить свои проблемы. Теперь-то он понимал, что только деньги могут убрать из жизни человека проблемы.

Он раньше и не придавал такого значения деньгам, всегда полагая, что они неважны, а важна суть человека, его характер, сила воли и еще масса качеств, о которых он читал в детских книжках про настоящих героев. Ведь именно из книжек он узнал, каким должен быть в жизни. Но, как оказалось, книжки обманули его. Все было ложью и обманом. И он тому пример. У него нет и толики тех качеств, о которых было написано в этих книжках. Он, в отличие от книжных героев, обычный слабак, опустившийся до роли содержанки и ставший тем, кого презрительно называли "пидор". И, несмотря на это, у него есть все, что только пожелаешь. Он живет в красивой квартире со всеми благами цивилизации, у него дорогая одежда, он не работает, а может позволить себе заниматься тем, что он любит, и у него нет проблем. Вот как странно, а ведь, оставаясь порядочным человеком, он бы никогда этого не достиг, так бы и бился как рыба об лед, преодолевая трудности.

Такие мысли теперь часто посещали Алешку. Он все еще пытался понять, кто он теперь, каким стал и что чувствует, став таким.

Его жизнь вдруг в один миг стала другой… Он боялся себе признаться в том, что ему это нравится. Да, нравится наконец просто жить и посвящать свои дни увлечению, которое было частью его — это спорт и лошади. Он уже и забыл, что такое просто жить, а не бороться за выживание.

Даже переживания за бабушку теперь были не такими болезненно-острыми. Гавр договорился с платным отделением одной из ведущих московских клиник, чтобы положить ее на обследование. И Алешка согласился, понимая, что это нужно сделать для ее здоровья. Теперь пару раз в неделю он заезжал и навещал ее в больнице. Он видел, что там ей действительно обеспечили достойный уход и лечение. Бабушка даже стала немного разговаривать с ним, и Алешке иногда казалось, что она практически все помнит, но потом бабушка путалась в именах, событиях и действительности, а затем, утомленная разговором, засыпала. Он еще сидел рядом с ее кроватью некоторое время, затем целовал ее в щеку и уходил, осознавая, что делает для родного ему человека все от него зависящее.