Гавр – сладость мести (СИ) - "Ка Lip" - Страница 47

Алешка не переставлял удивляться этому парню: он впервые в жизни встречал такого. Саша был поистине творческий человек. Он не только не побоялся вот так, с нуля организовать конную базу, вложив в нее все свои скромные сбережения, но и придумывал всевозможные программы и мероприятия. Причем, ни разу не ошибаясь в своих задумках: все, чтобы он ни организовывал, привлекало к нему людей. Со своими подчиненными Саша никогда не вел себя как руководитель, но при этом всегда мог мягко поставить человека на место и показать, кто здесь главный. Но самое удивительное, что было в Саше, это обаяние — он буквально был им овеян, и каждый попадал под его магнетизм. Девчонки так вообще сходили по нему с ума, для них он был тем идеалом мужчины, о котором они мечтали. Он был настолько галантен и внимателен, что ни одна не смогла устоять и не очароваться им. Вот только Алеша ни разу не видел, чтобы Саша был с девушкой. То есть он постоянно был окружен ими, но вот собственной девушки у него не было.

Впрочем, Алешке было все равно. Его устраивал такой руководитель, ему нравилось работать у него и ему нравилось все, что здесь происходит. Саша несколько раз общался с Лешей, но в основном по общим вопросам: спрашивал, все ли ему здесь нравится, как ему такая работа и все ли его устраивает. Алешка, конечно, всегда отвечал, что ему все нравится, и Саша, очень искренне улыбаясь, переключал внимание на других. Вот это умение Саши — дарить искренность каждому — и трогало тех, кто его узнавал. Лешке тоже было приятно видеть его улыбку и знать, что Саша искренен с ним.

Неожиданно справа раздался крик "Заяц", и в момент все оживились. Лешка тоже бросил взгляд в ту сторону, откуда послышались голоса, и увидел быстро удаляющуюся по полю тень. Это был заяц. С повозок спустили борзых. А всадники, моментально подняв с места своих коней в галоп, пустились в погоню за убегающим зайцем. Алешка тоже поскакал. Это было удивительно — нестись на коне по заснеженному полю, вдыхать полной грудью воздух и ощущать вкус погони. Не то, чтобы он был охотником, да он охоту-то видел по телевизору да в кино. Да и вообще он всегда был против убийства животных и не понимал охотников, которые ходят их стрелять. Но здесь не было ружей. Здесь было противостояние двух стихий. Заяц, который убегал, и собаки, которые его догоняли. А люди были лишь зрителями, так как на лошадях все равно не догнали бы зайца. Они лишь могли скакать и наблюдать за исходом этой гонки.

В этой охоте не было цели убить. Здесь был лишь азарт, невероятный азарт увидеть исход противостояния. И поэтому всадники неслись на лошадях, ощущая адреналин погони, переполняющий их.

Наконец, наступил финал этой скачки. Заяц достиг леса и скрылся в нем. Преследовать его уже не было смысла. В лесу такие собаки не могут гнать зверя, и тем более верховые на лошадях не смогут быстро передвигаться между деревьями.

Лошади начали останавливаться, видя перед собой лесополосу; всадники пытались сдерживать их порыв и кружились на лошадях, все уменьшая круги и переводя их в шаг. Борзых собак с помощью специального свистка позвали обратно, и они мирно улеглись на сене подъехавшей к ним телеги.

Азарт погони еще будоражил кровь. Народ обсуждал между собой скачку, охоту, и то, что нужно было отсекать зайца от леса, не давая ему туда уйти. Но было уже поздно об этом говорить, заяц убежал и был спасен и счастлив, так же, как и все люди, преследующие его. Ведь в этой охоте главное было не добыча, а сам адреналин погони, который все и получили сполна.

Потом оказалось, что в процессе скачки несколько всадников попадали с лошадей, поэтому инструкторы, в том числе и Алешка, поехали искать оставшихся на поле всадников и ловить убежавших коней. Когда всех наконец вернули в седло, Саша дал команду возвращаться. Уже подкрадывались сумерки, солнце спускалось за горизонт, начинало холодать.

Теперь, уже не боясь спугнуть дичь своими голосами, люди громко болтали, обсуждая сегодняшний день и массу эмоций, полученных на охоте.

Проезжая по одной из тропинок, ведущих к базе, впереди идущие всадники увидели зайца. Дэн спрыгнул с седла и поднял серого за уши. Заяц был уже мертв, на его шкурке остался след от пулевого ранения.

— Его охотники подстрелили, — осмотрев зайца, сделал он вывод, — я выстрелы слышал.

— Да, невдалеке стреляли.

— Жалко серого, — смотря на зайца, сказала одна из амазонок.

— Жалко, но теперь уже ничего не исправишь. Мы в этом не виноваты. Кать, сфотографируй меня с зайцем в руке. Скажу, что на охоте поймал, будет моим военным трофеем, — с этими словами Дэн поднял выше тушку зайца и придал лицу грозное выражение.

Последовали щелчки фотоаппарата.

— Я тоже хочу с зайцем сфотографироваться, — к Дэну подъехала одна из девушек, — на работе фотографию покажу, а то они не верили, что охота будет настоящей.

— Я следующая фотографироваться, — крикнула еще одна девушка, — своему парню покажу, пусть завидует. А то не поехал со мной сегодня, сказав, что все это лажово будет.

И понеслось. Каждый хотел сфотографироваться с настоящим охотничьем трофеем. Тем более все были так красиво одеты, и к охотничьим костюмам девушек, сидящих на лошадях, так шли стоящие рядом с ними Дэн и еще два инструктора, гордо держащие за уши тушку зайца.

Вот так они и фотографировались, кто по одному, кто целым скопом. Потом сделали несколько общих фотографий, куда попал и Алешка, правда, на задний план, но он вообще не привык фотографироваться и смущался этому.

На базу вернулись уже в сумерках. Инструкторы забрали лошадей и стали их по очереди расседлывать, а гости пошли в комнату, где уже стоял самовар с горячим чаем, баранками и конфетами.

В разгар чаепития, когда в комнате были уже и инструкторы, закончившие расседлывать лошадей, к ним зашли несколько мужчин в тулупах и валенках.

— Нам сказали, вы нашего зайца нашли, — не очень дружелюбно произнес один из них. — Дичь верните.

Ребята переглянулись, но промолчали. Саша кивнул, и Дэн, выйдя, вернулся с тушкой зайца, которую отдал в руки владельцам.

— Спасибо, — забирая зайца, буркнул один из мужчин, и потом они молча вышли из комнаты.

Через минуту народ взорвался от смеха. Наверное, это была самая удачная из охот — и заяц от них не пострадал, и фотографии они все сделали с другим зайцем, в убийстве которого не были повинны.

Вот так весело проходила здесь жизнь.

Поздно вечером в воскресенье Алешка возвращался домой на подмосковной электричке, вспоминая этот день, это зимнее солнце, скачку на коне по заснеженному полю и счастье быть среди таких людей.

На дворе шел май. Гавр в очередной раз слушал восторженный рассказ Лекса о его новой подработке — инструктором на подмосковной конной базе — и понимал, что, несмотря на все его усилия, Лексу удается выживать и даже зарабатывать столько, что он тянет все свои расходы. А его план, что Лекс сломается и придет к нему, как к спасительной соломинке, просто таял на глазах, как грязный снег на московских улицах этой весной. Вот и весна завершалось, и скоро лето, и Гавр устал ждать. Так долго он еще никогда никого не затягивал к себе в постель. Ему было даже смешно, что, получая всегда всех, кого хочет, он так и не смог до сих пор получить совершенно обычного парня.

Когда Лекс ушел, оставив его одного в кабинете, он задумался о происходящем. Ему нужно было ускорить процесс, больше ждать он не хотел. Обдумав это, он вызвал к себе Вениамина.

— Слушаю вас, Гавриил Владимирович.

Вениамин, как всегда, по-военному одернул полы своего пиджака, затем присел на стул.

— Мне нужно, чтобы Лекса избили. Слушай меня очень внимательно — у Лекса больная спина. Нужно, чтобы били по спине, только по спине. По лицу не бить. И никаких серьезных увечий.

— Я вас понял. Когда исполнять?

— Как подготовишься, так и исполняй.

Вениамин встал, понимая, что это все, и, опять по-военному одернув полы пиджака, вышел из кабинета босса.