Гавр – сладость мести (СИ) - "Ка Lip" - Страница 10

И вот уже наступает осень, начало которой в Москве радовало всех солнцем, теплом, золотом листьев и голубым небом. Гавра все это только раздражало. Он скучал по хмурому лондонскому небу, густым туманам, мелкой изморози и промозглости. Все-таки он привык к такому климату Англии и только в другой стране ощутил грусть, что теперь у него этого нет. Но он опять убрал эти лишние эмоции, здесь он по делу, и вся эта романтика тумана и дождя совершенно лишняя в его жизни. Он должен изжить ее у себя, как и все остальные эмоции. Его ум должен быть четок и рационален, ничего лишнего, только холодный расчет. Все, что он делает — это лишь бизнес, здесь нет эмоций и чувств. Он опять брезгливо посмотрел в окно и отвернулся, пытаясь сосредоточиться на газете у себя в руках с надписью "Коммерсантъ".

"Неужели эти дикие люди, которые еще пару лет назад бегали в спортивных костюмах и кроссовках с цепями на шее и решали вопросы с помощью бит, считают себя коммерсантами?"

Гавр, криво усмехнувшись, перелистнул газету. Как же все здесь было ему мерзко и ненавистно. Вот уже скоро года как он сюда вернулся, а чувство тошнотворности ко всему, что его окружает, не только не проходит, а наоборот усиливается. Но он и эти эмоции уберет из своей жизни. Ему это не нужно. У него не должно быть ничего личного, ничего.

Его представительский Мерседес с двумя черными Гелендвагенами охраны остановился у клуба "Золотой рай", теперь надпись с его названием была выполнена на французском и русском языках.

"Все для быдла", — подумал он, входя в свой клуб. Даже надпись пришлось переделать, так как мало кто смог осилить французский текст.

Гавр быстро прошелся по клубу, цепким взглядом окидывая то, что ему попадалось на глаза. Клуб был еще закрыт, он открывался после двенадцати, но персонал активно подготавливал все к его открытию. Уборщицы пылесосили красные ковры и протирали зеркала. Диджей на своем пульте подбирал музыку на вечер. На стене большие экраны транслировали канал, где очередная ведущая, кривляясь как обезьянка, вливала в уши зрителям недалекий юмор. Слыша все это, Гавр отвернулся от экрана и быстро прошел дальше. Электрики проверяли лампочки подсветки. Крупье ходили между игральных столов, готовясь к приему гостей, жаждущих оставить здесь свои деньги. На круглой сцене танцовщицы стриптиза занимались у шеста. Официанты выставляли на столиках приборы и салфетки.

Хоть Гавр и считал свой клуб заведением для быдла, как и всех здесь живущих, но на самом деле его "Золотой рай" входил в топ лучших элитных заведений Москвы. Все здесь было сделано со вкусом и изяществом. Несколько залов давали возможность посетителям подобрать для себя отдых по вкусу. Те, кто любил играть, могли спокойно сидеть в зале с игорными столами; кто любил потанцевать — шел в зал с танцполом, уютными столиками и сценой, на которой выступали стриптизерши, а те, кто хотел поужинать без грохота музыки, шли в другой зал с большими столами и роялем в центре. Также здесь были и приват-комнаты для тех, кто хотел больше и за свои деньги мог это получить. Заведение Гавра отличалось лоском и изяществом. Все эти идеи он привез из Англии и воплотил здесь, когда, забрав этот клуб у Назара, сделал в нем ремонт, поменял персонал и установил строгие правила для всех, кто здесь работал.

Пройдя в свой кабинет и сев за массивный стол в кожаное кресло, он стал просматривать бумаги бухгалтерской отчетности. Затем, пригласив к себе бухгалтера, выслушал отчет и подписал подготовленные тем документы. Это была стандартная часть его работы, в клуб он приезжал для проверки пару раз в неделю днем и пару раз вечерами, когда веселье здесь шло полным ходом.

После бухгалтера зашел кадровик и потянул документы на подпись.

— Гавриил Владимирович, это те, кто прошел испытательный срок и должен быть принят на работу, — как всегда ежась под холодным взглядом Гавра проговорил кадровик.

Гавр стал смотреть личные дела тех, кого он брал на работу.

— Все соответствуют Вашим требованиям, — видя, что его шеф вникает в бумаги, стал пояснять кадровик, — там два новых крупье, помощник повара, уборщица и два официанта.

— Где личные дела официантов?

— Вот. Все совершеннолетние, хороши собой, культурные юноши. Внешне, как вы хотели — худенькие, нормального роста, волосы длинные, — видя взгляд Гавра, кадровик затараторил, — не шлюхи. Нормальные, вести себя умеют, и внешне, хоть и смазливые, но на шлюх не смахивают.

— Шлюхи мне не нужны, это при прежнем хозяине здесь дешевый бордель был, а у меня должно быть все дорого и респектабельно, — Гавр опустил глаза на личное дело первого официанта, — Крылов Алексей Иванович, двадцать два года, — Гавр безразлично скользнул взглядом на фотографию и подписал листок о принятии Крылова на работу. То же он сделал и с личным делом второго официанта. Затем протянул бумаги кадровику, — Официанта по имени Евгений Жаном назови, а Алексея — Лексом. С такими именами бейджики им сделай, нечего в моем заведении с колхозными именами ходить. Что там еще по бумагам?

Гавр углубился в чтение поданных кадровиком других личных дел его сотрудников. Вот так стандартно и проходила его работа в клубе.

Зайдя с переулка в дверь для персонала, Леша попал в здание клуба "Золотой рай". На охране ему сказали, что его в своем кабинете ждет кадровик. Он прошел по подвальным коридорам к административной части и, постучав, открыл дверь в кабинет.

— Заходи, Алексей. Могу тебя поздравить — ты прошел испытательный срок и принят на работу. Теперь ты стал членом нашего большого и сплоченного коллектива. Вот, подпиши бумаги и возьми, это твой бейджик, прикрепишь на форму.

— Но здесь не мое имя, — Алеша смотрел на небольшой прямоугольник, который с помощью булавки крепился слева на рубашку.

— Здесь теперь тебя будут звать Лекс.

Алеша не стал спорить. Он быстро подписал бумаги, выслушал очередное нравоучение от кадровика и пошел в комнату, где переодевался персонал. Это сначала, попав сюда с помощью Гены, он всему удивлялся, а теперь, можно сказать, привык.

Впервые, когда Гена привел его в этот клуб, Алеша, смотря на все и на всех, ощутил себя оторванным от жизни. Он и не знал насколько эта жизнь переменилась, пока он так увлеченно занимался спортом, а мир вокруг него менялся. Менялись люди, менялись ценности, менялось все, и сейчас он понимал, что отстал от всего, что происходило с жизнью в этой стране с началом перестройки. Хотя казалось, немного лет то прошло после окончания школы, когда он еще помнил, как все было по-другому. Люди были другими, они мечтали, они стремились, они жили и верили в чудо. Сейчас люди тоже мечтали, только раньше люди мечтали о покорении горных вершин, освоении новых профессий и звездном небе, а теперь все мечты сводились о зарабатыванию денег. Вот такие, как оказалось, сейчас у всех, кто окружал Алешу, были заветные мечты. У этих людей тоже были стремления — к деньгам, чтобы, заработав их, потратить на непонятные для Алеши, но почему-то ценные для всех вещи, вернее, тряпки с импортными мульками и другие покупки в виде машин, мебели и еще массы ненужных вещей. Раньше люди тоже стремились в своей жизни к целям и это были стремления получить образование, прочесть книги, получить на работе грамоту с почетной надписью: "Передовик производства".

Алеша был не готов окунуться в этот новый мир, который почему-то ему не нравился. Он даже не знал, о чем говорить с теми, кто работал с ним рядом. В модных вещах он не разбирался, да и неинтересно ему это было, ведь главное, чтобы одежда была удобной, а кто ее произвел — да какая разница. Цели, мечты и стремления у него были совсем другие, и он не понимал разговоров изо дня в день только о деньгах. Поэтому он так ни с кем здесь и не подружился. Постепенно слух о нем, как о недалеком и глупом, быстро распространился среди коллектива и прочно закрепился за ним. Хотя он был и рад этому, теперь к нему больше не лезли с разговорами и вопросами. Все держались от него на дистанции, как будто могли заразиться от него болезнью. Вот так Алеша здесь и работал это лето, пока шел его испытательный срок.