Попаданка в академии драконов 2 (СИ) - Свадьбина Любовь - Страница 15

Охранники не отступают ни на шаг, и вид шкафоподобных фигур расчищает нам дорогу к аудитории.

Из-за массивных дверей вырываются голоса, смех, шелест бумаг и скрип стульев. По звуку местные студенты не отличаются от земных.

С моим приходом по громадной забитой существами аудитории волной прокатывается тишина. Все как один смотрят на меня из-за длинных, на несколько мест, столов. Надеюсь, окружающие скоро успокоятся и перестанут так бурно реагировать.

Нас провожают взглядами и далеко не всегда любопытными, порой в них сквозит лютая ненависть, от которой мурашки по коже. Ника передёргивается.

Места впереди и на галёрке заняты, только в середине остались свободные столы.

Мы с Никой садимся в гробовой тишине. Каждый издаваемый нами шорох и скрип будто усиливается десятикратно. Охранники, устраивающиеся по краям длинного стола, двигаются тише, но скрип стульев под ними просто оглушает.

В напряжённой тишине кто-то первый вздыхает слишком громко, кто-то шелестит бумажкой — это как прорыв, возвращаются звуки, едва уловимый шёпот крепнет до твёрдых голосов.

Стараясь не вслушиваться, вынимаю из сумки листы. Они слегка помяты спящей там Пушинкой, она сладко зевает и переворачивается на другой бок. Вот кому везёт: спит, сколько хочет, прячется. Мне бы сейчас такую сумку, в которой можно скрыться от обсуждений меня и Арендара, вероятности моего избрания в жёны или перехода в статус любовницы. Даже здесь, в аудитории, ни на минуту не дают забыться!

— Кхм, можно? — смутно знакомый парень осторожно обходит гвардейца и присаживается между ним и мной. — Привет, Валерия, надеюсь, ты меня помнишь.

Он выкладывает из сумки и педантично выравнивает листы, ставит с правой стороны чернильницу. Расцепив два связанных ниткой пера, выкладывает их параллельно листам и снова обращается ко мне:

— Вспомнила? Мы встретились в первый день твоего появления.

— Честно говоря, за последнее время столько всего произошло…

Его глаза печально тускнеют, и голос звучит не так бодро:

— Что ж, значит, познакомимся. Я тоже из…

Дверь с грохотом открывается. Влетевший в аудиторию Огнад, сверкая улыбкой, хлопает в ладоши:

— Итак, дорогие мои, милые мои студентики и студенточки. Сегодня у нас важная, просто невероятно важная лекция, я уверен, что все вы будете умничками и всё-всё хорошо запомните, а я потом проверю когда-нибудь. Внезапно. Ха-ха. — Он окидывает нас шальным счастливым взглядом. — Но у меня нет ни минутки свободного времени, я занят-занят-занят личными очень важными делами, так что вместо меня вселенскую мудрость поведает мой бывший коллега. Он завещал тело академии, за что я сейчас почти готов его расцеловать. Прошу любить и жаловать нашего дорогого бывшего профессора Гирола, — он указывает на вход.

В аудиторию медленно заходит мумия в белоснежных бинтах и мантии.

— Он вам всё-всё объяснит, — Огнад подскакивает к двери. — Всего хорошего, всем счастья в личной жизни, ой, успехов в учёбе. Да и счастья тоже не помешает! Если профессор Гирол будет говорить слишком тихо, стукните по голове, но только не сильно, работает безотказно. Всего хорошего.

И он выскакивает в коридор.

— Упел он нашу целительницу, — слишком громко констатирует кто-то. Мумия-профессор медленно ковыляет к центру площадки перед столами.

— А он говорить может? — сомневается кто-то.

— Наверное…

Добравшись до центра, профессор разворачивается к нам забинтованным лицом с прорехами для глаз и безгубого рта.

— Итак, студенты, — загробным голосом начинает он. — Сегодня вы…

Дверь снова отворяется. Арендар царственно вступает в аудиторию. И тут же находит взглядом меня. Сердце попускает удар, и по спине разбегаются мурашки.

Взгляд Арендара цепляется за меня, точно якорь, и неумолимое движение ко мне так похоже на скольжение цепи поднимаемого якоря, что кажется, Арендар пройдёт прямиком сквозь столы. Даже удивительно, что он всё же сворачивает к проходу.

— Молодой человек, — скрипуче окликает профессор Гирол. — А кто дал вам право опаздывать на лекцию? Имя личное и имя рода? Я доложу о вашем опоздании.

Остановившись, Арендар медленно поворачивает голову к профессору-мумии. В аудитории уровень шума уходит в глубокий минус.

— Арендар Аранский, — странно ровным голосом поясняет Арендар.

— Наследный принц, — подсказывают студенты с первого ряда.

— Иногда хорошо быть мёртвым, — жизнерадостно заявляет профессор Гирол. — Видар второй кем вам приходится? Батюшкой?

— Дедушкой, — направляясь ко мне, сообщает Арендар.

— Как быстро время летит, — покачивает головой профессор и добавляет ему в спину. — Но об опоздании вашем я всё же доложу. Ваш дедушка себе такого не позволял!

Арендар аж замирает. Кажется, в наступившей тишине я слышу, как у него скрипит мозг в попытке осознать столь вопиющее неуважение условно покойного.

Но оцепенение проходит слишком быстро, и Арендар идёт дальше.

— В свете новых обстоятельств, — начинает профессор Гирол, — руководство нашей замечательной и дисциплинированной академии решило всем студентам провести дополнительные лекции о Бездне, культе и опасностях, которые вас всех подстерегают.

Он что-то говорит о том, как ему повезло умереть до обострения у сумасшедших самоубийц-фанатиков, но сознание затопляет надвигающийся Арендар. Кажется, стук моего сердца должны слышать все находящиеся рядом.

Арендар обходит крайнего гвардейца и нависает над моим втянувшим голову в плечи соседом.

— Вон, — роняет Арендар.

Покрасневший парень, дёрнувшись, сгребает листы в сумку, прихватывает перья с чернильницей и, едва ощутимо задев моё плечо, проскальзывает за спиной Ники и следующего гвардейца к соседнему столу.

— Было бы неплохо, если бы вы записывали, — бубнит профессор. — Эти знания могут вас спасти. Не то, чтобы я очень беспокоился по этому поводу, но, насколько помню, живые о своей жизни очень волнуются.

Арендар садится рядом. Аромат сандала и мёда ласково касается моего обоняния, напоминая о вечере на крыше, о том, как Арендар нёс меня на руках.

— Рад тебя видеть, — тихо произносит он.

Киваю. Глупо отзываюсь:

— Тоже. Э… — утыкаюсь в свои бумажки.

Краем глаза замечаю, что Ника едва сдерживает улыбку. Лицо обжигает прилившей кровью: ну почему я удерживаюсь от смущения только когда злюсь? Почему в спокойной обстановке просто спокойно себя вести не получается?

— Культ Бездны, прежде чем стать тем, что он есть сейчас, прошёл долгий путь, — заунывно начинает лекцию профессор. — Первое письменное упоминание созданий из другого мира, поглощающих энергию и дарующих своим носителям невероятную физическую и магическую силу, долголетие и избавление от всех недугов встречается в хрониках ордена высших магов ныне мёртвого человеческого королевства Лис-Тар в середине одиннадцатого тысячелетия до образования империи Эрграй.

Я старательно вслушиваюсь в каждое слово, но волнительный аромат Арендара, его близость, исходящее от него тепло отвлекают. И смотреть на него хочется куда больше, чем на покачивающегося в такт словам профессора.

— Это был первый контакт Эёрана с жителями другого мира, и маги Лис-Тара начали исследования, которые два тысячелетия спустя привели к созданию порталов в ныне открытые миры и переселению сюда других существ.

Записывать это с моей скоростью работы с перьями глупо даже пытаться, лучше потом найти учебник или справочник по теме и перечитать. Даже Ника пока лишь покачивает пером.

— Маги Лис-Тара и остальные жители этого богатого торгового королевства сочли появление могущественных существ благословением, ведь ни за какие деньги люди не могли купить себе долголетие, отличавшее деливших с ними Эёран вампиров и драконов. Именно мы, люди, первые назвали Бездну идеальным миром, в котором всех ожидает покой и счастье. Но доказать это так и не смогли, — профессор Гирол хмыкает. — Ведь из Бездны никто и ничто не возвращается. Но людей того времени можно понять, ведь порождения Бездны, судя по записям, употребляли лишь магическую энергию и жертв не требовали. Их последователи именовали себя Глазами истинного мира. — Голос профессора медленно угасает, слова растягиваются. — Идея Бездны как некоего лучшего мира, ожидающего, когда Эёран сольётся с ним для всеобщего благополучия, в последующие тысячелетия развивалась предшественниками нынешних фанатиков и сейчас является основной доктриной Культа…