Невыносимые противоречия (СИ) - Stochastic Аноним - Страница 101

Франц снова приказал ему сесть. Генри подчинился, и Франц опять поставил его на ноги тихим шепотом. Генри тяжело дышал, и все еще прижимал ладони к лицу. Франц ударил его в ухо. Достаточно сильно, чтобы Генри свалился на пол, и из уха потекла кровь. Зато теперь он убрал руки от носа. Опираясь на них, попытался подняться, капая кровью из разбитого носа на пол.

- Встать!

Какого хера он молчит? Какого хера не просит пощады? Какого хера не пытается поговорить? Оправдаться? Вымолить прощение? Быструю смерть? Почему не просит!

Следующим ударов Франц рассек Генри скулу. Правый глаз заплыл, Генри барахтался на полу, пытаясь подняться. Он справился, и Франц снова сбил его с ног. Он разбил ему губу и бровь, прежде чем Генри вырубился, потерял сознание.

В его неподвижности Францу чудилось что-то неправильное. Он не был мертв. Но был заперт внутри тела. И одновременно раны и синяки на его лице выглядел так, будто смерть пыталась, но не успела разорвать его на части. К ним хотелось прикасаться. Заметив, что кровь больше не течет из рассеченной брови, Франц надавил на рану пальцем. Надавил на переносицу, хрящь дествительно треснул и ходил из стороны в сторону. Франц надавил на распухшее веко Генри и почувствовал, что может выдавить глаз. Нужно просто нажать еще чуть-чуть. Так просто. Легко. Синяк на подбородке Генри был таким темным и ярким в электрическом свете, что Францу захотелось расцарапать кожу, добраться до лопнувших сосудов и выпустить кровь наружу. Он видел такие синяки на теле мертвецов в Доме Офицеров. Только кожа Генри не разлазилась под пальцами. Не поддавалась. И чем дольше Франц царапал синяк, тем больше он становился, а вылилось всего пара капель крови, они забились Францу под ногти. Ему понравилось как выглядели ногти с темными полосками на бледной шее Генри. Понравился контраст. Понравилось тепло Генри, биение его пульса под пальцами. Франц сжал пальцы, надавил на кадык Генри. Генри захрипел. В следующий раз Франц захватит с собой бутылку воды, чтобы быстрее привести его в чувства. Или что применяют в таких случаях? Он слышал внизу, когда заключенных пытали током, у некоторых отказывало сердце.

Франц похлопал Генри по щекам. Звон пощечин эхом осел на стенах камеры. Генри открыл один глаз. Из горла у него вырвался хрип. Франц сжал его шею, вдавливая кадык, заставил Генри извиваться, сучить ногами по полу и царапать запястья Франца.

- Почему ты молчишь? - Франц ослабил хватку, позволил Генри сглотнуть.

- Что?

- Почему не просишь, - Франц убрал руки от шеи Генри и отвесил ему пощечину, желая снова услышать, как звон врезается в стены.

- Пожалуйста...

Еще одна пощечина, еще одно "пожалуйста". У Генри снова пошла из носа кровь, но терять сознание Франц ему не позволял. Бил по щекам всей ладонью, часто, но слабо. Ему казалось, он слышит как бьется сердце Генри.

- Пожалуйста, - проскулил Генри после десятка пощечин и по вискам у него потекли слезы.

Франц хлопнул его по щеке. Голова Генри мотнулась в сторону. Всхлипы мешали ему говорить. Потом появился кашель. Франц заглушил его пощечиной. Затем отвесил Генри еще одну.

- Франц... - просипел Генри. - Я не вижу.

- Врешь, - Франц ударил снова и снова. Слева, справа. Не позволял Генри прижаться щекой к полу. Не позволял кашлять и всхлипывать. Пощечины посыпались так часто, что они оба не успевали вздохнуть между ними. Стоило Францу остановиться, Генри зашелся кашлем.

- Я не вижу, Франц...

Наконец, его нытье надоело Францу, и он вырубил Генри ударом кулака в нос.

Пошатываясь ,Франц вышел из камеры. В голове была удивительная ясность. Ситуация с Маркусом и Лонарди больше не душила Франца. Оба давили на него и пытались им манипулировать.

Восстановив дыхание, Франц вошел в комнату охраны. Ему понравилось, как Рипон вскочил на ноги при его появлении.

- Где я могу вымыть руки? - спокойно спросил Франц.

Кафель и умывальники в тюремном туалете потрескались. Краны покрывала ржавчина. Вода тоже пахла ржавчиной. Франц вымыл из-под ногтей кровь, рассматривая в зеркале двери четырех кабинок у себя за спиной. Очистив руки, он сосредоточился на своем отражении. Расслабил мышцы, подождал когда исчезнут гневные складки между бровей и вокруг губ. Расслабил челюсти. Смыл пот с лица и шеи. Втянул носом воздух и понял, что его майка провонялась потом. Нужно вернуться на базу и сменить её.

- Пусть тюремный врач осмотрит Элвуда, - приказал Франц Рипону.

Дождавшись, когда тот кивнет, потянется к телефону и начнет разговор, Франц вышел.

Хорхе спал в машине. Прежде чем разбудить его, Франц несколько минут постоял, вдыхая вечерний воздух. Прислушавшись к окружающему шуму, различил завывание тюремной вентиляции, бормотание котельной и водопровода, гул электросчетчиков. Далекие приглушенные звуки улиц. Где-то скрипнула оконная рама, заворчал мотор машины.

Нарочно хлопнув дверью, Франц заставил Хорхе подпрыгнуть на сидении. Стукнувшись макушкой о крышу, тот принялся тереть глаза.

Солдатики Маркуса навели порядок в городе. В десять вечера бары, рестораны и ночные магазины стояли закрытыми, люди сидели дома. На каждом углу дежурили армейские патрули. На крыше одного из джипов-патрульных Франц заметил зенитную установку. Оставалось надеяться, что эти меры пресекут ночной разбой.

Оказавшись на территории базы, Франц быстро пересек плац и вошел в дом Маркуса. На пороге его встретил Патрик. В столовой продолжалось совещание. Безгубый полковник сказал, что Нандо предпочитает провести встречу в подземном переходе. Нандо боялся самолётов Маркуса и хотел лишить его преимущества контролировать ситуацию с воздуха. Безгубый полковник позволил себе желчный смешок. Полковник Болейло. Главный аналитик штаба генерала Маркуса.

Лонарди сказал, десять лет назад Болейло пришел в дом Франца и стрелял в его мать. Была ли его пуля первой, второй, пятой или последней? Ранил он её или убил? Если только Лонарди сказал правду. Конфликт Маркуса с Францем, скорей всего, для него был так же выгоден, как для Франца конфликтное сотрудничество Маркуса и Нандо. Они оба хотели увидеть, что прорастет из этих конфликтов и удастся ли из их плодов извлечь выгоду. Кажется, Франц начинал понимать принцип этой извращенной игры. Если тебе тесно в лодке, раскачай ее.

Франц глубоко вздохнул и тем самым обратил на себя внимание Маркуса. Тусклый взгляд, темные круги под глазами делали обтянутую серой кожей лысую головы похожей на череп. По-стариковски медлительно Маркус поднялся с кресла. По тому как он выпятил грудь, Франц догадался, что у него затекла спина. Перед ним был старик. Измученный старик, похоронивший друзей и детей и тоскующий по прошлому. Старик раздавленный и страдающий от своих ошибок, как от раковой опухоли. Даже если слова Лонарди правда, Франц не мог ненавидеть старика.

Маркус сделал знак продолжать совещание и покинул столовую вместе с Францем.