Доказательство любви - Чиркова Вера Андреевна - Страница 13

— Не станешь. Я отказываюсь, мне нипочем ничего не доказать человеку, который относится предвзято. Да тебе саму Святую Элторну приведи, ты и у нее найдешь десяток недостатков! Все, сдаюсь, отправляй меня на кухню к Извергсу… или сразу к султану.

— Ре!

— Дарелетта!

— Ре! Давай разберемся во всем спокойно!

— Спасибо, уже разобрались. Больше не хочу ничего слушать.

— А меня теперь не интересует, — зловеще протянула Летуана, — чего ты хочешь! Меня интересует, чего хочет Тодгер! И еще меня волнует его будущее! Потому что капризная жена может существенно сократить жизнь мага! И он вместо пятисот лет проживет всего триста! А я потом почти двести лет буду жить и мучиться раскаянием, что в свое время не помогла ему избежать ошибки!

— Чего?! — ахнула принцесса и, вцепившись зубами в угол подушечки, замотала головой, мыча, как от боли: — У-у-у…

— Ре?! Ре! Да Дарелетта же! Чего ты воешь?! — Алхимичка некоторое время ошалело смотрела на принцессу, из глаз которой потоком катились слезы, потом спохватилась.

Вскочила с места, метнулась к полкам, раскрыла яркую шкатулку и вернулась к Дарочке с двумя флаконами. Пустым, с широким горлышком и притертой пробкой, и туго завинченным кругленьким, наполненным светящейся серебристым светом жидкостью. Сначала коснулась ее головы именно этим круглым, и едва его цвет сменился на темно-фиолетовый, торопливо поднесла к щекам принцессы пустой флакон.

Она собирала слезинки так скрупулезно, как скряга сметает со стола хлебные крохи: ловила каждую широким горлышком пузырька, плотно прижимая к коже, водила по мокрым щечкам, стремясь не потерять ни мельчайшей капельки. А когда измученная принцесса, заинтригованная этой странной деятельностью, совершенно не похожей на заботу о ней, прекратила наконец плакать, Летуана тщательно вытерла ее щеки крохотным кусочком батиста и спрятала его в отдельную коробочку. А фиал с собранной со щек принцессы влагой накрепко закрыла пробкой и убрала в шкатулку.

— З-зачем ты это сделала? — неприязненно осведомилась Дарочка, напоследок обиженно шмыгнув носом.

— Невероятно ценный ингредиент, — довольно сообщила магистр алхимии. — Слезы принцессы-девственницы!

— Какая ты…

— Рациональная, — твердо пояснила Летуана. — К тому же давно доказано: чем больше сочувствуешь и утешаешь — тем дольше человек ревет. А так — и ты быстрее успокоилась, и я с драгоценным сырьем. Ну и почему ты плакала?

— Неужели непонятно? — снова всхлипнула принцесса, и алхимичка мигом метнулась за новым пузырьком.

А вернувшись, устроилась напротив Дарочки с таким заинтересованным видом, что плакать принцессе разом расхотелось.

— Раньше я не знала… нет, не так… думала, это просто сказки, про пятьсот лет! Люди больше ста пятидесяти не живут! А раз ты говоришь… пятьсот… он будет еще молодой… а я старушка… и вокруг молодые магини… не хочу-у-у!.. — Слезинка снова повисла на ресницах принцессы, и магистр алхимии ловко сняла ее пробиркой.

— Жаль, маловато, — огорченно вздохнула она, заворачивая пробку, при виде того, как мигом высохли от возмущения глаза принцессы. — Выходит, Тодгер не сказал тебе, что маги проводят для своих жен ритуал разделения жизни и те живут столько же? Значит, не был уверен в твоей любви и боялся, что ты выходишь за него замуж из корысти.

— Ну и дурак! — внезапно вспыхнула негодованием принцесса. — Или совсем уж дурочкой меня посчитал! Это же не корысть, а чистая дурость — подписаться на пятьсот лет жизни с нелюбимым мужчиной!

— А! — понимающе хмыкнула Летуана. — Значит, на это ты бы не польстилась. А про то, что жен магов принимают в академию ковена на отделение алхимии, он тоже не говорил?

— Нет! — сначала рявкнула Дарочка, но сразу же спохватилась: — А при чем тут алхимия?

— Ну, это же понятно! Как только человек становится учеником, сразу начинает получать зелье сохранения жизни, и потому алхимики живут ничуть не меньше магов, даже если не выходят за них замуж. Потому-то алхимиков и больше — все дети магов, у которых нет дара, идут в академию.

— У меня нет способности к алхимии, — вздохнула принцесса. — Ни одна гувернантка не заметила. Никогда я не любила возиться с кремами, пудрами и помадами.

— А гувернантки и не способны такое замечать, — усмехнулась Летуана, задумчиво вертя в пальцах флакончик. — Для алхимии главное чтобы в голове пусто не было.

— Наш советник говорит, что это главное для любой работы, — не согласилась принцесса. — А мне работать не положено.

— Это было раньше! — резко махнула рукой, словно что-то отрубая, Летуана. — Раз Тодгер тебя купил и ты теперь собственность семьи, отныне на тебя больше не распространяются подобные правила.

— Спасибо! — обиженно шмыгнула носом принцесса, но вспомнила про пробирку и мигом подобралась. — Оказывается, на мою бедную голову свалился не один рабовладелец, а целая семья!

— Не благодари, я пока не решила, как с тобой поступить.

— А магистр Извергс отнять меня у тебя не сможет? — засомневалась Дарочка, совершенно не верившая в способность Летуаны выстоять со своими пузырьками против всемогущего мага.

— Про него и думаю! — сердито рыкнула алхимичка. — Вот если бы ты уже получила от братца брачный браслет, можно было бы тебя записать в академию, ученики алхимиков имеют статус неприкосновенности.

— Ну а толку-то, — презрительно скривилась Дарочка. — Если выучишься и сразу этот статус потеряешь!

— С чего ты взяла? Магистры алхимии магам тем более не подчиняются!

— Да? А почему тогда ты сама на кухне Извергса в черном теле кашу варишь, да еще и говорить не имеешь права? — победно уставилась на нее принцесса, довольная, что вывела алхимичку на чистую воду.

— У меня особая история! — огрызнулась Летуана, и настроение у нее сразу испортилось.

Это Дарочка поняла немедля и втайне очень пожалела, что так сглупила. Нужно было еще немного поплакать, глядишь, за ее слезы сестра Тодгера и рассказала бы еще что-нибудь про свою жизнь.

А главное, про свои планы насчет новоявленной семейной рабыни. Зато теперь придется исправлять свою оплошку, а исправлять испорченные отношения всегда труднее, чем не портить с самого начала, это Дарочка сама изобрела и нашла подтверждение в прочитанных книжках.

— Значит, так… — Магистр алхимии встала с места и начала перебирать разноцветные пузырьки, коробочки и баночки. — Ты — собственность семьи, и отдавать эту собственность я не намерена никому, даже Изверг… тьфу! Изрельсу!

— Летуана… — Принцесса постаралась придать своему голосу ровно столько кротости, сколько требовалось, чтобы упросить отцовского советника принести тайком в ее комнату несколько новых книжек. — А может, не стоит торопиться? Ведь он назначил тебя моей учительницей? Ну и давай ты будешь учить меня варить кашу, а сама потихоньку придумаешь, как поступить?

— Что?! — обернулась та от полки. — Что ты сказала? Впрочем, не повторяй, это у тебя скорее всего неосознанно вылетела здравая мысль, но мне она нравится. Иди за мной!

И она помчалась из комнаты так стремительно, что Дарочке пришлось почти бежать, чтобы не отстать.

Они пересекли светлый зал, уставленный такой же мягкой, округлой и яркой мебелью, и вошли в небольшую комнату, где почетное место занимал ярко-зеленый круглый стол. Вокруг него стояло несколько разноцветных кресел, и хозяйка мимоходом толкнула Дарочку в одно из них:

— Посиди! — А сама занялась непонятным делом: снимала с полок шкафов, стоявших по углам комнаты, шкатулки всех цветов радуги, шарила в них и отставляла в сторону, бурча, что где-то он у нее был…

Мнение принцессы об алхимиках как об очень аккуратных и педантичных существах разваливалось стремительнее, чем песочная крепость на жарком солнце, но она теперь поумнела и никак этого не показывала, очень надеясь, что настроение хозяйки от бесплодных поисков не станет еще хуже.

— А! — Торжествующий вскрик алхимички показал, что она все же отыскала нужный ей предмет, и принцесса уставилась на шкатулку во все глаза, ожидая увидеть какой-нибудь флакон особой формы или в крайнем случае драгоценный амулет.