Время вьюги (часть первая) (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" - Страница 65

      На следующий день Магрит, получившая метрическое свидетельство, сперва долго хлопала глазами, а потом запрыгала по коридору с самым счастливым видом: в конце концов, это был ее билет на выход из дома и осмотр города. Она повисла на шее у Наклза, едва не сбив мага, неприученного к таким бурным проявлениям признательности, с ног, разнесла вазу, радостно рассмеялась и убежала. Он проводил ее взглядом, гадая, какого еще предмета интерьера недосчитается вечером и не спрятать ли мухоловку от греха подальше, а потом намотал шарф и направился к Дэмонре.

      Сторож сообщил, что с момента отъезда хозяйки никто не заходил. Мага он знал давно, регулярно получал от него на чай и уж конечно не рассматривал в качестве потенциального вора. Наклз своим ключом отпер дверь и оказался в прихожей. Прихожая, разумеется, была перевернута вверх дном, но вывод об обыске из этого делать не стоило. У Дэмонры было чисто нордэнское представление о порядке, порядком же у северян считалось такое состояние помещения, когда хозяин может найти все, а остальные - ничего. Эстетическая сторона дела в расчет не принималась. Когда двенадцать лет назад Наклз впервые оказался у Дэмонры дома, он грешным делом подумал, что к нордэне вломились какие-то самоубийцы. Думал так раза три. Потом привык.

      Маг прислушался. Как и следовало ожидать, в доме стояла мертвая тишина. Наклз немного подождал, пока глаза привыкнут к полумраку, и стал пробираться к лестнице, аккуратно переступая через опрокинутые вешалки. Спальня Дэмонры никаких тайн в себе не содержала. На канделябре висело два чулка, причем разных цветов, у окна по-прежнему стоял ряд бутылок скверного вина. Часть бутылок была пуста. Следовательно, последним дом покидал все-таки Гребер. Наклз всегда терялся в догадках, как нордэна его терпит. В понимании мага, Гребер воплощал собой верх несоответствия служебным обязанностям. Застать эту любопытную помесь дворецкого и денщика умеренно трезвым можно было только по утрам, и то не каждый день, а занятым делом - и вовсе невозможно. В лучшем случае он сидел на крыльце и стругал деревянные игрушки, в худшем - делился с прохожими философскими сентенциями о сущности бытия собственного производства, сводившимися к нехитрой мысли, что жизнь дерьмо. И при всем этом он неизменно звал Дэмонру "барышней", игнорируя зубовный скрежет тридцатидвухлетнего боевого полковника. В общем, в мире не существовало логики, которая объяснила бы, почему Гребера еще не рассчитали.

      Не обнаружив в спальне никаких цветочков, Наклз, подумав, направился на чердак. Тот был вполне благоустроен - во всяком случае, в достаточной степени для Дэмонры, которая легко обходилась минимумом удобств, но обожала большие пространства и высокие окна - и служил ей чем-то вроде кабинета. Ведущая туда лестница была темной, так что поднимался маг скорее на ощупь. В воздухе висела пыль. Наклз толкнул дверь и оказался в самом просторном помещении дома. На деревянном полу в центре лежали ровные прямоугольники света, в углах свернулись тени. Окна были распахнуты настежь, и сквозняк носил по полу мелкий мусор, какие-то обрывки бумаг и комки пыли. Одна из створок издавала тихий скрип, покачиваясь от ветра. За окнами в бесконечность уходило серое северное небо, прошитое белыми стрелами лучей.

      Наклз замер на пороге. У него возникло неприятное чувство, что кто-то смотрит ему в спину. Чужой взгляд ощущался точнехонько в основании черепа. Маг медленно нащупал в кармане плаща пистолет. С некоторых пор он решил, что расставиться с шедевром Тильды Асгерд неразумно. Ощущение взгляда в спину не исчезло. Наклз резко развернулся, вскидывая оружие для стрельбы. Темная лестница была пуста. Он шагнул за порог, на ступеньки. Взгляд пропал. Вернулся - появился.

      "Нордэнские шутки - самые несмешные шутки в мире", - раздраженно подумал Наклз уже на лестнице, не зная, то ли убирать пистолет и признавать, что нервы у него окончательно сдали, то ли вовсе убираться из этого дома. Наверное, он остановился бы на втором варианте, но в поле его зрения попал стул у окна. На стуле стояло нечто, подозрительно напоминающее цветочный горшок. Стул здесь находился всегда, а вот единственным растением, который Наклз видел у Дэмонры, была небезызвестная мухоловка. Несколько лет назад Гребер, более не способный смотреть, как его "барышня" измывается над живым существом, распивая с ним калладскую огненную, притащил несчастную тварь к Наклзу. Глухой зимней ночью денщик умолял сонного и не вполне соображающего, что происходит, мага принять "цветочек" на сохранение. О том, что "дружелюбный и преданный" цветочек, оказывается, без алкоголя становился еще более агрессивным чем обычно и кусается почем зря, маг узнал с некоторым опозданием. В принципе, тварь следовало выбросить, но ее шипение живо напоминало кошачье, а возможности завести кошку маг был от рождения лишен по причине сильнейшей аллергии на шерсть. По прошествии тридцати лет Наклз, родившийся в селе, вообще удивлялся, как с такой особенностью организма не отдал богу душу еще в детстве.

      Снова оказавшись за порогом комнаты, маг догадался поднять глаза. С потолка на него настороженно глядел темно-рыжий мужчина, цветом лица очень походящий на привидение. Инстинкты человека, не первый год спускавшегося во Мглу, сработали четко. Наклз сначала выскочил из зоны отражения зеркала, и только потом неласково помянул Дэмонру с ее умными находками. Хотя, если вдуматься, идея была не такой уж и плохой. Зеркала на потолке с лестницы видно не было, а непрошенных гостей, решивших нанести нордэне визит через Мглу, ждал более чем неприятный сюрприз. Но это не отменяло того факта, что сердце у Наклза колотилось как бешеное.

      Маг быстро пересек комнату, старательно переступая через хаотично разбросанные по полу пустые бутылки, карандаши и книги. На стуле действительно стоял цветочный горшок, судя по количеству сколов и царапин, видевший еще зарю калладской государственности. Воткнутая в сухую и потрескавшуюся землю табличка сообщала, что в горшке произрастает зимняя роза, также известная как "Клотильда". Наклза смутил даже не тот факт, что никакой розы в горшке не наблюдалось: учитывая садоводческие таланты Дэмонры, это было как раз ожидаемо. Но зимние розы, выращиваемые в Рэде, в народе совершенно точно звали не Клотильдами, а Милиндами. Наклз помнил эти розы еще с поры своего детства. Определенно, что-то здесь было не так.

      Маг переставил горшок на пол, опустился на стул и задумался, отдыхая взглядом на темной ленте Моэрен, все еще скованной льдом. Нет, зимние розы "Клотильды" могли существовать только в воображении Дэмонры. Маг извлек из земли табличку и еще раз пристально осмотрел ее. Написанная там чушь никуда не исчезла. Зато теперь Наклз заметил рисунок, сделанный очень тонким карандашом. Под надписью кто-то в меру своих весьма скромных художественных способностей изобразил некий предмет. Наклз в силу своих еще более скромных способностей к творческому мышлению опознал в предмете колокольчик. Хотя человек с большей фантазией, наверное, сумел бы разглядеть в хаотичном переплетении линий и облако, и розу, и даже овцу.

      Маг быстро перебрал в памяти сцену трогательного прощания с Дэмонрой. Фальшивый список в карман, колокольчик - на шею. Все это было так трогательно, что Наклз удивился, как он сразу не понял подоплеки. Для нордэны Дэмонра была ну просто на редкость атеистически настроенной дамой. И, следовательно, она повесила колокольчик ему на шею с какими-то более прозаическими целями, чем забронировать для друга место в казарменном раю северян. Маг вытащил колокольчик из-под одежды, благо, лента была длинная, и перевернул. Внутри обнаружился клочок бумаги, настолько маленький, что Наклз ощутил некоторое разочарование. Бумагу держал крепеж, на котором во всех нормальных колокольчиках висел язычок. Наклз принялся аккуратно выковыривать бумажку из ее ложа, воспользовавшись для этих целей ближайшим вечным пером, чернила в котором кончились, судя по всему, еще в прошлом году.