Мечтатель (СИ) - Аверин Сергей Игоревич - Страница 34

«Игнесса, — взмолился я, — не надо! Мне так плохо никогда в жизни не было».

«Оно и ясно! Ты сейчас свои параметры не видишь! Тебя надо срочно в медицинскую камеру, на реанимацию».

«От радиации такого не бывает. Эффекты другие. Во-первых, тошнота…»

«Карлан, не забывай про таблетки! Он сцепляют ионы и выводят их наружу. Этот процесс не проходит бесследно».

«Я понял тебя, Игнесса. Мы возвращаемся».

ИИ промолчала. Я сорвал с головы обруч и пошел к лейтенанту. Он отзовет солдат, и мы продолжим наш поход к центру земли. До уровня почвы оставались жалкие метры.

…Путь к машинам я почти не заметил. На сознание наплывали отупляющие волны, перед глазами все плыло, желудок сжимался в рвотных спазмах. Когда на горизонте вместо серого сумрака показались стройные серебристые бока землероек, я даже и не понял. Просто дошел до головной машины, встал в сооруженную камеру, на которую мне указал майор, тот самый, что отвечает за инженерию. Встал, закрыл глаза и ждал, когда меня выпустят. Странно, но процедура помогла. Слабость улетучилась, а вот усталость, словно таскал тяжеленные глыбу две ночи подряд, осталась. Я уселся в свое кресло, прикрыл глаза. Спать нельзя. Спать — непозволительная роскошь в моем случае. Надо продержаться до стоянки, надо увидеть, как машины пробьют почву и начнут долгое-долгое погружение на заветные километры.

Скоро лазеры вгрызутся в поверхность грунта, и мы начнем спуск. Почти к центру земли.

Когда я откинулся на своем кресле, то ощутил чей-то внимательный взгляд. Моя голова медленно, словно чужая повернулась. Ну конечно! Как я и предполагал! Генерал собственной персоной!

— Вы хотите прочитать мне курс лекций «О поведении в боевых условиях»? — поинтересовался я, еле ворочая языком.

Генерал скривил лицо, оголяя зубы в оскале.

— И не думал. Просто хотел сообщить вам, что ваш фокус с перезагрузкой системы больше не повториться. Даже не мечтайте. В ваше отсутствие мы перекопали все машины. Остановить их по своему желанию вы больше не сможете. Вам все ясно, господин хронист?

— Яснее некуда.

— Вот и замечательно. — Генерал приподнялся и собрался уходить.

— Ах, да! — в голову пришла великолепная идея. Общество военных, не способных связать и двух слов мне изрядно надоело, а под шумок можно от них смыться. — Господин генерал!

— Что? — господин генерал гневно обернулся, уставившись на меня бледными, прозрачными зрачками.

— Позвольте ехать в машине с доктором, а то мне что-то не очень хорошо.

— Помереть боишься? — злорадно хмыкнул военный, в очередной раз подтвердив свое мнение о «жалких штатских». — Хрен с тобой, иди! Спасай жалкую шкуру!

Я попытался изобразить приличествующее к месту заискивающее выражение, но кажется, получилось презрение и отвращение. Плохой из меня актер, не умею притворяться!

— Премного благодарен. Разрешите идти?

— Иди!

Я тяжело поднялся и распахнул дверь. Когда створка закрывалась, меня догнал окрик:

— Помни, за тобой будут следить!

Ох уж мне его манера разговора! То «ты», то «вы», не разберешь!

Добредя до крайней землеройки, я открыл крышку и ввалился в кресло. Краем глаза успел заметить, что несколько солдат в защитных костюмах поверх своих не снимаемых экзоскелетов демонтируют кабину, выводящую из живых клеток ионы, занесенные в организм жестким излучением. Как она работает, я, к сожалению, не знаю. Моя профессия связана с мыслящей техникой и, в крайнем случае, с техникой, обслуживающей мыслящую технику. Еще немного я разбираюсь в технике, которая обслуживает технику, обслуживающую мыслящую технику, но самую-самую малость. Медицина и биология в мою компетенцию не входят.

В машине, кроме доктора, никого не было. Он сидел на заднем сидении, вольготно раскинувшись и, по обыкновению, вертя в руках коротенькую железячку.

«Скоро тронемся. — Вяло подумал я. — Скоро мы погрузимся под землю».

— Карлан! Ты? Тебе что, плохо?

Доктор, как всегда, в своем репертуаре. Медицина — превыше всего и на первом месте. Видимо, она на самом деле — его призвание. Есть такие люди, для которых работа — величайшее наслаждение и радость в жизни. Он из подобных. Слово «лечить» для него равнозначно слову «дышать». Без кислорода человек не продержится более пяти минут, без пациента доктор не продержится и суток.

— Успокойтесь, я в норме. Может, стимулятор-другой для подержания нервной системы и не помешает…

— Да ты что! В твоем-то состоянии!

— Но так как состояние у меня отвратительное, — продолжил я, словно не заметив, что меня перебили, — и стимуляторы мне противопоказаны, остается держаться на силе воли и дружеской беседе.

— Я тебя не понимаю! — Док развел руками в знак того, что да, он меня не понимает.

— Как вам сказать… Мне надоело общество военных, и, сыграв на их слабостях, я вырвался сюда. Здесь я надеялся получить теплое ободряющее слово и чего-нибудь горячего, вкусного и нетаблетистого.

— Нетаблетистого — это не в форме таблетки?

— Совершенно верно мыслите.

— Могу предложить только чай. Я взял с собой немного.

Теперь настала моя очередь удивиться. Никогда раньше не слышал о таком понятии, как «чай», о чем и спросил дока.

— Тебе понравиться, — посулил он и перегнулся за спинку сидения. Немного погодя он появился с продолговатым предметом.

— Это фляжка, — пояснил он.

— А-а! — протянул я, сделав вид, что все понял. Мозг обшаривал все закоулки школьных времен, поднимал листы учеников, проекционные карты, исторические выкладки, но ничего вспомнить не мог. Видимо, про чай я никогда раньше не слышал.

— Держи! — доктор впихнул мне в руки горячий стакан. В нем, заполнив форму до середины, плескалась мутная, желто-коричневая жидкость с мягким запахом.

— Пить? — спросил я и взглянул на дока. Тот, показывая пример, отхлебнул из своей кружки. Немного поколебавшись, я сделал маленький глоток.

— Ну, как?

— Съедобно! — честно признался я, ощущая, как теплая волна скатывается в желудок, а в голове немного проясняется. Заменители сна, конечно, дают лучший эффект, но о подобной роскоши в наших полевых условиях и мечтать не приходится.

— Проснулся?

Я утвердительно кивнул головой. На самом деле, реальность стала восприниматься заметно яснее.

— Ты еще кофе не пробовал! — посулил док. Что такое кофе, я решил не вспоминать. Бесполезно. Все равно в памяти ничего такого нет.

Когда моя кружка опустела и перекочевала обратно к гостеприимному хозяину, я счастливо набрал полные легкие воздуха, с шумом выдохнул и понял, что в ближайшее время мне ничего от жизни не надо.

— Док!

— Мм? — экспедиционный врач зарылся в свое оборудование, не меньше половины из которого, как я начал подозревать, составляла необходимая для дока мелочевка, типа чая и кофе.

— Расскажите что-нибудь!

Док повернул ко мне седеющую голову.

— Рассказать?

— Ну, да.

— То есть, ты хочешь поговорить, а мне предлагаешь выбрать темы для разговора?

Это было не совсем то, что мне хотелось, но на худой конец и такое сойдет. Не получится послушать, так сам языком поработаю, авось дольше не засну.

— Валяйте! — я устало махнул рукой, и приготовился слушать, аргументировать и контратаковать. Док немного призадумался, почесал железячкой, которую вращал в пальцах, ухо, а потом, как ракета сноп огня, выдал:

— Карлан, ты веришь в Бога?

— Кхм!

Мой рот открылся и тут же закрылся. Вопрос походил на ведро холодной воды, вылитой на сонного человека. Надеюсь, уточнять, что сонным человеком был я, не нужно?

Глядя на мою растерянность, доктор решил сам продолжить разговор.

— Ну, Карлан, — улыбнулся док, — отвечай! Это твоя идея поболтать, а не моя.

— Пожалуй, нет. Даже если бы он и был когда-то давно, то его убило неверие миллионов.

— Ага! И сели его убили, то и верить не надо?

— Я хотел сказать…

— Ясно, что ты хотел сказать. Я понял. Как верить в то, что не существует? И из твоего ответа следует вывод, что если бы ты оказался в раннем средневековье, в веке, скажем так, пятнадцатом, то обязательно бы поверил?