Сын убийцы миров (СИ) - Шатилов Валентин - Страница 48

Я сунулась следом за Олегом и черная ртутная пленка мгновенно обволокла меня со всех сторон. Сработало! Функционируют гривенки!

Собачки-спиры, отодвинувшиеся, было, от двери после олегова мычания, радостно кинулись к хозяину.

И тут новое неприятное потрясение поджидало меня. Их хозяин – а это был Олег? Больше ведь некому? Только мы с ним вошли под яркий желтый свет «псарни»! Так вот, их хозяин не очень-то напоминал человека. Нечто, стоящее впереди меня можно было назвать в лучшем случае карикатурой на род людской.

Черный скафандр подчеркивал гротескную несоразмерность этого существа: маленькие толстенькие ножки, длинные – чуть не до пола – ручищи, раздутое тело и огромная, какая-то дебильная, голова. Если не принимать в расчет длину рук, то больше всего это напоминало пупса-неваляшку. Или, в крайнем случае, матрешку.

– Ой? – в некотором обалдении вякнула я.

Гигантский пупс оглянулся и сказал:

– Ух ты!

Голосом, между прочим, сказал очень приятным. И до боли знакомым. Именно таким волнующе-мужским голосом разговаривал со мною Олег, когда мы с ним оба в скафандрах.

– Олег? – неуверенно уточнила я.

– Что? – откликнулся он.

– Ты… какой-то странный…

– Я?

– Да. Голова огромная. Ножки короткие. И вообще.

– А ты не себя сейчас описывала?

– В каком смысле? – я внимательно пригляделась к своему телу, переливающемуся ртутным блеском. Вроде все нормально – и ноги те же, и руки.

– Да в том смысле, что именно так выглядишь ты. Голова с арбуз, ножки – как картофелины. Зато руки – орангутанг бы позавидовал…

– Хам! Кто тебя учил вежливости? Все у меня нормально!

– Да? Значит, показалось. Потому что я у себя тоже никаких отклонений от нормы не замечаю.

– Слушай, а может здесь свет как-то иначе преломляется? И искажает все наши замечательно-гармоничные телесные пропорции?

– Наверно. У меня вообще подозрение, что когда выходишь на «псарню», то оказываешься не в нашем пространстве, а где-то совсем в другом измерении. Ином.

– Класс! Это что же – мы вот так выглядим в ином измерении?

Я опечалилась. Прощай девичья красота (которая, как известно, заключена в стройности и длине ног)! Так же и талия – прощай! А что там с чертами лица – даже и не знаю, скафандр, к счастью, скрывает этот ужас. Нет уж! Ноги моей больше не будет в этом уродливом измерении! Вернее, уродующем. Короче, отвратительном.

– Не знаю что там у тебя, но я выгляжу вроде бы совершенно как обычно, – самодовольно сообщил Олег.

– Ты просто не видишь себя со стороны! – отрезала я.

А сама подумала: а может, если уж совсем не видит, то не так все и страшно? В том числе и для меня. Ведь главное – ни в коем случае не терять самоуважения! Продолжать чувствовать себя длинноногой, гармоничной – несмотря ни на что! А кто видит неправильно – пусть не смотрит!

Эта мысль успокоила.

Однако стоило мне взглянуть вокруг, как спокойствие улетучилось. Обилие спиров, обступивших нас с Олегом, не могло не тревожить. Дымы курились вокруг так плотно, что даже видны были не очень отчетливо. Их полупрозрачности накладывались друг на друга, отчего неясные очертания спиров становились совсем уж размытыми. При этом дымы все время сновали туда-сюда, перемещались, толкались. Даже, по-моему, дрались. На что и Олег реагировал соответствующим образом: размахивал руками, мотал головой, притопывал и мычал для острастки.

Больше всего я боялась, что они все-таки кинутся на него – все скопом. И съедят прямо у меня на глазах. А я даже не смогу ничего сделать, потому что меня-то они точно не послушаются…

Но толчея вокруг Олега мало-помалу начала упорядочиваться. Толпа спиров вроде как присмирела (хотя и не поредела). Они уже не мельтешили так, как раньше.

Но только я начала успокаиваться, как Олег затеял нечто вроде собачьих бегов.

Для начала он наклонился – не слишком грациозно, но я сделала поправку на местные атмосферные искажения. В наклоненном положении застыл на некоторое время. Я решила, что он что-то ищет на полу «псарни», а он оказывается занимался членовредительством. Натурально! Он отдирал от своей культяпистой ножонки огромный шмат кожи.

Я поразилась. Поначалу даже не самому факту членовредительства, сколько тому что скафандр (Скафандр! Наша самая лучшая защита!) позволил ему проникнуть сквозь себя.

Но стоило мне приглядеться, как обнаружилось, что хваленый олегов скафандр-то, оказывается, весь в дырках! В гигантских проплешинах, на которых никакого ртутного блеска и в помине нет! Такое рубище уже и скафандром-то назвать язык не поворачивается…

Именно из такой прорехи Олег и выдрал кусок себя. Размахнулся и зашвырнул в невообразимую даль (благо ручищи у него для этого были как раз подходящие).

Значительная часть спиров, радостно вибрируя своими туманными струями, сорвалась с места и кинулась в указанном направлении.

Перед оставшейся группкой из трех-четырех спиров Олег продолжил свое размахивние руками. Гладит он их таким образом, что ли?

– Олег… – промямлила я. И замолчала. Слишком много вопросов сразу – не знаешь с какого и начать.

– А? – он обернулся. И еще одним вопросом стало больше.

– Берегись! – заверещала я, бросаясь к нему. – Тебе в спину спир вцепился! Сейчас грызанет!

– Где? – Олег крутанулся волчком, пытаясь заглянуть за собственное плечо.

– Да вот же! – ткнула я пальцем.

– А, это… Да это же мой собственный! Фу, ты меня напугала… Я думал, и правда, кинулся кто-то – хотя и не должен бы…

– Но он же тебя ест!… – в ужасе ахнула я.

Спир, названный Олегом «моим собственным», с деловитостью гусеницы ползал по карикатурному человеческому тельцу, замирая над скафандровыми проплешинами. И проплешины под ним начинали резко сокращаться. Они как бы смыкались, прореха уменьшалась. Этот процесс был неплохо виден сквозь полупрозрачную тушу спира.

Слизывает он их, что ли? Впрочем, не до полного исчезновения. Когда дырочка в ртутном блеске скафандра становилась совсем крохотной, спир прекращал ею заниматься и полз дальше – до следующей.

– Конечно ест! – согласился Олег. – Надо же ему чем-то питаться?

– Олег… – жалобно начала я.

– Ох, извини, пожалуйста, – прервал он, вглядываясь в даль. – Тут кажется сам Старик пожаловал!

Я посмотрела туда же.

На горизонте показался очередной спир. Большой – покрупнее остальных. Важный. Двигался он неторопливо. Медленно раскачивался из стороны в сторону. И остальные спиры торопливо отступали, освобождая ему дорогу.

А у Олега, кажется, случился приступ необъяснимой радости. Он вдруг так воодушевился, что принялся уже не только руками махать, но и кланяться, приседать – чуть ли не в пляс пустился на своих кургузых костыликах!

И пошел, приплясывая, навстречу толстому спиру.

А вот его «собственный» спир, по-прежнему висящий на нем ленивой гусеницей, кажется предстоящей встрече вовсе не обрадовался. Наоборот, он как-то подобрался при приближении толстяка. Напряженно завис позади Олега, обволакивая его голову и спину мутным маревом. И демонстрируя всем своим видом, что не одобряет подобных знакомств.

Впрочем, Олегу было, кажется, до лампочки мнение собственного спира. Он приблизился к громадине «Старика» почти вплотную и принялся жестикулировать еще более энергично.

Потом замер, прислушиваясь. А прислушиваться было к чему.

«Старик» ответно завыл и пошел крупными волнами. Забурлил пузырями, постепенно утоньшаясь, вытягиваясь вверх. Поднялся, навис над Олегом подобием смерчика – широкого сверху и узкого внизу. И внезапно обрушился, пытаясь накрыть человека своей смерчевой горловиной.

Я ахнула. Или взвизгнула. Или только рот раскрыла в беззвучном крике, пытаясь предупредить одиноко стоящего Олега о смертельной опасности…

Но тут себя во всей красе проявил олегов спир. Издав короткое вяканье-мяуканье, он стремительным рывком выплеснулся вверх, навстречу падающей массе «Старика». Стрелой – тонкой, жалящей. И тут же распахнулся, раскрылся над олеговой головой широким зонтиком. Одновременно и защищая, и нападая – протыкая обидчика острым шпилем, торчащим посреди купола.