Высокое напряжение (ЛП) - Монинг Карен Мари - Страница 27

Мне снилось, что на моем левом предплечье выросли мрачно прекрасные обсидиановые рога, так много, что они превратились в утыканную длинную перчатку, смертоносную для прикосновений. Затем это распространилось, поглощая меня, и я вся стала смертоносной для прикосновений. Изолированная в собственной коже, лишённая касаний, объятий и вообще любого физического контакта.

Мне снилось, что зверь в моей кровати лизал моё плечо, основание моей шеи. Это могло быть реальным. Я не чувствовала зубов, так что не беспокоилась об этом.

Мне снилось, что Риодан склонился надо мной, вырисовывая символы на моем лбу, щеках, груди, бормоча: «Отправная точка, женщина. Отпусти это, отпусти. Узри лишь красоту. Знай лишь радость».

Затем мне снился бесконечный, головокружительный ночной пейзаж, когда я приняла силу внутри меня.

Окрашенная туманностями, поцелованная новыми звёздами, я дрейфовала среди звёзд, широко раскрыв глаза от восторга и изумления.

Глава 12

Тёмное божественное вмешательство, ты сияющий свет^[26]

Кэт попивала чай, ожидая, пока остальные присоединятся к ней в приёмной.

Фазанья Комната была одной из её любимых в аббатстве, меблированная очаровательными черными и кремовыми бархатными диванами вековой давности, белыми оттоманками, вышитыми черными узорами кельтского узла, блестящими черными пристенными столиками и витринными шкафами зебрового цвета. Выцветшие серые и цвета слоновой кости персидские ковры покрывали полы. Бордовые подушки и покрывала создавали акценты на креслах.

Но именно южная стена с окнами от пола до потолка, выходящими на медитационный сад, делала эту просторную комнату её любимой.

Комната получила своё название из-за шёлковых обоев с коричневыми и серыми фазанами на фоне цвета слоновой кости, который тянулся от панельной облицовки до потолочного плинтуса с узором из аканта. В дни Ровены тяжёлые, тёмные, пыльные портьеры были вечно опущены, защищая (или пряча, поскольку она прятала все ценное) их лелеемое наследие от солнца и любопытных глаз.

Но больше нет. И солнце, и очаровательные, проливающие свет лучи луны по Божьей воле будут светить в этом аббатстве, даже если Кэт придётся собственноручно разодрать в клочья каждую портьеру. В этих стенах не будет темноты, не будет секретов.

Ну, может, всего несколько.

Шон нашёл мужчину, способного сделать тест на отцовство, как только ребёнок родится. Как он определил его местоположение, она понятия не имела. Лица с любым медицинским образованием были крайне востребованы, их отчаянно не хватало.

Кэт в то время была на сносях. «Ты думаешь, я была неверной», сказала она. Так и было. Не по её воле, но так и было.

«А ты была? — парировал он. — Мы принимали меры предосторожности».

Действительно, поскольку они не готовы были завести ребёнка в нестабильном мире.

«Ты меня любишь?» — тихо спросила она.

«Ох, и ты знаешь, что я тебя люблю. Что бы ни случилось, где бы я ни был, я люблю всегда лишь тебя одну».

«Тогда как это может иметь значение, если я поклянусь в верности тебе до конца наших жизней?»

«А ты готова поклясться, Кэт?»

«Да».

К тому времени он был принцем Невидимых, на этой темной прекрасной спине, по которой она так любила проводить руками, формировались крылья.

Временами он наполовину обезумевал от боли, мучимый страхом, что извращённая магия Невидимых выбрала его, потому что он, как и все черные ирландцы О'Баннионы, имел глубинный и безоговорочный изъян.

И все же она выбрала его. Друга своего детства, своего любовника, свою вторую половину.

Ревность, извращённая эмоция, которой он никогда не чувствовала в своём милом Шоне, так жестоко грохотала в его сердце, что это привело её в ужас. Это не был её лучший друг, мужчина, которого она знала так же хорошо, как себя саму.

Он сказал: «Я не могу это принять. Мне нужно знать».

«Как это повлияет? — устало спросила она. — Ты будешь просить меня отречься от ребёнка, если он не твой? Ты думаешь, мы можем просто послать его обратно? Этого ты от меня хочешь? Это и мой ребёнок тоже». Или он мог любить их обеих, или не мог. К тому времени пробудилась материнская любовь, яростная и защищающая. Она чувствовала в себе жизнь, крошечную и прелестную. Она уже решила свою дилемму. Если ребёнок был от Крууса, оставалось два варианта: убить его — что совсем не вариант; или отдать его — что совсем не вариант. Ребёнок нёс в себе половину её, и если худшее окажется правдой, ребёнок не мог иметь лучшей матери, чем Кэт. Другая женщина и понятия не имела бы, кого она воспитывает. Её единственный выход — верить в силу любви.

Любви, которой Шон явно не испытывал. Она не видела его более двух лет. Она умирала от желания его увидеть. Она старалась не думать о нем, не думать о стольких вещах.

— Вечера, Кэт, — сказала Энио, опускаясь рядом с ней в мягкое кресло. Перебросив ноги через бок, загорелая женщина-солдат поддела рукоятку пистолета, запихнула его в кобуру на бедре, чтобы не тыкался под ребра, и перекинула автомат, висевший на ремне, за подлокотник кресла. Рукоятки кинжалов, заткнутых в её ботинки, поблёскивали. Энио была метким стрелком, и на короткие расстояния, и снайпером, отвечала за тренировки всех женщин в аббатстве, которые желали учиться. Не оказывалось никакого давления. В конце концов, приходили все.

— Добрый вечер, Энио, — ответила Кэт с улыбкой, которую ей не вернули в ответ, но Энио редко улыбалась. Под её кожей пульсировала энергия, в темных глазах сверкал ум. Хоть Кэт никогда их не озвучивала — не её дело — но она знала некоторые секреты этой женщины. Они были болезненными и сделали её тем ожесточённым солдатом, которым она являлась. Рождённая в армейском танке под тяжёлым обстрелом, Энио Луна процветала на войне.

Когда вошли остальные члены Шедона, Кэт сфокусировалась на окружении, опуская щиты, оценивая комнату. Её дар давал ей множество несправедливых преимуществ. Она ими пользовалась.

В Шедоне было восемь членов: она сама; свирепая француженка-ливанка Энио; утончённая Рианнон из Уэльса, чей специальностью было уничтожение охранных заклинаний и нейтрализация чар; тихая Аурина из Дерринейна, графство Керри, которая могла общаться с любыми животными; резкая Сиара с востока Ольстер со своей дикой огненной магией; Колин МакКелтар из Шотландии, которая за последние два года под опекой одного из своих дядюшек стала экспертом в друидских искусствах; очаровательная, замкнутая, с шоколадного цвета кожей Дафф из их могущественной бостонской сестринской обители, которая обладала ужасным даром; и циничная неприветливая Декла, которая путешествовала по миру с отцом-военным и которая обладала куда более темными талантами ши-видящей, чем признавала.

Эти женщины были новым руководством. Дафф и Декла требовали немного больше времени для оценки, чем остальные, но Кэт безжалостно просканировала каждую из них по очереди, оценивая, отыскивая гнилые участки в самых блестящих яблоках.

Она не нашла ни одного.

Сегодня.

Но выработала постоянное понимание, что однажды её элегантное брутальное вторжение может не принести таких счастливых результатов.

Возможно, даже с её собственной дочерью.

Песнь Созидания все изменила. Надвигалась война, в этом сомнений не оставалось. Образуются стороны. Ни одна из них не будет чёрной или белой; вокруг, насколько она могла видеть, тянулись акры и акры серого, свидетельствующие об изменении даже на их территории. Шесть месяцев назад раса крошечных Спирсидхов поселились в садах аббатства и лабиринте. Они были простыми и добрыми, насколько это возможно, с любовью ухаживали за листвой, открыто искали ши-видящих, поклялись в верности, отказались от собственной расы, которая их изгнала. Умоляли об убежище, чтобы жить среди людей. Изначально Кэт боялась, что они шпионы, но она обратила свой дар на крошечных фей и нашла их чистыми и простыми как рассвет. Земные стихийники, тип Фейри, существование которого она не могла себе представить. Хорошие.