Когда расцветает жемчуг (СИ) - Янушкина Вероника - Страница 16

Дерий помотал головой. От страха он не вымолвил ни слова. Только дрожал, мелко-мелко, как осиновый лист на ветру.

- Лжёшь. Но это правильно. Отныне ты должен быть осторожен. Любимца Моры ждёт трудная, но полная свершений жизнь.

Стеллан покосился на реку.

- Не советую прыгать. Впереди по течению - водопад Скорби. После него ты никогда не вернёшься домой. Хочешь снова увидеть мать? Она рядом, места себе не находит, - стихия отпустила вёсла, - а брат прячется за колонну и ждёт, когда взрослые покинут лестницу. Избалованный трус.

Малец кивнул.

- Как ты думаешь, почему вода в реке солёная? Из-за слёз тех, кто потерял близкого. Она пополняется каждый час, каждую минуту. Всех, кто перешагнул черту, подбирают мои помощницы. Сажают в лодки и плывут к водопаду, - Мора коснулась дерия, и того словно пронзила ледяная молния, - я беседую только с особенными.

- Отпустите меня, пожалуйста.

- Хорошо.

Стихия указала на фонарь.

- Смотри.

Опал вспыхнул. Лопнули оковы, хрустальным дождём брызнули в реку. Ледяная капля оцарапала ребёнку ладонь, но тот не ощутил боли. Огонь цвета звёзд окутал Стеллана, исцелил раны и перебросил в хорошо знакомую спальню.

- Я буду наблюдать за тобой. Не опозорь величайшую стихию...

Полтора века миновали, но младшему Стасгарду показалось, будто они встретились вчера. Сколько раз он просыпался, плача от страха! Мора хищно кричала, хватала дерия когтями и клевала, клевала, клевала...

Вдоль стен клубился пар, призрачными ладонями ощупывая владения. Вода омывала ноги до щиколоток, корка льда серебрила обувь и сковывала алтарь. Позади мерно скрипели вёсла, будто волны раскачивали незримую лодку. Пахло солью.

- Что происходит? - комиссар по особым вопросам едва ли не чувствовал злость Ильхана, - какое лихо вы впустили в мою башню?

- Не отвлекайтесь, - по вискам Стеллана струился пот. Из-за потери энергии пальцы на руках онемели, - она пришла не за вами.

- Она? - тен Хемсворт чудом не уронил пинцет.

Лёд охватил зеркало, и в зал шагнула худая женщина. На платье цвета смолы сверкали слёзы-опалы и бусины, похожие на птичьи глаза. Короткие локоны, темнее вороньего крыла, подчёркивали серую, как хлопья пепла, кожу. На тонких, словно паучьи лапы, пальцах не было ногтей. Глаза пересекал вытянутый, будто свечной, огонёк.

- Здравствуй, воронёнок.

Ступая по воде, гостья медленно приближалась к алтарю. С волос капало чёрное пламя и, падая, превращало воду в камень.

- Александра Глебова избавится от мучений и обретёт новый дом, - голос напоминал шипение сырых дров, - оставь её.

- Нет.

- Споришь со мной?

Стеллан сильнее сжал запястье дерьи. Слабел пульс, время истекало.

- Да.

- Вырос, но не поумнел. Тратишь силы на бесполезную полукровку!

На пальцах стихии выросли когти-крюки. Вода прибывала: суровые волны окатывали мужчин по колено, а в зеркале раскачивалась лодка. Свет фонаря проникал в зал, и, казалось, граница вот-вот разрушится.

Скрипнула и тут же захлопнулась дверь, за которой послышались испуганные крики. Кайхалы побоялись встать на пути смерти.

- Алессе нужна короне.

- Или тебе? Милость легко обернуть в проклятие. Сегодня я опекаю тебя, завтра толкаю в пропасть. Во дворце есть роскошные покои...

- Готово.

Ильхан тен Хемсворт бросил осколок в блюдце и принялся зашивать рану.

- Долг платежом красен. Запомни, дерзкий воронёнок.

Мора замахнулась, словно хотела ударить по щеке, но растворилась в спирали чёрного дыма. Зеркало потускнело, вода схлынула. О появлении стихии напоминали скорлупки льда на алтаре и застывшие опалами огненные капли.

Стеллан отпустил руку садовницы и вытер испарину со лба. Исчезла. Рассердилась и не упустит случая отомстить. Близнец Его величества не смог отдать Алессе. На других бы закрыл глаза, но последняя Васперити стояла особняком. Почему? Он затруднялся с ответом. Иная, отличная на других и не ведающая страха перед отмеченным Морой.

- Едва ваша подопечная выздоровеет, сию минуту покинете башню и никогда не переступите под аркой, - верховный кайхал затянул узел и отрезал нить, - иначе я собственными руками отправлю вас на свидание к стихии.

Мановением ладони обозлённый каорри распахнул окно: в зале нестерпимо воняло солью.

***

Пели флейты, нежно звучала арфа. Шуршали ткани, слышался тихий смех, а в воздухе витала сладость вина и фруктов. Темноту разгоняла узкая полоса света, словно Глебову от праздника жизни отделяла штора.

Пройдя между гардин, Саша охнула. Это был зал отеля, где вручали призы победителям конкурса! Трещали в камине поленья, ветер трепетал кипельно-белые скатерти, украшенные монограммой «РоС», на витраже семь треугольников сплетались в цветок - всё это помощница бухгалтера увидела, когда приехала на церемонию награждения! Увидела, да не поняла смысла. Узнала бы, сбежала из мышеловки без оглядки.

Танцевали три пары. Юноша в рубиновом пиджаке и брюках кружился с дерьей в платье цвета янтаря. Рядом пожилой мужчина в фиолетовом держал за руки леди в зелёном, поодаль вальсировали подростки в синем и белом. Поколения одной семьи? В ярких нарядах и перьевых накидках, тогда как прочие предпочли скромные одеяния. Вон, прислужница в фартуке и кухонном колпаке собирала осколки разбитой посуды.

Зрители взяли господ в кольцо. Одни улыбались, другие завидовали, третьи двигались в такт и будто ждали момента, когда хозяева разрешат вступить в танец. Среди гостей мелькали слуги и забирали пустые бокалы, взамен отдавая полные. Поодаль играл оркестр, а за окнами бесшумно сыпался снег. Что это? Сон? Зал казался знакомым, но кем были эти гордые каорри? Короли и королевы? Или... это стихии, о которых рассказывала Айлин? Похоже, шестеро что-то праздновали, седьмой нигде не было видно.

Садовница шагнула на мраморную ступень, музыка стихла. Пары остановились.

- Новенькая? - спросил юноша с алыми волосами, над которыми клубился огонь. Глаза тлели, словно угли в печи. Костюм переливался ало-золотым сиянием и, казалось, прикосновение обожжёт пальцы, - приветствую во дворце.

- Она не в том облике, - нахмурился мужчина в камзоле, расшитом узорами из аметистовых туч. Взъерошенные локоны сверкали седыми молниями, низкий голос напоминал рокот грозы, - рана кровоточит, сущность не проявилась. Наша гостья жива.

- Как это возможно? - леди в зелёном, похожая на эльфийку из сказочных книг, повернулась к белокурой красавице, - Авита?

Красавица приблизилась к Саше. Заплетённые в две косы волосы соединялись в хвост, кудрявыми концами щекочущий плечи. Молочно-белый шёлк платья облегал талию и расширялся подобно лепесткам лотоса, ажурными краями касаясь колен. Вышитая длинными перьями накидка и сатиновые балетки дополняли образ танцовщицы.

Юная стихия окинула гостью взглядом и отвернулась. Голова поникла, плечи задрожали, будто она заплакала.

- Час не настал, - в зале словно запела птичка-зарянка, - мы должны были встретиться много позже! На рассвете, в день схождения трёх лун и...

- Она ко мне, - из-за арфы встала худая женщина в чёрном наряде, украшенном опалами и бусинами, похожими на птичьи глаза, и зашагала к садовнице, - не бойся. Самое страшное позади. Враги тебя на тронут.

Голос трещал, как сырые поленья в огне.

- Мора, пожалуйста.

Шёпот Авиты растворился в шуршании платья.

- Смелее, Александра. Там тебя ничто не держит, - холодно улыбалась стихия, будто не слышавшая мольбы, - не меня ли ты хотела видеть, когда лежала на алтаре и упрекала судьбу? Мечтала о капле счастья?

- Да.

- Возьми меня за руку.

В груди Саши кольнуло. Желание исполнено, до избавления остался шаг, но... действительно ли садовница хотела этого? Навечно остаться в зале и наблюдать за танцами стихий? Тем более, если её покровительница страшится Моры?

- За тебя не борется никто, - она словно прочитала мысли, - даже Авита не смеет выступить против меня. Теряет последнее воплощение, но боится сделать шаг. Помнит о предназначении, но трусит посмотреть в глаза.