Госпожа Смерть (СИ) - Гудкайнд Терри - Страница 40

Волшебник заметил двух пожилых знахарок рядом с человеком, который издавал хриплые, булькающие звуки. Натан, все еще чувствуя восстанавливающее покалывание в пальцах и теле, поспешил к ним. Он мог им помочь.

Бедняга лежал на спине со сломанным норукайским копьем в груди. Зазубренный наконечник из кости хоть и прошел мимо сердца, все же пробил ему легкое. Кровь стекала с его синих губ, и мужчина беспрестанно кашлял. Тут его охватили судороги, и две целительницы, растерявшись, уже ничего не смогли для него сделать.

Когда Натан подошел, женщины покачали головами. Лицо жертвы исказилось тихой болью. Глаза округлились и остекленели. Он снова закашлял, и на губах выступила розовая кровавая пена.

— Мы можем только ждать, пока Мать моря заберет его, — сказала одна из женщин. По ее измазанному кровью лицу текли слезы.

Натан взглянул на сломанное древко, вертикально торчащее из тела умирающего мужчины.

— Нам надо удалить копье, — сказал он.

Вторая женщина покачала головой.

— Если вы сделаете это, бедняга сразу умрет. Пусть человек побудет в мире и спокойствии.

— Он умрет если даже оставить копье. — Лазурные глаза Натана были непреклонны. — Возможно, есть шанс. Это превосходит ваши умения, но у меня есть магия — позвольте мне попытаться. — Две женщины уставились на Натана, и он попросил их уйти. — Вы можете оказать посильную помощь остальным.

Они кивнули, осторожно коснулись умирающего и поспешили к другим покалеченным горожанам.

Едва знахарки исчезли, Натан схватил скользкое от крови копье. Как можно мягче и аккуратнее, чтобы причинить мужчине меньше боли, он вытащил древко. Умирающий, задыхаясь, вскрикнул. Изо рта его хлынула кровь, а из рваной дыры в груди она вырвалась красным потоком. Бедняга корчился, а его поврежденное легкое издало громкий всасывающий, хрипящий звук. Ему осталось жить несколько минут.

Натан призвал магию, ухватившись за ее покалывание, коснулся своего Хань и усилил ее до всплеска, до целого потока энергии. Магия Приращения. Он делал это много раз прежде — очень много раз. Для него, как одаренного, это являлось детской игрой, и волшебник знал, что сможет ее контролировать.

Натан прижал руки к зияющей ране, придавив ладонями поток крови. Он чувствовал силу исцеления и позволил магии политься через него. Своим вернувшимся даром волшебник разыскал порванные кровеносные сосуды, разорванные ткани легких в грубой дыре, которую оставило копье в груди и спине. Он мог соединить мышечные волокна, срастить расколотые фрагменты костей. Он мог все исправить! Связав все это воедино, можно снова сделать этого человека целым… целым, как ведьма Рэд и сказала Натану о нем самом. Снова стать целым! Дар не покинул его. Магия все еще была ему подконтрольна, хотя Кол Адэр он еще не отыскал.

Натан стиснул зубы и сосредоточился сильнее, исцеляя этого человека. Магия извивалась, как змея, пытаясь вырваться, но Натан делал все от него зависящее. Он мог исцелять. Все было под контролем. Его сила снова была с ним!

Неожиданно, коварно извиваясь, магия исцеления вырвалась, отпрянула, и сделала совершенно противоположное его намерениям. Вместо того, чтобы запечатать кровоточащую рану, магия отскочила с рикошетом, обернувшись монстром, который, вместо восстановления, принялся уничтожать.

Магия продолжала течь из Натана, когда он прижимал ладони, чтобы остановить кровь, и произошло непоправимое обратное действие — ребра несчастного вышли наружу и вывернули рану от копья до огромных размеров. Сердце и легкие вывалились в ужасном взрыве крови и тканей. Мужчина даже не успел вскрикнуть — он откинулся назад, выгнув шею, а затем рухнул.

Натан уставился на свои залитые кровью руки с отвращением и недоумением. Он чувствовал магию и пытался исцелить этого беднягу… но вместо спокойной смерти человека разорвало, как перезрелый плод. И это сделал Натан! Он все равно бы умер, но не так!

Натан отшатнулся, открывая и закрывая рот, но слов подобрать не мог. Он думал, что утратил свою магию, но это было хуже, чем просто остаться бессильным! Дар обратился против него. Если его способности вернулись, то почему он не смог их контролировать?

Волшебник в смятении смотрел на жуткий, искореженный труп, в уверенности, что сейчас набежит толпа, обвинив его в ужасном преступлении. Натан сомневался, что даже в свои самые худшие дни, Госпожа Смерть — Никки — совершала подобные ужасные вещи.

Волшебник, подняв глаза, встретил остекленевший взгляд Бэннона. Казалось, молодой человек пребывал в ужасе от событий этой ночи, и этот новый случай не сильно на него повлиял.

Желчь подкатила к горлу волшебника, он отвернулся, его плечи поникли. Натан не хотел, чтобы Никки тоже это видела, хотя, возможно, колдунья могла помочь ему понять, что же произошло. Как мог его дар так жестоко обратиться против него? Сейчас, даже чувствуя вновь вернувшуюся магию, он больше не смел ее использовать. Возможно, это приведет к еще худшим бедствиям.

Еще одна поразительная мысль пришла в голову: а реши он бросить шар огня волшебника на один из кораблей Норукай во время битвы? Если яростные, раскаленные до бела сполохи нанесли обратный удар, это уничтожило бы половину городка Ренда-Бэй.

Натан застонал и отошел от людей, которые подкладывали под головы свернутую ткань, занимались перевязкой раненых и бандажом сломанных костей. Ему было стыдно и страшно.

Он был опасен.

Натан схватил ведро и присоединился к группе людей, борющихся с огнем, чтобы помочь потушить последние возгорания, которые до сих пор распространялись по городу. Этим самым, по крайней мере, он не нанесет большой урон.

Пожары в Ренда-Бэй полыхали до утра, остатки дыма продолжали завиваться в сером небе, перекрашивая рассвет. Дома и лодочные навесы все еще тлели, некоторые обгорели до почерневших каркасов. Группа рыбаков спасала шесть лодок из разрушенных доков, а люди по всему городу с потухшими взорами оценивали ущерб, разговаривая подавленными голосами.

Никки размышляла о непринужденной жизни предыдущего дня: о спокойных соседских беседах, о незамысловатой городской деятельности и маленькой, но оживленной рыночной площади, — о том, что обычная жизнь теперь разрушена мечами, огнем и кровью из-за прошедшего набега.

Бэннон, казалось, пребывал в ступоре, сидел, приходя в себя на треснутой деревянной скамье рядом с опрокинутым корытом для потрохов. Серебряная рыбья чешуя в утреннем свете усыпала деревянную емкость, словно мелкие монетки. Он обхватил плетеную кожей рукоять Крепкого обеими руками, как бы набираясь из него силы. Рубашка юноши была разорвана и заляпана сажей и кровью.

Подойдя к нему, Никки заметила по крайней мере пять глубоких порезов на его руках, по всей спине и плече. Молодой капустный фермер погрузился в свои мысли, переваривая последствия битвы. Выглядел он состарившимся.

Никки, несмотря на усталость из-за слишком большого расхода магии во время битвы и лечения тяжелораненых, все же нашла немного силы, чтобы исцелить порезы и раны Бэннона. Тот даже их не замечал.

Натан подошел к ним с замученным взглядом, его длинные белые волосы и заимствованная рубашка покрывала слипшаяся кровь. На ладонях кровь высохла и спеклась.

Когда Бэннон поднял взгляд на своего наставника, на лице юноши появились признаки жизни. Натан сказал мягким голосом:

— Ты сражался прошлой ночью как непревзойденный воин, как если кто-то наложил на тебя чары буйной ярости, но я знаю, что это не заклинание.

Лицо молодого человека было бледным и подавленным.

— Работорговцы атаковали деревню. Мне пришлось сражаться. Что еще я мог сделать?

— Ты сделал все как надо, — признала Никки. — Сражался яростней, чем даже в битве с шелки.

— Это были работорговцы, — произнес юноша, будто этого объяснения вполне хватало. С явным усилием, Бэннон пытался совладать с собой, и даже справился с притворной, злобной улыбкой. — Именно это я и должен был делать. Я ненавижу даже мысль о том, что людям пришлось пострадать… и многих поработили. Они… у них была славная жизнь, здесь, в Ренда-Бэй, и я не хотел, чтобы она разрушилась.