Эй, Микки! (СИ) - "SourApple" - Страница 24

Может, и не стыдно. Это же секс, тут нет никаких запретов, да?

Хотя то, что он впервые выстанывает имя Йена, когда кончает, всё же немного неловко.

*

Задница наутро предсказуемо болит, Микки даже слегка прихрамывает и ненавидит, всей душой ненавидит еблана Галлагера, у которого нет языка, чтобы что-то спросить. Хотя Микки и сам виноват: он же запретил ему болтать и сказал, чтобы ничего не ждал. А хер пойми, что у Галлагера в башке.

Во всяком случае, на следующий день на работе он опять ходит чернее тучи. Может, и не выспался опять, потому что Микки его вытолкал под утро с угрозой: сказал, когда проснётся с болящей жопой и всё вспомнит, убьёт его к хуям голыми руками. Говорил, видимо, довольно убедительно, потому что Галлагер даже ещё раз извинился. Как будто эти его извинения можно к жопе приложить, чтобы жечь перестало.

До понедельника Галлагер у него не появляется и ему не звонит, а в понедельник ни с того ни с сего срывается на Дэб из-за какой-то ерунды, и Микки настораживается. Ночью пятницы всё было нормально, а сейчас опять что? Задать этот вопрос Галлагеру он не решается, а то тот настроит себе воздушных замков, поэтому, поколебавшись, пишет Мэнди.

Вы

[4:57 p.m.] Что с Галлагером, не знаешь?

Мэнди не отвечает час, не отвечает два, Микки уже думает повторить и поинтересоваться, не охерела ли она игнорировать сообщения, когда телефон звонит, и он смотрит на экран.

Ну так и есть. Там что-то настолько серьёзное, что даже сообщение не написать?

Он кусает щёку изнутри, размазывает вилкой по тарелке картофельное пюре, а потом всё же решается и нажимает на кнопку ответа.

— Всё так страшно, что эмодзи не отделаться, как ты обычно делаешь? – как можно безмятежнее спрашивает он, устраиваясь на диване.

— Зачем ты спрашиваешь? – проигнорировав его вопрос, задаёт свой она.

— Хочу знать, чего от него ждать.

— Когда?

— И это тоже хороший вопрос, – кивает он. – Он сегодня на Дэб накинулся как цепной пёс, мне её почти стало жаль, а она бесячая до трясучки. – Мэнди молчит, и Микки продолжает: – По офису ходит смурной, иногда зависает и выглядит максимально не похожим на занозу в заднице, которой всегда был.

— Занозой в заднице не выглядит, но на людей кидается? – хмыкает она.

— Не цепляйся к словам, ты понимаешь, о чём я.

Мэнди опять не отвечает. Но теперь молчит и Микки, потому что ей явно есть, что сказать, а ему уже просто остоебало гадать о причинах галлагерского поведения.

— Я думаю, они расстались со Стэном, – наконец говорит она, и Микки подбирается. – Йен, правда, всё равно иногда пропадает, а в пятницу вообще сорвался куда-то среди ночи и вернулся часа через полтора. Но, видимо, ему это даётся тяжело. Я не спрашиваю.

— Бухло, наркота?

— Много курит, глушит кофе, мало спит, – ровно перечисляет Мэнди и добавляет немного тише: – Я хочу ему помочь, но не знаю как. Не устраивать же что-то вроде девичника и не начинать перемывать косточки мужикам.

Она говорит что-то ещё, но Микки уже не слушает и быстро сворачивает разговор, наплевав на то, что она там может себе понапридумывать. А она может. Не так охуенно, как Галлагер, конечно, но может.

Микки откидывает в сторону телефон и сдавливает виски. Блядь. И стоило начинать жизнь с нуля, устанавливать себе какие-то рамки, пытаться убедить себя, что Саус-сайд остался в прошлом и что он никогда не ввяжется в хуйню под названием «отношения», чтобы вот так вляпаться? Потрахался, блядь. Как было удобно, когда мужики оказывались в его квартире на одну ночь.

И как охуенно было, пока он не решил смешать работу и секс.

Дегенерат.

========== Глава 14 ==========

Галлагер полностью игнорирует существование Микки весь вторник. Так старательно, что он невольно начинает думать, не накосячил ли где, а потом соображает, что если кто и накосячил, то это Галлагер. Виноватым он, правда, совсем не выглядит, что тоже бесит. Если Микки правильно понимает, где-то ближе к утру пятницы именно его выебали так, что он на работе предпочитал стоять, а не сидеть, а следующую ночь спал на животе, и случилось это потому, что Галлагер решил, будто у Микки есть кто-то ещё. Но не разговаривает с ним Йен, а не наоборот, будто это Микки из него душу через задницу вытрахал.

Правда, он, может, хотел ночевать остаться, а Микки его выставил. Блядь, как же он ненавидит разбираться во всей этой хуйне, но с Галлагером же реально невозможно угадать, откуда ебанёт в следующий момент.

К обеду в среду перманентная злость на осунувшегося рыжего долбоёба начинает раздражать даже Микки, так что он плюёт на все свои принципы и идёт разговаривать. Ртом, а не кулаками, что уже само по себе небольшая проблема, но он реально заебался, что Галлагер ведёт себя как обиженный ребёнок. О том, почему он не может просто послать эту ситуацию, он предпочитает не задумываться. Да и как её послать, если они вместе работают и в любом случае будут мельтешить друг у друга перед глазами.

Игги ему как-то сказал, что встречаться с коллегой всё равно что срать в собственном гнезде, и Микки только сейчас понимает, о чём тот говорил.

В кабинет Йена он входит без стука.

— Я тебя не вызывал, – сразу заявляет Галлагер, не глядя на Микки.

— Ага, – лениво отзывается он и, войдя, садится на стул напротив.

— Вот и иди тогда нахуй.

— Это приглашение?

Йен вскидывает подбородок так резко, что Микки удивляется, как у него башка не отрывается. Лупит на него своими невозможными глазищами, а пальцами рассеянно загибает страницы каких-то документов, которые лежат напротив. Теряет мигом всю свою самоуверенность, и Микки бы радоваться, что вернул Галлагера с небес на землю, только изнутри что-то точит.

Да ну блядь. Что за хуйня.

— В смысле? – наконец подаёт голос Йен, и Микки хмурится.

— Я необычное что-то сказал?

Он ненавидит отвечать вопросом на вопрос, но что ещё ответить на мудацкое «в смысле».

— Вообще-то да, – язвительно отвечает Йен, откидывается на спинку кресла и складывает руки на груди.

— А ну-ка, – подаётся к нему Микки, – приоткрой завесу тайны.

— Ты меня выставил за дверь. В прошлый раз.

— Продолжай.

— И вот сидишь напротив. Конец.

— С этой частью я знаком, – дёргает плечом Микки. – Посередине что произошло?

— В смысле?

— Вокруг хуи повисли, блядь, – загорается он. – Галлагер, из тебя клешнями всё тащить? Тебе сколько лет? Пять? Ты можешь связно сказать несколько предложений? Или у тебя язык к зубам прилип? Так позови Дэб, она сделает тебе чаю.

— Ты меня выгнал, – менее уверенно повторяет Йен.

— Ещё раз повторишь – получишь пиздюлей, – устало вздыхает Микки.

— Это не значило, что у нас всё кончено?

Что?

Блядь, что?

— Ты серьёзно, да? – уточняет он, хотя ответ и так очевиден.

Йен медленно кивает, но в процессе будто передумывает и так же медленно качает головой. Микки одновременно хочется пробить лоб ладонью и заржать в голос, потому что выводы Йена – самое нелепое, что он в своей жизни слышал. Он, безусловно, был зол как чёрт, когда выталкивал Галлагера из своей квартиры, но…

Хотя это даже где-то мило. Ясное дело, не в той части, где Йен опять сунул язык в жопу и ходил обиженным то ли на себя, то ли на Микки, а в той, где он так серьёзно относится к угрозам. Та же Мэнди в последнее время откровенно охуела.

— Галлагер, в последний раз говорю, – произносит он после пары минут тишины, – мы встречаемся не для того, чтобы ебать друг другу мозг.

— Встречаемся? – резко выпрямляется Йен, и Микки мысленно чертыхается.

— Видимся, – исправляется он, и Галлагер прячет улыбку.

— Ну да.

Он похож на ребёнка, который в зоопарке отпустил воздушный шарик, и Микки в душе не ебёт, откуда в его голове такие сравнения, но ненадолго задерживает дыхание, чтобы успокоиться, и исправляет ситуацию:

— Заедешь сегодня?

— Я на машине.