Дар Леса (СИ) - Зиненко Ирина - Страница 24

  Обняв корзинку, она углубилась в заросли малины.

  Проснувшись волк громко зевнул, показав миру белые клыки. Зари в пещере не было, но, судя по запаху, она была где-то неподалеку. Эльнармо по тянулся и оглянулся, пытаясь угадать куда и зачем отправилась его гостья. Ночное приключение вымотало его почти полностью, но оборотень чувствовал какое-то моральное удовлетворение. Он очень надеялся, что кости, которые он подбросил в сгоревшую баню, посчитают все таки костями Зари и хотя бы на некоторое время отстанут. Особенно он надеялся на глупость и фанатизм Мария. Фыркнув, Эльнармо все таки вышел на улицу. Знахарка появилась со стороны ручья через несколько минут. Сейчас она сама была больше похожа на только обернувшегося оборотня, чем на человека. Рубашка с распущенным воротом и закатанными рукавами, небрежно подоткнутая юбка в пятнах раздавленной черники, исцарапанные в малиннике голые ноги, мокрые и с налипшими на них травинками. В распущенных волосах запутались сухие листочки и незамеченная ею колючая веточка малины. Заря посмеивалась от кружащихся вокруг стрекоз, одна из которых чуть не села на забавно сморщившийся конопатый нос. Встряхнув головой, женщина пошла дальше, пока не замечая проснувшегося волка. В одной руке она несла прикрытую платком корзину, а во второй котелок с водой. Усевшись на входе, Эльнармо снова зевнул и потянулся, чуть подвывая от удовольствия и встряхивалась, прогоняя остатки сна.

  - Aiya, Amaurea, - проговорил он негромко, когда женщина подошла поближе. Дернув ухом, волк отогнал стрекозу, которые прилетели следом за знахаркой.

  - Доброе утро и тебе, волшебный волк, - знахарка блеснула улыбкой и осторожно поставила котелок и корзину, - Ты был такой усталый, я решила тебя не будить. Поэтому сама сходила на охоту. Если бы было время на сушку, то можно было бы напечь лепешек из сыти или нарвать для них рогоза, но раз мы тут ненадолго, - она сняла платок с корзины, - Ягоды. А в котелке земляничный вар.

  - Да, - кивнул головой волк, - Завтракаем и уходим. Ты же хотела посмотреть сегодня на Лиса, нам как раз по пути, - Эльнармо замолчал, решив пока не рассказывать куда он поведет Зарю. Он почему-то не сомневался, что сначала она испугается, а потом ей понравится.

  Завтракали они на траве под все теплеющими лучами солнца. Встрепанная рыжая ведьма и почти голый, взъерошенный эльф-оборотень. Два самых страшных пугала этих мест сидели рядом и являли собой картину полного умиротворения. И ничего лишнего. Только костер, ягоды, их молчание и спокойствие леса. После завтрака были такие же неспешные и ленивые сборы, будто не уходить они собирались отсюда, а просто прогуляться. Эльнармо настоял на том, что с собой сейчас они берут только то, без чего в лесу не прожить, хотя по его мнению таких вещей у них не было и можно было идти вообще без всего. Примерно через полчаса сборы, наконец, завершились и знахарка и оборотень, принявший свое волчье обличье, неторопливо отправились на прогулку.

  ........

  Марий метался по Храму, и то с размаху кидался на колени, пытаясь забыться в молитве, то снова бросаясь в бег от стены до стены. С тех пор как он очнулся от забытья на полу в бане у домика ворожеи, он не знал покоя.

  В себя он тогда пришел голый и замерзший. Восстановив в памяти события, он чуть не взвыл - демон. Этот пес или волк так ему не понравившийся с первого взгляда - демон. Интуиция его не обманывала. Он говорил, он оборачивался, он заколдовал его женщину и его ребенка. Испаскудил его будущее. Заря не могла бы ему отказать, он знал что ее тоска такая же сильная как и его. Смотрел ночами, подходя к домику, как она вздыхает, обнимая себя за плечи и плача иногда на лавке у ворот глядя на хороводы у подножия холма и на парочки, бесстыдно целующиеся у границы Леса. Как он хотел подойти и успокоить ее и себя! И как он сдерживался... как он держал себя годами! Дождался. Дождался, что дикая тварь из дикого леса, исчадие бездны и тьмы увело его женщину! Его, потому что даже околдованная, даже ушедшая с перевертышем, она позаботилась о нем. Укус бесчестной твари не болел почти и не кровил. Когда он очнулся к ночи, все плечо дергало, но кровь не сочилась, и только подтеки зелья и валяющаяся рядом склянка, показывали кто о нем позаботился. Одежды правда не было... Но ночь и это прикрыла. В домике знахарки было все вверх дном, его мантия кучей изорванных тряпок валялась на полу у печки, рубашки и штанов не было. И не было его Зари! Он упал тогда на постель, хранящую еще запах его ведьмы, и катался по ней, подвывая от невозможности обнять Зарю, сделать своей, подчинить ее пылающей в нем страсти.

  Придя тогда к себе ночью, перебежками, одетый в найденную в переворошенном сундуке знахарки ночную рубашку, он свалился почти на сутки. Его трясло, бил озноб и проваливался он в сны похожие на явь. Он, жена, сын. Он, Заря и Лис. Он в огне и пламени разъярённых богов, карающих предателя. Прохладная ладонь знахарки на лбу... горький поцелуй ее губ, несущий на себе запах и вкус лесных трав.

  - Проснулись, отче?

  Открыв глаза, он обнаружил мокрую тряпку у себя на лбу и бабу из деревни рядом. В руках та держала горшок с отваром.

  - Уж так мы испугались то! - запричитала она. - Мечетесь, бредите. Ворожею все зовете. Отвар то от жара мы нашли, туточки запасы все подобрали. Вот выпейте еще, чтоб получшело.

  Жрец отмахнулся пренебрежительно от горшка, чуть расплескав жидкость. - Ворожея где? - отрывисто спросил он.

  - Осторожнее - прикрикнула на него баба и смутившись своего порыва, пояснила. - Нету Ворожеи то боле. Отвара тоже значится не будет. Поберечь надоть.

  - Что значит не будет? - мрачно спросил жрец. - Далеко не уйдет она. Сын то ее тут вроде. Найдем.

  - Да ушла она к богам, али в преисподнюю, - пояснила добровольная помощница. - Сгорела ее баня. И она вместе с ней. Ночью полыхнуло, а утречком пошли к ней болезные за припарками, а нетути ее. Пошукали и в сгоревшей бане только косточки и нашли. Вот жуть то?! Где теперь ведьму то искать... - закручинилась она и только когда жрец сполз опять на постель испуганно запричитала.

  - Отче, отче, что худо вам?

  Но Марий уже погрузился во тьму беспамятства, где только там он мог быть с семьей. Он, жена и сын. Он и жена... Заря...

  И что теперь оставалось? Только молиться... не отпускало его. Пробовал он, оправившись спустя неделю, хоть Лиса себе вернуть, но...

  - Так не знаю я! Знать не знаю и ведать не ведаю про мальчишку! - сварливо отвечала мать Зари. Марий долго вглядывался, ища знакомые черты знахарки в этой старой, жилистой женщине и не находил. Будто действительно лесные духи принесли в эту семью крестьян его огненную ведьму.

  - Уже лет восемь как вообще ее не видели, - продолжала старуха, легко придерживая за рога помекивающую козу. - И не надо нам такого! Из-за нее еле остальных дочек замуж пристроила - не брали, ведьмину кровь подозревая. Померла и Лес с ней. А мальчонка появится здесь, тебе приведу жрец, мне без надобности такой приплод.

  - И то хорошо, - бросил Марий разворачиваясь и уходя с хутора. Медовый холм был далеко от его селения. Идти было долго и размышлять никто не мешал. И куда она дела мальчишку? Неужели... он замер. Неужели она могла отправить его учиться в лес к этому демону в волчьем обличье? Могла. Заря она же такая... была. Жрец даже застонал. Ведуна хотела сделать из него вот и нашла учителя. Могла же случайно или намерено выколдовать его из чащи лесной, гибельной! Жрец не был дураком и понимал, что хоть его ведьма не колдовала на людях, но чего-то такое умела. Лиса учила и вызвала ненароком. Как мальчишка сказал? "Я нашел, значит моя". Жрец присел на пригорке и посмотрел на тянущуюся ленту дороги. На поклон к охотникам идти. Пусть ищут в лесу несчастного. А он... с божьим словом и, главное, с божьим огнем вырвет своего, да своего Лиса из лап проклятого демона!

  - Это... посмотрим конечно, - отводя глаза кивнул Сазан дыша на жреца перегаром. Он пил уже неделю с тех пор как узнал про сгоревшую баню. Белянка, его жена, не в меру раздобревшая, обычно с вечно недовольным лицом, наоборот радостно носилась вокруг подавая пришедшему жрецу все что было в доме. Она единственная надела по сгоревшей знахарке траур. Радость какая. Померла. Не грех и одежду темную одеть, чтобы все помнили, что пережила она ведьму рыжую. И бастрюк ее пропал, ну разве не счастье?