Три башенки и бездонная пропасть (СИ) - Шолох Юлия - Страница 11

Слугам граф попускает всё. Не мне осуждать свободное общение, не той, что выросла в доме щедрой душой тётушки, но даже там имелись рамки. Что говорить про графа в его положении. Если бы на пороге замка появился кто-то другой и спутал хозяина с его собственным камергером, вышел бы ужасный скандал. Если бы с подобной фамильярностью кухарка заговорила, к примеру, с моей тётушкой виконтессой, сразу бы оказалась на улице.

- Спасибо, Лизетта, я с удовольствием попробую твои блюда. Хотя мне неведом голод, я соглашусь с мнением тех, кто считает, что приготовленная с душой пища всегда вкусней и полезней для организма, чем любая другая.

- Не извольте волноваться, вы не разочаруетесь!

Получив массу заверений, что отныне питаться я буду как в лучших аристократических домах, я отправила на Соколиную башню.

Граф до сих пор не вернулся.

Вход в башню располагался на нижнем этаже и сразу переходил в лестницу, закручивался спиралью, теряясь в высоте. С другой стены был чёрный ход на улицу - крепкая дверь, закрытая на замок. Ступеньки чистые, вытертые от времени. В башне было холодно, я поняла отчего, поднявшись чуть выше - в стенах имелись узкие открытые оконца, куда свободно проникал воздух.

Никакой дверцы на крышу не было, лестница просто перетекла в открытую круглую площадку довольно большого размера. Оказалось, в башне нет комнат или любых других помещений, только длинная лестница да три пустые внутренние площадки. Верхнюю, открытую площадку Соколиной башни огораживали каменные зубцы, стоявшие очень плотно, за ними ничего было не разглядеть.

Серое небо медленно и вязко смешивалось над головой, завывал ветер, и я неожиданно почувствовала опустошение и одиночество. Похожий ветер дул на кладбище во время похорон тётушки и казалось, последовал сюда вслед за мной.

Я послушалась предупреждения мадам Флоры и взяла с собой шаль, но этого было мало - мои юбки так трепало порывами ветра, что я бы не удивилась, если бы их порвало в клочья.

Однако я хотела видеть разлом.

Каждый шаг давался с трудом. Только высокие горы, закрывающие полнеба, позволили определиться с направлением. Глаза слезились, пришлось прищуриться. Каменные зубцы я практически нащупала, под пальцами осыпались крошки нанесённого ветром мусора.

В щель между зубцами, которая при приближении оказалась довольно большой, я увидела дикую долину, как брызгами покрытую низкими деревьями, которая под уклоном катилась вниз и упиралась в горы. Там, у гор, зелень прорезалась толстой чёрной ломаной линией провала. Неподалёку лежали живописные камни разных размеров.

Судя по всему, поверхность обрыва земляная, раз покрыта растениями, значит, пропасть образовалась не из-за камня и действительно могла осыпаться в любой момент. Граф правильно поступил, что запретил к ней приближаться.

В остальном пейзаж был потрясающе красивым! Яркие краски казались глубокими и насыщенными: травянисто-зелёный и

серебристо-серый на фоне гиацинтового неба. Я довольно скверно рисую, да и пейзажи предпочитаю более солнечные и мягкие, но внезапно эта суровая природа запросилась на полотно. Ветер приносил в себе всё больше соли с морского берега, и я поняла, что северный край рано или поздно проникнет в моё сердце и поселится там навсегда.

Послеобеденные часы прошли довольно бестолково. Как я и предполагала, зарядил нудный мелкий дождь. Граф не вернулся и никто в замке не выказывал по этому поводу опасений, следовательно, подобные отсутствия в его характере.

Я сделала вывод, что к хозяину слуги относились как угодно, только без страха. Они его вовсе не боялись! Работали на совесть, с вызывающей уважение прилежностью, но может только благодаря моему внезапному приезду? Они знали, что я родственница хозяина, в остальном моё положение не уточнялось. Во многих семьях любая родственница женского пола выполняла роль хозяйки, пока хозяин не женился и власть не переходила в руки его жены. Не удивлюсь, если замковые слуги думали, что хозяйством вскоре начну заниматься я, и я буду решать, кого казнить, кого миловать.

Только одно происшествие нарушило неторопливое течение времени - к замку подъехал верховой в плаще с капюшоном, которого я увидела в окно. Я, конечно, поспешила спуститься, но это заняло некоторое время, и в холе я застала только Донера, закрывающего за гостем дверь.

- Донер! Это кто? Почему он уехал, там же дождь!

- Мисс. - Камергер невозмутимо проверил дверь и обернулся. - Это мистер Филипп, он живёт неподалёку и никогда не остаётся, если милорда нет дома.

- Но там дождь!

- О, мистер Филипп не переносит советов, вернее, не слышит их. Раз он решил отправиться домой немедленно, так и поступит. Дождя не видеть он не мог, следовательно, это его не волнует.

Ну что же, тут ничего не поделаешь, пришлось довольствоваться полученными объяснениями, хотя сложно представить, что кто-то добровольно выедет на улицу в такую погоду, если ненастье можно пересидеть у камина с бокалом вина.

Проведя большую часть вечера в комнате и перебирая имеющиеся у меня краски и кисти, я услышала, как затих дождь, а потом вернулся граф. На улице стало шумно, цокала подковами лошадь, и перекрикивались конюх с помощником. Вскоре явилась служанка, передавшая приглашение к ужину.

Вчера по причине усталости и страхов граф показался мне слишком молодым и красивым для расчётливого убийцы, действующего годами, которым должен был оказаться после рассказа судьи. Сейчас, отдохнув, на свежую голову, я должна была составить новое, более точное впечатление.

И сделать это так, чтобы его милость ничего не заподозрил. Иначе вполне может статься, мне не хватит времени вывести убийцу на чистую воду, ведь он убивал и за меньшее.

Руки при этой мысли задрожали. А ведь это не книжка, не леденящая кровь выдуманная история, которую можно захлопнуть в любой момент, как только испугался! Эту книгу мне придётся прочесть до конца, что бы в ней ни было написано.

На ужин я явилась без опоздания. Столовая была освещена не в пример лучше обычного, простыми светильниками были заставлены все свободные поверхности. Граф, всей своей позой выражая нетерпение, стоял у стола и ждал, пока я войду.

- Добрый вечер, ваша милость.

- Добрый, мисс Ильза. Прошу, давайте начнём, я проголодался, как зверь.

- Да, конечно. Но вначале разрешите мне поблагодарить вас, чего я вчера не сделала, не успела сделать. Поблагодарить за то, что дали мне приют и.

- Право, не стоит благодарности! - Резко ответил он. - Я поступил, как на моём месте поступил бы всякий.

Сегодня он не выглядел таким уж беспечным и бесконечно солнечным. Скорее, грустным и мечтательным. Возможно, это просто усталость. Вокруг глаз тёмные круги, кожа бледная.

Теперь понятно, откуда у него подобная причёска. Если большую часть суток проскакать под ветром на лошади, именно так волосы и лягут. Точнее, встанут. Природная кудрявость в этом случае только ухудшает дело.

- Садитесь же, мисс Ильза!

- Да, прошу прощения.

Лизетта расстаралась и приготовила блюда, которые я раньше не пробовала. Они пахли так чудесно, что граф удивленно принюхался.

Он действительно проголодался и сосредоточил внимание на еде. То, что перед ужином милорд освежился и переоделся, наверняка заслуга камергера. Чёрный костюм с полосатым жилетом выглядел очень строго и празднично, и никак не мог быть надет без умысла. Видимо, Донер тем самым хотел показать, что граф рад моему присутствию, потому что сам граф не похож на человека, который бы вырядился в таких обстоятельствах.

Никакого желания беседовать его милость не изъявлял, а я не находила повода заговорить. От моей благодарности он отказался, интересоваться его делами было бы грубо, так как я не имела о них ни малейшего понятия, а он меня с ними знакомить не спешил.

С начала ужина прошло минут пятнадцать, а я всё никак не могла придумать темы для разговора, весь вид мистера Грейма говорил, что он погружён в свои размышления и общаться не желает.