Буйный бродяга № 6, зима 2017-18
(Альманах коммунистической фантастики) - Рубер Александр - Страница 33

«В Ленинграде 2017 года стоит не по сезону теплый ноябрь, хотя и в пределах планируемых диапазонов температур. Среди атмосферных инженеров и планировщиков климата идет дискуссия о том, стоит ли слегка изменить настройки облачных систем, за которые они ответственны, чтобы отразить больше солнечного света от Северного полушария, или ускорить постройку космических зеркал в точке Лагранжа, предназначенных для долгосрочного управления климатом. Без подобного геоинжиниринга планета была бы еще теплее. Таков результат 90 лет непрерывного, быстрого экономического роста и индустриализации Азии и Африки. Именно это глобальное развитие предоставляет требуемые уровни богатства, технологических достижений и инженерии, необходимые для продумывания и реализации таких важных и амбициозных мероприятий, как управление климатом. Точно так же высокий уровень глобального богатства и более широко и щедро распределяемые плоды промышленного изобилия способствовали постепенному исчезновению жестких государственных структур, конкурирующих центров силы и международных иерархий, которые в противном случае сделали бы коллективные действия, необходимые для управления климатом в планетарном масштабе, гораздо более тяжелыми и сложными.

В самом Ленинграде торжественно открыт новый скромный памятник лидеру Русской революции Владимиру Ильичу Ленину, рядом с необычным баром, открытым на той же площади и могущим похвастаться писсуарами из чистого золота, выполняя одно из менее известных предсказаний Ленина. По всей Евразии есть небольшое число таких скульптур, безоговорочно придерживающихся замечания Ленина о том, что статуи лучше подходят для голубиного помета, чем для людей. В другом месте только что построенный космический корабль называют „Кремлевский мечтатель“, в честь Ленина. Предназначенный для снабжения колонистов на Красной планете, аппарат назван по заглавию интервью, данного Лениным великому британскому автору научной фантастики Г. Д. Уэллсу почти столетие назад, где Ленин поразил Уэллса, объявив о намерении создать национальную электросеть в России еще до того, как такой сетью обзавелась Британия. Динамизм и оптимизм революции дали достаточно вдохновения, чтобы благословить экспансию человечества по всей Солнечной системе. Девиз ирландского революционера Джеймса Конноли украшает стареющую орбитальную сельскохозяйственную лабораторию „Звезды и плуг“, тогда как корабль „Штурмуя небеса“, который несет исследователей к лунам Юпитера — царя богов в пантеоне древних, — вдохновлен лозунгами немецкого коммуниста Карла Либкнехта».

По словам автора, «…это мир, в котором люди больше привыкли смотреть вперед, а не назад», в нем не любят пышные празднования юбилеев важных событий прошлого, а посвящают время дискуссиям о том, стоит ли исследовать другие звездные системы или пока стоит сосредоточиться на Солнечной системе и достижении цивилизацией типа II по шкале Кардышева.

«Но при всей энергичности, страстности и горячей фракционности, это не политическая борьба в целях захвата власти и поражения оппозиции, потому что нет ни государства, которым можно управлять, ни институтов, которые можно захватить, ни командных высот экономики, которые стоит завоевывать, ни материального интереса, представленного в дебатах сторон. Ресурсы планеты столь обильны, что выбор любого из вариантов не потребует уступок в уровне жизни. Вместо этого мы видим редкое явление — подлинные разногласия. Общество стало чистой технократией, где нет правительства, относящегося к людям, как к вещам».

За критическую развилку истории, точку бифуркации автор принимает революции в Европе на исходе Первой мировой войны. Но была ли она неизбежна?

«Франц Фердинанд должен умереть» — так называется один раздел второй главы. Ностальгия по Belle Époque появилась — в определенных кругах — сразу после окончания войны. Приведенные автором цитаты из британского историка А. Дж. П. Тейлора и известнейшего экономиста Дж. М. Кейнса, в которых те с тоской вспоминают о временах минимального вмешательства государства и маленьких налогов, о возможности путешествий куда угодно без разрешений и виз, о свободе предпринимательства, вызвали у меня состояние явного дежавю. Да, это тот самый блаженный XIX век, о продвинутом переиздании которого мечтают основатели «трансутопии» под названием Меганезия из романов Розова. Но:

«Мир без Первой мировой войны — мир с большим числом монархов, мир с формальными империями и колониями, а не просто госудаствами-клиентами. <…>.

Это мир, в котором заплесневелая старая имперская Европа никогда не уступила бы политической, экономической и культурной дороги Новому Свету. Это был бы мир с гораздо меньшим числом (и намного худшей оплатой) работающих женщин, мир с рутинной воинской повинностью, более жестокими, обстоятельными и жесткими расовой иерархией и делением по цвету кожи, сексуальной несвободой и неизменной тяжелой работой по дому для женщин. Антисемитизм не остался бы уделом политических экстремистов, но был бы глубоким, всепроникающим и чрезвычайно неприметным. Избирательные права были бы жестко ограничены не только полом, но и градациями владения собственностью. Это был бы мир более медленного экономического роста, низких зарплат и дешевой рабочей силы…»

Здесь я испытал второе дежа вю — ведь это практически мир «Победителей» Чудиновой, пусть и с немного другой развилкой, хотя победа Российской империи в Первой мировой войне и сохранение (а кое-где и реставрация) монархий в Европе ничуть не менее неправдоподобны, чем отсутствие войны. Несмотря на сильнейшие внешние различия Меганезии и альтернативной Российской империи, глубоко внутри эти миры схожи — оба они очень реакционны. И, разумеется, империалистическая война за передел мира была неизбежна.

В третьей главе «Лучший мир из возможных: глобальный социализм» автор рассказывает, как развивались события альтернативной истории в XX веке.

«Идет 1924 год. Великая война наконец-то выдохлась, оставив после себя неровную цепочку перемирий и патовых ситуаций по всей разделенной Европе. Война, начавшаяся как локальный конфликт на Балканах, закончилась провалом попытки британского и французского империализма подавить революцию в центральной Европе и России. Истощенные тщетными усилиями и мятежами и забастовками у себя дома, британский и французский правящие классы отчаянно урезают расходы. После того, как их имперские условия Версальского мирного договора были отвергнуты восставшим рабочим классом в Германии, они связали себя в непрочную новую организацию под названием „Лига наций“. Сокрушенный промышленным конфликтом континентального масштаба, перед которым меркнет даже европейский, Вудро Вильсон помчался через Атлантику, надеясь, что кампания запугивания „Красной угрозой“, направленная против иммигрантов и организаторов профсоюзов, поможет ему победить в президентских выборах 1920 года. Лига надеется, что Германская демократическая республика (ГДР) — марионеточное государство, созданное ими в западной части Германии, — послужит буфером против революционной заразы, расползающейся из Красной Европы. Чиновники из Уайтхолла надеются, что затишье европейской революции даст им возможность наконец-то извести партизан Ирландской гражданской армии, поскольку ИГА продолжает вести войну против спонсируемого Британией ирландского режима. Британская пресса тем временем поглощена паническими слухами о подводных лодках „красных“, перевозящих оружие мятежным докерам Глазго, в то время как напуганные жители деревень принимают нависающие над берегом штормовые тучи за дирижабли „красных“, высаживающие комиссаров в Кенте и Восточной Англии.

За границей ГДР, по другую сторону Рейна, красные флаги развеваются на востоке повсюду, вплоть до тихоокеанского берега. Здесь русские и монгольские революционеры все еще сражаются, изгоняя японские имперские армии, желающие завоевать богатую ресурсами Сибирь для японского императора Ёсихито. Deutsche Sozialistische Räterepubliken, Немецкие социалистические советские республики Германии и Австрии и Советские республики Венгрии, России, Украины, Польши, Транскавказа и Туркестана обсуждают политическое слияние в новый социалистический федеративный союз. Обсуждается возможность того, что большой промышленный и космополитичный порт Данциг на Северном море станет западной столицей новой европейской федерации. Теперь, когда существует всеобщее избирательное право, фабрики управляются рабочими, а землей завладели крестьяне, революционеры в Европе и Азии спокойны и уверены, что следующая фаза конфликта принесет им окончательную победу, как поется в их гимне: „Это есть наш последний и решительный бой; с Интернационалом воспрянет род людской“. Как же мы здесь оказались и что будет потом?»