Люди войны (ЛП) - Шеттлер Джон - Страница 3

На высокой, похожей на пагоду фок-мачте больше не стояло впередсмотрящих. Вместо этого они ютились под палубой, уставившись в светящиеся экраны боевой информационно-управляющей системы «Иджис». 356-мм орудия их предка сменились смертоносными новыми ракетами «Гарпун». На смену зениткам, которыми ощетинивались надстройки, пришли новые ракеты SM-2R Block IV с радиолокационным наведением. Однако одно осталось прежним — как и линкор, эсминец был военным кораблем, задачей которого было обрушить весь свой гнев на любого, кто рискнет поставить под угрозу интересы их страны в открытом море. Форма и конструкция изменились, сменились люди на борту стальных конструкций, ходящих по океану, спорно названному Тихим, но смертельная игра, которую они вели друг с другом, была все той же.

6-я эскортная эскадра была частью 2-й флотилии, базирующейся в морском округе Сасебо. Сегодня DDG «Кирисима» возглавлял отряд из трех кораблей, бороздивших темные воды вблизи спорных островов Сенкаку, которые в оспаривающем их принадлежность Китае называли Дяоюйтай. Британские моряки прошлых времен называли их Пиннаклс. Это были пустынные пятна земли посреди моря, не представляющие, казалось, особого интереса, пока на морском дне под ними не были обнаружены в начале 21-го века богатые месторождения нефти и газа. Теперь самому большому из крошечного архипелага, названному когда-то Островом Мира, предстояло стать страшной новой точкой воспламенения войны. История имела тенденцию портить все человеческие ожидания с холодной ироничной улыбкой.

Мир в ту ночь был далеким и предельно абстрактным понятием, задвинутым в сторону более непосредственными интересами. 21-й век был веком энергетического голода. Китай поднялся, словно огромный огнедышащий дракон, и ему нужно было топливо, чтобы разогреть свое дыхание. Япония, также снова испытывавшая голод и ведшая поиск нефти и природных ресурсов, толкнувший ее на войну в 1940-х годах, теперь медленно отодвигала в сторону последнее препятствие — записанный в конституции по окончании последней войны отказ от воинственности. Это был новый мир, но некоторые вещи не менялись никогда.

Точно так же, как судьба вернули из небытия название «Кирисима» в ту ночь, она также сделал первый шаг на новом жестоком пути для людей, служивших и воевавших на другом гордом военном корабле, крейсере «Киров». Этот корабль также словно вернулся из небытия, неожиданно установив связь с Владивостоком и зарезервировав себе причал в бухте Золотой Рог вместе со своим усталым экипажем… В котором не хватало одного человека.

Как оказалось, судьба не стала благосклонна к человеку, сбежавшему от своих обязанностей в диком прыжке, движимый корыстью. Да, Геннадий Орлов начал новую жизнь, спрыгнув с Ка-226 в тот день, но это была не та жизнь, которую он себе представлял. У времени, судьбы и британских секретных служб были на него свои планы. Судьба имела свои планы и на Федорова, и на Карпова, и на Вольского, все их имена оказались вписаны в Книгу Времени, сразу за именами таких людей как Алан Тьюринг и адмирал Джон Тови, и многих других, кого вам предстоит встретить. Эта странная история совершенно неожиданно началась с пары разочарованных командиров подводных лодок, одна из которых действовала к западу от Гибралтара темной сентябрьской ночью 1942 года.

Орлов точно знал, что должен был сделать и как этого добиться. Долгие годы, проведенные в опасном российском криминальном мире до того, как он пришел на флот, теперь сослужили ему хорошую службу. Он знал, когда говорить, а о чем молчать, как смешаться с нищими и разбойниками любого рода, как затеряться среди сброда. Но что-то большее, чем сумма его недостатков и дурных привычек призывала его к более решительным действиям теперь, когда он находил себя волком в целом мире овец.

Именно так он и видел себя, большим и страшным волком, упавшим с неба, словно полубог, собравшийся вытащить из моря терпящих бедствие рыбаков. Он оказался в Картахене, где вскоре обосновался в портовом районе, перебираясь из одного бара и борделя в другой. Здесь всегда можно было найти выпивку и поговорить с барменом, если он мог найти такового, говорящего по-русски. Деньги не были для него проблемой, так как их можно было добыть у любого зазевавшегося бродяги, с которым он мог столкнуться. Рыбаки пытались объяснить ему, что ему нужно было вести себя осторожнее, но делали это на испанском, языке, которого он не знал. Вместо этого он объяснялся с ними жестами, что было в духе его агрессивной натуры.

Будучи крупным человеком с хорошо развитой мускулатурой, он редко встречал кого-то, кто хотел серьезно перечить ему в барах, где он пил и упивался своей вновь обретенной свободой. Время от времени он встречал выходцев из восточной Европы — поляков, венгров, литовцев, некоторые из которых даже знали его родной язык, русский. Это не было чем-то необычным, нейтральная Испания привлекала свою значительную долю блуждающих душ, людей, уставших от войны или бежавших от нее, потерянных людей, которых никому не будет не хватать и о которых никто не станет думать.

Однажды ночью Орлов встретил другого человека, говорящего по-русски, Ивана Петровича Рыбакова, который работал кочегаром на пароходе, пришедшем в порт этим утром. Они сразу же нашли общий язык, заведя разговоры о женщинах и выпивке, и, в конец концов, набрались достаточно, чтобы достать бармена, который вызвал наряд, чтобы убрать их отсюда.

Двое сотрудников Гражданской гвардии появились спустя некоторое время и начали несколько сильнее, чем нужно, давить на человека, который привык давить сам. Гвардейцы были вооружены дубинками и умели их использовать, но Орлов был не в том настроении, чтобы спускать двоим тощим испанцам подобное отношение, и высказал им все, что о них думал, хотя и по-русски. Гвардейцы услышали достаточно, чтобы понять, но сглупили, решив, что их форма, дубинки, а также значки на фуражках помогут им решить данный вопрос.

Они сильно ошибались.

Орлов взорвался, выхватив у одного из них дубинку, и быстро сломал ей ему нос. Когда второй гвардеец попытался вмешаться, он заработал перелом руки, а через несколько минут оба валялись на грязной вонючей соломе, который был покрыт пол бара, холодные, как камень.

Глаза Рыбакова широко раскрылись, когда он увидел, как легко Орлов уложил обоих, но он понял и то, что это причинит очень много неприятностей, и довольно скоро. Несколько посетителей уже выбежали наружу, а бармен снова сидел на телефоне с лицом, посеревшим после того, как он увидел случившееся, в особенности то, как Орлов сломал стул о спину одному из гвардейцев.

— Пошли, дружище, — прошипел он. — Надо убираться отсюда, пока еще можно. Я знаю надежное место!

Орлов пнул лежачего гвардейца в живот, взял кружку с пивом, чтобы допить, а затем обхватил крепкой рукой Рыбакова, и они оба скрылись на темных улицах Картахены. Сначала Орлов задумал направиться в хороший бордель, но его новый друг убедил его, что это будет в высшей степени неразумно.

— Пошли со мной, товарищ, — прошептал он. — Нам нужно скрыться на некоторое время. Этих двоих мышей ты раскидал достаточно легко, но скоро прибежит намного больше.

— Пусть рискнут здоровьем, — невнятно проговорил Орлов.

— Верю, дружище, но не сегодня. Гражданская гвардия скоро проверит все бары и бордели в районе порта, но у меня есть прекрасное место, где нас никто не найдет.

Рыбаков повел его по темному переулку к причалу, где у длинного деревянного пирса стоял старый ржавеющий пароход. Оба проскользнули на борт, словно две тени, ржа на ходу, и Гражданская гвардия не нашла их. Они пробрались во внутренности корабля, трампового парохода[12] из Кадиса, предпринявшего очень рискованный в современных условиях рейс. Он прибыл сюда из Барселоны, заходя по пути в Валенсию и Картахену, чтобы забрать Груз, и должен был отбыть в Сеуту на Алжирском побережье в районе Гибралтара, чтобы затем отправиться в Кадис на побережье Атлантического океана.