Враг престола - Гарин Дмитрий - Страница 8

Меч Эдуарда рванулся вперёд. Тело само вспомнило движения, вбитые в него наставниками много лет назад. Атака была неплохой, однако О’Кейл с лёгкостью отразил её.

— Отступись, мальчишка. — Старый воин согнулся, изготовившись к броску. — Ты не один из нас. Ты — дахил. Признай своё поражение. Ты всё ещё можешь уйти. Я не стану тебя преследовать.

Память воскресила воронов, вспорхнувших над главной площадью Варгана. Юноша вспомнил вязкий удар топора и страшный, глухой стук, с которым голова его отца покатилась по дощатому полу эшафота. Они убили его за то, что он хотел восстановить справедливость. Они заставили Эдуарда смотреть на это, а потом заперли его в тёмную яму, лишив свободы, радости и надежды. Лжецы. Предатели. Чудовища.

На улус налетел порыв холодного ветра, рванув пламя факелов на запад. Толпа затихла, почувствовав в воздухе что–то необычное. Что–то пугающее.

— Я не могу, — сквозь зубы произнёс Эдуард. — Не могу остановиться.

В глазах О'Кейла блеснул лёд.

— Тогда я вынужден забрать твою жизнь, дахил.

Старик рванулся вперёд с проворством дикого зверя. Человек, который видел наиба впервые, никогда не ожидал бы от него такой прыти.

Изогнутые клинки обрушились на Эдуарда стальным вихрем. Парируя удары О’Кейла, юноша отпрянул в сторону.

Стиль боя пустынников был ему незнаком. Его обучали мечники королевства. Люди, покрывшие себя воинской славой задолго до его рождения. Они никогда не готовили своего ученика к подобным поединкам. Однако сила, приобретённая юношей за два года тяжёлого шахтёрского труда, наделила его руки невероятной быстротой. Он почти не чувствовал веса меча, управляясь с ним так, словно это была лёгкая тростинка.

Соперники разошлись и вновь начали кружить вокруг друг друга.

Эдуард почувствовал, что по его плечу стекает что–то вязкое и тёплое. Он сам не заметил, как получил лёгкий порез от меча вождя. Рана была не особенно глубокой, но это была первая кровь, й кровь эта принадлежала Эдуарду.

В О'Кейле не было торжества. Он тяжело дышал, мрачно глядя на Эдуарда. Вероятно, старик надеялся покончить с юношей одной стремительной атакой, но противник оказался сильнее, чем он предполагал.

Наиб был опытнее и лучше владел мечом, но на стороне Эдуарда были юность, выносливость и сила.

Ступая по рыхлому песку, Эдуард почти чувствовал потоки судьбы, которая несла его подобно бурной горной реке. Она привела его сюда, и теперь он должен был отстоять своё право двигаться дальше. Был ли прав К'Халим, называя его спасителем людей? Мёртвый отец говорил, что он должен быть готов, когда придёт время. Значит, он действительно муаз'аммаль? Так или иначе, всё это не будет иметь никакого значения, если он останется лежать на песке в луже собственной крови.

Солнце почти скрылось за горизонтом. Эдуард понял, что О'Кейл попытается решить всё следующей атакой. Вождь был стар. Он не мог позволить себе затяжного боя.

«Хороший мечник использует не только клинок своего орудия, но также и гарду, и эфес, — они порой куда опаснее, поскольку не всякий этой опасности ожидает», — вспомнил Эдуард наставления Годфри Пейтона. Старый капитан стражи Дубового чертога частенько прикладывал его тренировочным мечом, раз за разом вбивая ещё немного ратной науки в господского отпрыска.

Теперь Эдуард по–новому увидел своё оружие. Концы гарды меча были изогнуты наверх, напоминая рога быка. Обычная конструкция для надёжной защиты руки владельца от скользящих ударов.

Решив, что юноша отвлёкся, О’Кейл вновь атаковал его. Бросившись сначала в одну сторону, он резко изменил направление, нанося двойной удар слева. Эдуарду удалось разгадать маневр, а потому мечи вождя встретил его клинок.

Когда лезвие одного из них упало на изогнутую гарду, Эдуард вложил всю свою силу в руку и резко рванул оружие вбок, поворачивая его. Попавший в ловушку меч вождя повело в сторону. Туда, где на него обрушился его же собственный второй клинок. Благодаря сноровке Эдуарда О'Кейл сам заблокировал часть своей атаки. Однако юноша не собирался на этом останавливаться. Ухватившись за рукоятку обеими руками, он ещё сильнее вывернул меч, отчего один из клинков его противника выгнулся и отлетел в сторону.

Эдуард надеялся, что наполовину обезоруженный О’Кейл вновь отступит, но старик не сделал этого. Резко развернувшись на месте, чтобы не упасть, старый воин перехватил оставшийся меч в правую руку, попытавшись достать соперника снизу.

Если бы телом Эдуарда в этот момент не завладели рефлексы, удар вождя был бы смертельным. Мышцы на ногах юноши резко напряглись, бросая тело назад. Описав сверкающий круг, алчное лезвие прочертило тонкую красную линию на животе Эдуарда. При этом юноше на мгновение показалось, что по лицу вождя пробежал алый солнечный блик. Должно быть, отблеск заката отразился в мече Эдуарда, ослепив соперника на какое–то спасительное мгновение.

Рука, сжимающая меч, безжалостно опустилась вниз, как топор палача. Раздался глухой, влажный шлепок, за которым последовал вопль О'Кейла. Пальцы отрубленной кисти вождя всё ещё сжимали меч, когда она упала в песок. Схватившись целой рукой за окровавленную культю, старик упал на колени, не в силах подняться.

Безмолвие, повисшее над пустынниками, прорезал звонкий женский крик.

— Отец! — Она использовала язык королевства, словно желая, чтобы Эдуард понял её.

Толпа извергла из своих недр девушку, облачённую в традиционный наряд пустынников. Ярко расшитое платье из плотной ткани, подпоясанное тонким плетёным поясом. Её лицо скрывал тёмный платок, а ноги украшали изящные остроконечные сапожки, покрытые замысловатым орнаментом.

Впрочем, эти детали ускользнули от внимания Эдуарда. Нависая над поверженным, но всё ещё живым соперником, юноша застыл в нерешительности. Его меч медлил, не нанося вождю решающего удара.

Подбежав к дерущимся, девушка бросилась к О’Кейлу, заслоняя его своим телом.

— Прошу тебя, господин, — взмолилась она, перевязывая кровоточащую культю отца, — найди в сердце сострадание. Не губи!

Рука Эдуарда дрогнула. На мгновение он увидел себя со стороны. Безжалостный палач, заносящий острую сталь над беззащитным, сломленным человеком.

— Оставь, дочь, — глухо сказал вождь, морщась от боли. — Он победил. Его право.

— Молю! — Она бросилась к его ногам, обхватив их тонкими смуглыми пальцами. — Пощади! Если твоё сердце жаждет крови — убей меня, но сохрани его.

Чтобы перевязать искалеченную руку О’Кейла, она сняла с головы платок, и теперь Эдуард мог видеть её лицо. Как только юноша опустил на девушку глаза, меч выпал из его обмякшей руки, а колени подогнулись сами собой.

Юная и прекрасная, на него смотрела его мать.

Под ногами Оша хрустела тёмная галька. Орки всё ещё находились в царстве мороза, но небольшое озеро впереди совсем не выглядело замёрзшим.

— Мы приходить на место, — сказал Каршас, указывая туда.

Опасения Зоры не оправдались, и горные обитатели не заманили их в ловушку. Однако теперь Ош думал, что те просто не поняли его.

Горный переход оказался опасным и долгим. У них почти не оставалось времени. Одиннадцатая ночь неотвратимо приближалась, а отряд всё ещё не достиг утёсов, с которых Ош планировал попасть в твердыню северян.

— Это… озеро? — протянул Ош, ожидая объяснений, но Каршас только кивнул.

Ош показал на моток верёвки, перекинутый через плечо одного из его орков.

— Нам нужно попасть на утёсы, чтобы спуститься вниз, и замок. — Он попытался изобразить соответствующие описываемым действиям движения. — Ты понимаешь меня?