Враг престола - Гарин Дмитрий - Страница 12

Должно быть, что–то из этих мыслей мелькнуло в его глазах, потому что Гайде подняла руки, смущённо обняв себя за плечи.

и отвела взгляд. В этот момент Эдуард словно очнулся от наваждения. Разум его вновь получил контроль над телом, а из глаз исчез алчный блеск.

Сняв с себя плащ, он подошёл к ней и накинул его на плечи девушки, вновь скрывая её наготу от мира.

— Ты не хочешь меня? — всё так же тихо спросила она, не поднимая на него взора. — Я, по–твоему, некрасива?

Некрасива? На какое–то безумное мгновение Эдуарду захотелось расхохотаться над этим предположением. Смеяться прямо ей в лицо, пока из его груди не выйдет весь воздух и он не задохнётся, скорчившись у её ног.

— Ты прекраснее всех цветов, что я видел в жизни, — сказал он и тут же почувствовал, как на душе стало легче. — Прекраснее солнца и звёзд, озаряющих небо и землю.

Он всё ещё держал плащ, не в силах отпустить воротник и отойти от неё. Подумать только, он думал, что сможет противостоять ей. Думал, что сможет бежать, укрыться от её чар. С тем же успехом он мог бежать от ветра или попытаться вычерпать море.

— Я видела тебя в своих снах, — призналась она, подняв на него чёрные как ночь глаза. — Мой отец знал это. Он не плохой человек, но он испугался, что ты заберёшь меня у него. Пытаясь противостоять судьбе, он сам стал её орудием. Потому я не гневаюсь на тебя. Я не могу.

Эдуард не верил своим ушам. Она разделяла его чувства, его мысли. Любовь? Он не знал, что такое любовь. Он чувствовал лишь то, что девушка, стоящая перед ним, была частью его самого, а он — частью её. Они принадлежали друг другу с самого своего рождения, чтобы воссоединиться в это мгновение.

Он хотел сказать, что любит её, но вместо этого лишь обнял, прижав к себе так, словно весь мир хотел отобрать её у него. В его руках были одновременно и сила, способная сокрушать горы, и нежность, с которой мать берёт на руки своё новорождённое дитя. Могли ли слова выразить это? Нужны ли были им слова, чтобы понять друг друга в этот волшебный момент?

Когда тонкие пальцы Гайде легли на его спину, Эдуард почувствовал, как она дрожит. В шатре было совсем не холодно, а потому это удивило его.

— Отчего ты дрожишь? — спросил Эдуард. — Ты боишься меня?

— Я боюсь не тебя, мухтади, — ответила она, указав глазами в сторону чёрных доспехов, сидящих в углу, словно безмолвный железный наблюдатель. — Они страшат меня.

— Они не навредят, — попытался успокоить её Эдуард. — Не тебе, Ведь ты знаешь, кто они, не так ли?

Смущённо кивнув, она посмотрела ему в глаза, и во взгляде её была причудливая смесь страха, любопытства и восхищения.

— Ты вправду можешь видеть их? — спросила она.

Эдуард кивнул. Первый раз в жизни он почувствовал нечто вроде гордости за свой необычный дар.

Её руки вновь обвились вокруг его талии, а голова прижалась к груди, слушая глухие удары сердца юноши.

— Муаз'аммаль, — прошептала Гайде нежно, и впервые Эдуард поверил в это. — Мой муаз'аммаль…

Шпоры вонзились в бока Снежинки, безжалостно подгоняя её вперёд. Белоснежная кобыла заржала, переходя в галоп.

Прохожие бросались в стороны, прочь от неистовой всадницы, несущейся по улицам Адаманта. Подкованные копыта лошади высекали из мостовой вспышки оранжевых искр.

Он был здесь. После всего, что произошло, он посмел явиться в этот город. Войти вместе с остальными, словно какой–нибудь военный герой. Как они допустили это? Как посмели так оскорбить её?

Вечернее солнце блестело на лёгких доспехах Анастасии. Растрепавший короткие тёмные волосы ветер хлестал загорелое лицо. Ножны с мечом привычно оттягивали клёпаный пояс.

Слёзы застилали глаза. Слёзы ярости, горя и бессилия.

Сначала она потеряла отца. Потом узнала, что его убийц чествуют, как героев.

Нет, Анастасия не могла оставить этого просто так. Её благородная кровь не позволяла стерпеть подобное бесчестье.

Натянув уздцы, она остановила лошадь у самого входа в трактир. На ветру покачивалась деревянная табличка: «Тихая запруда». Два городских стражника, караулящие вход, самим своим видом подтверждали, что она не ошиблась местом.

Ловко соскочив с лошади, Анастасия решительно направилась к дверям.

— Где он?! — спросила она тем решительным и страстным голосом, которым отдавала своим людям приказ к атаке.

Стражники опасливо переглянулись. Молодая женщина–офицер не сбавляла скорость. Похоже, она не собиралась спрашивать у них дозволения войти.

— Извините, вход в трактир только по специальному разрешению капитана, — сказал один из стражников, выставив вперёд руку.

Анастасия молниеносно перехватила его ладонь, развернув её вверх и выгнув так, что стражник, охнув, подогнул ноги и повалился на землю. В следующее мгновение колено девушки врезалось в его лицо, лишая бедолагу чувств.

— Ах ты… — начал второй охранник, схватившись за меч, но его опередили.

Нога Анастасии, обутая в высокий кавалерийский сапог, внезапно оказалась на гарде меча стражника, отправляя его оружие обратно в ножны. Тонкая рука ловко поддела шлем, легко сорвав его с головы мужчины.

— Да я тебя… — только и успел произнести часовой перед тем, как его вырубил тяжёлый удар собственным головным убором.

Расправившись с охраной, Анастасия шагнула к двери трактира. Удар ноги распахнул её, чуть не сорвав с петель.

Оказавшись внутри, она сразу увидела одинокую фигуру, сидящую за столом общего зала. Оторвавшись от деревянной миски с каким–то варевом, два разноцветных глаза посмотрели на нежданную гостью.

Анастасия видела перед собой одну из тех гадких тварей, истреблению которых она посвятила всю свою жизнь. Чума, терзающая королевство. Болезнь, которая лечилась только огнём и мечом.

— Ты… — Лицо Анастасии налилось кровью. — Ты Ош?

— Да, — ответил орк, вернув наполовину оглоданную куриную ножку в миску.

Облачённые в кожаные перчатки, пальцы девушки крепко стиснули рукоятку меча.

— Именем дома Ферро, — торжественно объявила Анастасия, — я приговариваю тебя к смерти, тварь!

Меч покинул ножны. Она бросилась вперёд, как серебряная молния. Ош с трудом успел увернуться от удара, который должен был его обезглавить. Схватив стул, он принялся, как мог, парировать выпады безумной мстительницы.

Яростно крича, Анастасия вновь и вновь кидалась на него. Это был тот самый орк, что коварно пробрался в их замок и открыл ворота изнутри, обманув стражу. Тот самый орк, что убил её отца!

В сердце бушевал пожар из гнева и боли. Сегодня Анастасия намеревалась потушить это обжигающее пламя чёрной кровью орка.

— Грязный выродок! — кричала она. — Трус! Ничтожество! Бейся со мной!

Ош отступал под её суровым натиском. Меч болтался на поясе, но орк всё ещё не обнажил его, пытаясь защитить свою жизнь.

Что–то двинулось на площадке второго этажа. Анастасия отпрянула назад, и как раз вовремя: в дощатый пол с глухим стуком вонзился тяжёлый охотничий нож.

Наверху, сжимая в руках короткое копьё, стояла рыжеволосая девчонка с пронзительно–жёлтыми глазами. Перемахнув через перила, она спрыгнула на трактирную стойку, приземлившись рядом с Ошем.

— Это ещё кто? — спросила она, не сводя злобного взгляда с Анастасии.

Дикарка была заодно с орком, а значит, она разделит его судьбу. С удвоенной силой Анастасия вновь бросилась в атаку.

Рыжеволосая бестия принялась не менее яростно обороняться.

Копьё снова и снова встречало меч. Круша всё вокруг, две фурии, две разъярённые волчицы сошлись в смертельном поединке перед глазами Оша.