Свадьба датского принца (СИ) - "Ореанна" - Страница 8

- Вот пример того, как опошляются великие идеи.

- Но разве идеи не проверяются жизнью?

Жизнь – единственный критерий истинности сказанного. И единственный ответ.

На ней синее платье. У нее округлое лицо, и вообще все округлое и мягкое. Она улыбается.

- Браво, Эллен! – это Марго. – Вал, тебя сделали, ну признай же. Эллен, познакомьтесь.

Она подводит женщину к нему.

- Эллен, это полковник Фердинанд де Гарсиа. Полковник, это Эллен. Обратите внимание, это наша сенсация дня.

Эллен протягивает руку. У нее теплые пальцы. Она хмурится.

- Что, Вы не любите военных?

Ах, черт бы побрал это выразительное лицо! – Подумала она про себя. Не до комплиментов, когда тебя читают, как раскрытую книгу.

- Н-нет, не очень. Мне кажется, это злое и бессмысленное занятие. Ну и еще бокс.

Она пытается уйти от ответа и смягчить возможный конфликт.

- Кто-то должен стоять между слабыми и хаосом.

- Удивительно, Вы военный, а говорите как философ. Кто Вы?

Это была просто попытка уйти от конфликта и сменить тему. Но для него эти слова оказались значимыми. Он вспоминал ее всю следующую бессонную ночь, а утром решил жениться.

Светлана исчезла. Она перестала отвечать на звонки, ее номер все время пуст. Так похоже на влюбленных! Лена не видела ее уже три дня.

В памятный вечер знакомства она выбрала темно-темно-почти-черно-синее платье, в основном, предвкушая скуку. Синий – значит скучно – на ее личном языке символов. Платья, по крайней мере, входили в гонорар. Было бы мелочно отбирать у девушек платья, которые, из-за особенностей фигуры каждой, потом все равно никому не отдашь. И надо признать, платья были хорошо сшиты. Правда, костюмеру приходилось подолгу объяснять чего именно хочешь и почему это должно быть так, как хочешь, а не так, как тут принято.

Итак, длинные рукава, юбка в пол, благородный клеш – узко вверху, но расходится на уровне колен, внизу волан, треугольный вырез – никаких ля-ля! Вообще-то черное было бы лучше, но вечер ожидался скучный.

Лет десять назад можно было бы надеяться подцепить кого-то на приеме и влюбить в свои прекрасные глаза. Но дело не в молодости и красоте, а в опыте – такие глупости никогда не случались раньше, они не случатся и сейчас. И, она подозревала - они не случаются вообще.

Итак, синее платье. А тут еще этот полковник придолбался. Так, значит, это и есть тот самый Фред. Это с ним мы встретились у Марго. Интересно, а где же Светлана? Она обязательно должна быть где-то рядом.

Утром ее разбудил звонок.

- Да, что? Кто? А, это вы, Фред… - сонно пробурчала она в трубку. – Да, почему бы и нет.

Положила трубку и только потом удивилась. Это что, свидание? В восемь утра? Ну, по крайней мере, он должен знать, куда делась Света.

- В этом разница между нашими культурами. Ваш юридизм стоит выше милосердия, выше любви. Это делает жизнь такой ограниченной и убивает суть христианства. Это, даже, где-то - возвращение к иудаизму.

- Я не уверен, что нам вообще стоит говорить о христианстве. Современный мир быстро возвращается в язычество.

- Так было всегда, да и… мы там, дома, так яростно рвемся в Европу, а вы, там, в Европе, так быстро мутируете в ислам, что когда мы к вам доползем, мы обнаружим совсем другой мир. Может быть, нам с вами не стоит сейчас об этом беспокоиться.

Она улыбалась, он курил. Тихое дешевое кафе в центре, несколько посетителей. Они пробыли тут уже достаточно долго, скоро придется уйти. «Выходите за меня», - хотелось сказать ему. Но вместо этого он закуривал следующую.

- Вы верите в прощение?

- А без него невозможна жизнь.

- Давайте проверим, скажите мне, Марго – как она Вам?

- Они ненавидят друг друга.

- Почему?

- Ну, смотрите. Первое: вчера, Вас еще не было, она подозвала его к себе и сделала так, - ее рука повторила отрицающий жест. – Очень слабо. При этом улыбалась, но у глаз появились морщины – вот тут, и сузились веки. Потом, в споре она его унизила. И намеренно стравила нас, а как только Вы подошли – оборвала разговор. У меня четыре признака, а у Вас?

- А те двое?

- Эти? Один охранник, не скажу только, ваш или мой, а второй – голубой. Случайно зашел и уже полчаса пытается заигрывать, бедняга.

- Видите, наши культуры не так уж и разнятся – Вы уже умеете определять геев.

- Уже да. – Она рассмеялась. – Лет десять назад это было бы неслыханно. Прогресс.

- Выходите за меня.

- Что?

- Давайте поженимся.

- Я старый солдат, я не знаю слов любви… - она снова рассмеялась.

- Что?

- Это старая русская шутка.

- А в чем смысл?

- Это необъяснимо.

- Пойдемте.

- Обратно к станку…

Он не был уверен, возможно, это еще одна русская шутка.

На улице начинались сумерки. Он замялся, подбирая слова:

- При следующей встрече…

- Да?

- Возможно, я не подойду к Вам и не стану здороваться.

- Я не обижусь. Вы женаты?

- Что? Нет, разве что на работе.

- Хорошо. Хорошо, что не женаты.

- Но я бы хотел что-то сделать для Вас. Вы подарили мне редкий спокойный день, для меня это ценность. У вас есть пожелания, пока Вы тут?

- Нет, пожалуй… хотя…

Он почему-то не удивился.

Следующие несколько дней они не встречались, потом, встретившись на очередном приеме, прошли мимо. Ей хотелось подойти и заговорить, она даже, пожалуй, ждала знака с его стороны. Но знака не было. Он прошел мимо, как будто она была частью стены. И это было грустно. Теперь она и ждала, и боялась встречи со Светой. Разговор обязательно зашел бы о Фреде, а этой темы лучше не касаться. Но ее номер все еще был пуст и телефон не отвечал.

Это Светкин мужчина, повторяла она про себя. Она красивая. Он интересен. У меня просто давно ничего и никого не было, я просто слишком устала. Еще неделя и все закончится. И я поеду домой.

И вовсе я ничего не жду. И не ждала. И все.

Светлану нашли на пятый день.

Ему сообщили по телефону. Он отправил в морг Серджо. Он знал, что должен пойти сам, но не смог – его захлестнули вина и стыд. Впрочем, Серджо знал, что искать.

Бедная девочка, этого не должно было случиться с ней. Я должен был проследить, но я слишком расслабился.

После позвонил Серджо с подтверждением. Он дал распоряжения, а потом набрал Эллен.

День, когда для него решилось все

Влюбленные делают глупости – он швырнул трубку на предпоследней цифре и заходил по комнате. Звонить нельзя! Как можно было не подумать о прослушке? Это должно быть на рефлексах, он чуть все не сорвал, болван!

Он подверг ее опасности еще тогда, днем, проведенным вместе. Нет, важные вещи нужно делать как будто мимоходом. Поэтому он оделся и пошел на прием.

Там пришлось проторчать три часа, выслушивая и говоря пошлости, переходя из комнаты в комнату и лениво цедя спиртное. Наконец, в промежутке между стареющей девицей в розовом и толстяком с орденами, ему удалось выкроить минуту для разговора.

- Эллен, - сказал он, подойдя, будто ничего не случилось между ними до этого, - помните мое обещание? Завтра в полшестого мой человек заберет Вас, ложитесь сегодня пораньше.

И ушел.

Она опоздала только на двадцать минут. Неплохо. Было еще темно, предвестники рассвета еще даже не появились в небе, а ночные огни уже погашены. Воздух свеж, звуки приглушены, запахи пронзительны – как всегда по ночам. Хорошее время – еще весь день впереди.

Можно было бы полететь, это заняло бы каких-нибудь полчаса, и было бы так банально. Нет, он предвкушал долгие часы вдвоем в пути, раз уж удалось выкроить время. К тому же сейчас ночь, и вряд ли что-то случится с ней до того, как она выйдет из-под охраны дворца. Если Марго планировала что-либо сделать, она вряд ли решилась бы действовать в помещении муниципалитета, набитом охраной. Нет, до рассвета Эллен не вышла бы из дома, и ни у кого не было возможности перехватить ее. Он успел раньше.