Научи меня плохому (СИ) - Риз Екатерина - Страница 72

Андрей голову опустил, и не ответил. Просто нечего было. А вдруг Ромка, на самом деле, прав, пройдёт пара дней, и он, наконец, почувствует облегчение?

Но всё равно к кабинету жены, как магнитом тянуло. Выйдя от Малиновского, Андрей торопливо пересёк приёмную, косясь на дверь кабинета Киры, и боясь, что та выйдет, и ему придётся говорить с ней: то ли врать, то ли притворятся спокойным и довольным семьянином, и поэтому он поторопился сбежать. Но вместо того, чтобы направиться в свой кабинет, он широким шагом пересёк коридор, распахнул дверь в приёмную Урядова и Пушкарёвой, а увидев приоткрытую дверь кабинета финансового директора, невольно помедлил. Секретарей на местах не было, что было очень кстати, иначе пришлось бы объяснять, отчего он так мнётся перед встречей с родной женой. Из кабинета слышался Катин голос, такой деловой, что Жданова даже неприятно царапнуло: видимо, только он весь в сомнениях и тревогах. Катя же, как всегда, в работе!

— Нужно побыстрее всё подготовить, Света, передай в бухгалтерию, хорошо? Мне нужны все цифры.

— Опять отчёт, Кать?

Пауза, потом Пушкарёва неуверенно проговорила:

— Что-то вроде того.

— Здравствуйте, Андрей Палыч!

Катя вздрогнула и кинула быстрый взгляд на дверь. Увидела мужа и тут же отвернулась.

— Здравствуй, Свет. Оставишь нас?

— Конечно, конечно. Я прямо сейчас в бухгалтерию схожу, Кать.

— Хорошо. Дверь закрой за собой.

Жданов прошёл, остановился недалеко от стола, а сам проводил глазами секретаршу. После того, как дверь тихо, но плотно прикрылась, повисла тишина. Андрей выждал немного, затем коротко кашлянул и поинтересовался:

— Ну что?

— Готовлю документы.

— К Совету?

— И к этому тоже. — Подняла на него глаза. — Я ведь говорила тебе перед свадьбой, что после развода уволюсь, чтобы не мозолить тебе глаза. Вот… пытаюсь сдержать ещё одно обещание.

Андрей буравил её недовольным взглядом.

— Да, у тебя, кажется, действительно, всё по плану. Строго по плану.

Катя коротко пожала плечами, а Андрей поинтересовался:

— Ты хочешь бросить меня?.. — Удостоился растерянного взгляда, и поторопился исправиться: — В смысле, «Зималетто».

— У «Зималетто» всё в порядке. Не волнуйся.

— Да, сейчас в порядке. Мы только выбрались, Катя! А смена финансового директора…

— Если ты спрашиваешь у меня совета, то я советую тебе нанять Колю.

— Зорькина?!

— А что? Он лучше, чем кто-либо другой знает дела «Зималетто», до последней цифры. И я тебе уже говорила, что он лучше меня.

— Ты можешь остаться.

— Не могу.

— Почему?

— Потому что не хочу! Мы разведёмся, и я уйду.

— Вот как замечательно! Ну, беги. Беги, как заяц.

— Я не бегу. — Катя неопределённо махнула рукой. — Я иду вперёд.

— А показала налево, — съязвил Жданов.

Катя подняла на него тяжёлый взгляд.

— Не начинай опять.

— Не буду, — заверил он. — Я теперь права на это не имею. Кстати, как отреагировали твои родители?

— Почти так же, как и твои.

— Я своим ещё не говорил…

— Я сказала. — Она подняла на него спокойный взгляд, и Андрей замер перед ней, чувствуя себя кроликом, а не удавом. Непривычное чувство. А Катя продолжала спокойным тоном, хотя он отлично видел, с какой силой она стиснула руки. — Я заезжала сегодня утром к твоим родителям, и всё объяснила.

— Что объяснила?..

— Что мы разъехались. Я попыталась сообщить им эту новость, как можно мягче.

— И что, удалось?

Катя быстро облизала губы.

— Я очень старалась.

Андрей развернул стул, сел и сложил на столе руки, глядя жене в лицо. Даже наклонился к ней немного, Катя видимо занервничала и от стола немного отодвинулась. А Жданов поинтересовался:

— Скажи честно, ты специально всё это делаешь? Пытаешь вывести меня из себя настолько, чтобы я взял тебя в охапку и выкинул за порог? Да, Кать?

— Я пытаюсь облегчить твою жизнь, — разозлилась она. — На сегодня был намечен семейный ужин, если ты помнишь. И Воропаевы тоже приглашены. Я просто пыталась опередить события. Александра Юрьевича опередить пытаюсь. Через три дня Совет, этот вечер для него уникальная возможность посеять в Пал Олегыче толику сомнения. И не надо на меня так смотреть. — Катя старательно отводила глаза, но пристальный взгляд мужа нервировал. Она уже и от стола отодвинулась, и ногу на ногу закинула, и смотрела в окно или на стену, но Жданов не отводил глаз, и она всё сильнее нервничала. — Я не хочу остаться виноватой. Я всё это затеяла, и я буду виновата. И зря ты думаешь, что я не понимаю и не чувствую. Я не дам нам попасться на этой лжи. Всё это закончится, мы разведёмся, а дальше делай, что хочешь, и дели с Воропаевым, что хочешь, и играй с ним в любые игры. Но не в этот раз!

Жданов негромко хмыкнул, выпрямился, а сам к Кате с интересом приглядывался.

— Ну, и к чему ты, в итоге, пришла?

Она взглянула непонимающе.

— То есть?

— Ты тогда мне твердила, что эти три месяца изменят твою жизнь. И как изменили? Ты, как боялась всего на свете, так и боишься. Ты вернулась жить к родителям, в свою старую комнату. Вот-вот потеряешь работу. Что изменилось, Кать? То, что ты к родителям три чемодана новых шмоток привезёшь?

Она взглядом его просверлила.

— Тебя это уже не касается.

— Конечно, не касается! Я же пройденный этап. — Он рывком поднялся. — Мне отомстила, за всё отыгралась. Чья очередь пришла? Старкова? Как понимаю, он более крепкий орешек, раз ты его напоследок оставила.

— Выйди из моего кабинета, — глухо проговорила она.

Он не ответил, на самом деле вышел и дверью хлопнул. Да так, что Катя вздрогнула.

Весь день прошёл в нервотрёпке и ругани. Андрей устал объясняться с родителями, устал придумывать причины и доводы, устал врать и одновременно оправдываться за себя, и за жену. Но когда мама прямо его спросила: собираются ли они разводиться, промямлил что-то невразумительное, что родители почему-то восприняли, как безоговорочное «да», и всерьёз расстроились. Да ещё Ромка утомлял своими разговорами, пытаясь настроить его на позитивный лад. Говорил, что как только бумаги о разводе будут подписаны, он почувствует себя лучше. Едва ли не крылья за спиной обещал. Но Андрею было не до крыльев. Он поругался с Воропаевым, который пришёл под конец рабочего дня выяснять отношения и обличать его в нечестной игре, и, в отличие от других, совершенно не собирался ему сочувствовать. Сашка будто чувствовал, что его водят за нос, ему было абсолютно наплевать на рухнувшую личную жизнь Жданова, он хотел говорить только о предстоящем Совете, аудите, и без конца грозил. До тех самых пор, пока Андрей открытым текстом не послал его куда подальше. Воропаев обиделся, а точнее, затаил злобу, и ушёл, хлопнув дверью президентского кабинета и не забыв рявкнуть в приёмной на Клочкову.

Самой последней в этот день свои сожаления пришла высказать Кира. При этом так неумело прятала самодовольный блеск в глазах, что Андрею даже смешно стало. Говорила заученные, вежливые фразы, но ни тени жалости и сожаления в её голосе слышно не было. Андрей наблюдал за ней со скептической усмешкой, и когда Воропаева её заметила, всё же призналась:

— Да, мне не жаль. Не жаль. Я знала, что этим кончится. — Присела на край стола и кокетливо опустила голову. Правда, ума хватило в глаза ему не смотреть, чтобы не демонстрировать свою радость. — Андрюш, она тебе совершенно не подходит. И я не удивлена, что вы так быстро разошлись. Ну не могут два абсолютно разных человека построить крепкую семью.

Андрей ногой оттолкнулся и отъехал на кресле к стене, откинулся на спинку.

— Ладно, Кир. Я выслушал официальную часть, дальше можешь не продолжать.

Она присматривалась к нему с любопытством.

— Тебе жаль?

— А как ты думаешь? Она моя жена, — не сказал, а скорее промямлил он.

— И?

— Что?

— Она твоя жена, ты её любишь… — с намёком проговорила она, а Жданов взглянул выразительно.