Самый черный день (СИ) - Адрианов Юрий Андреевич - Страница 100

Лечь действительно было не на что — комната была абсолютно пустая, не считая осколков стекла на полу в районе окна, пыли и тёмного пятна в одном из углов — очевидно, следа человеческой деятельности. А прилечь человеку бы сейчас совсем не помешало. Он был изрядно потрёпан своим образом жизни: тёмные круги под усталыми голубыми глазами, давно не стриженные светлые волосы, грязные, спутанные и уже кое-где тронутые сединой, огрубевшие тёмные руки с мозолями и порезами на ладонях — всё это старило человека, которому было всего-то 17 лет.

Собака лаяла ещё четыре с лишним минуты («Когда ты уже охрипнешь, а?»), потом начала тихо рычать и ходить из стороны в сторону. Ещё через семь минут звуки шагов удалились и постепенно стихли. «Неужто свалила? Ну и правильно, мне и без тебя не скучно.»

По истечении двадцати минут парень в последний раз взглянул на треснувший циферблат часов и осторожно достал АПС из кобуры на поясе. Вообще-то у него с собой было и ружьё, но в зданиях он предпочитал пистолет, потому как боялся, что дробь может отрикошетить от стен и в него же и попасть.

Он встал и подошёл к двери. «Поехали!»

Щёлкнул замок, и дверь начала медленно открываться. В появившуюся щель внимательно посмотрели сначала глаза человека, а пару секунд спустя и ствол его пистолета. Никого. Улыбка, больше походившая на хищнический оскал, озарила его физиономию. Он шагнул в коридор и… понял свою ошибку за доли секунды до того, как услышал топот лап по верхним ступеням лестницы в подъезде. Недооценил.

Человек, феномен природы, созданный по образу и подобию Божьему, попался на нехитрую уловку существа, согласно официальной науке, неразумного и не умеющего мыслить рационально. Здесь теперь другая наука, которая с официальной сходится не во всём. И неразумное существо эту науку усвоило.

Однако и оно допустило ошибку, слишком быстро покинув свою позицию в подъезде. В итоге блохастый гений засад не успел настигнуть свою двуногую жертву, пулей ретировавшуюся обратно за дверь.

«Ах ты, сука… или кобель, кто ты там? Да нет, не сука ты и не кобель, ты труп. Труп ты. Кусок мяса. Кое-кто вас даже разделывает и ест потом… у корейских коллег небось опыту почерпнули…»

Человек понял и то, что хищник не отступит, пока не получит желаемое, и то, что выход теперь один. Вот только открывать дверь ему нисколько не хотелось.

Страх перед собаками у парня выработался ещё в раннем детстве, а теперешние собаки… это уже не друзья человека, это профессиональные убийцы, регулярно сокращающие местное людское население. Огромное мускулистое тело, кусками облинявшая шерсть, огромная пасть с бритвоподобными зубами — такие существа, хорошо смотревшиеся бы в фильмах ужасов, здесь были суровой реальностью. И как парень ни старался убеждать себя, что просто не хочет тратить патроны, он всё же осознавал, что ничего на свете так не боится, как медленной смерти от собачьих зубов.

«Так может попробовать пристрелить её через дверь, пока она тут скребётся? Дверь вроде деревянная и тонкая — для 9мм патронов самое то… Мда… гениально, блин… Джеймс Бонд…»

Но все сомнения рассеяла единственная фраза того глубокого, внутреннего голоса, знающего о человеке, в голове которого он звучит, абсолютно всё: «А что, есть идеи получше?»

Парень встал в угол комнаты (запах человеческой деятельности неприятно ударил в нос) и навёл пистолетную мушку туда, где по его мнению находился будущий труп. Рука, как и раньше в такие моменты, немного дрожала. Вдох… Цельсь… Выдох… ОГОНЬ!

Три выстрела с интервалом примерно в 2 секунды действительно пробили деревянную дверь. Человеку показалось, чтопосле первого выстрела он услышал скулёж умирающей псины. «Я не хотел. Так надо было. Иначе было никак. Сама виновата, тварь…»

Несмотря на то, что у АПСа сравнительно негромкий звук, выстрелив, новоявленный царь природы открыл свою позицию всем находящимся поблизости. Нужно было срочно её менять. Он спешно открыл дверь (из-за собачьего трупа пришлось подналечь, чтобы открыть её) и бросил взгляд на собаку. Три попадания, одно в шею, два в брюхо. На полу уже образовалась лужа крови.

— Прощай, — сказал парень бесцветным тихим голосом, отворачиваясь и уходя от зрелища, на которое человек в здравом рассудке никогда б не смог добровольно смотреть больше нескольких секунд.

Глава 2

«Мда, и всё-таки каждый закат — победа. И хотя расслабляться нельзя, всё же приятно… ещё один прожитый день, как-никак. Уже хорошо. Доживём до завтра — будет ещё лучше. И, что самое забавное, не случись всего этого дерьма, не был бы я таким оптимистом, каждый день бы жаловался на жизнь…»

Парень, стоя в тени у окна, ел консервы, выторгованные три дня назад за пачку сигарет, и наблюдал за двором, мысленно строя в голове планы обороны/отступления на случай «если чо».

Он находился на третьем этаже четырёхэтажки, в паре кварталов от места произошедшего днём инцидента с собакой. Солнце уже почти зашло, и пора было спать. Он всегда боялся не проснуться утром или проснуться ночью от того, что его убивают, но делать было нечего. Круглосуточное бодрствование было за пределами его возможностей, и, чтоб хоть как-то обезопасить себя, перед ночёвкой он всегда искал комнату с целой дверью, и, по возможности, с замком. Когда замок отсутствовал (как сейчас), он старался забаррикадировать дверь подручными средствами, так, чтоб она не открывалась снаружи. На этот раз роль баррикады играл остов кровати из соседней комнаты, втиснутый (комната, несмотря на отсутствие ванны, явно была ванной) между дверью и противоположной ей стеной.

Парень прошёл в свою импровизированную спальню, светя стареньким, почти сдохшим, но не сдающимся фонариком, забаррикадировал дверь кроватным остовом, улёгся на заблаговременно расстеленный спальник, выключил фонарь и закрыл глаза.

Открыв их, парень оказался за столом в богато убранном кабинете с кожаным диваном, каким-то пейзажем на стене и книжным шкафом, доверху забитым папками с документами. Судя по календарю на стене, сегодня было 8 декабря 2028 года.

— Антон Максимович, к Вам посетитель, представился как Виктор Денисович, сказал, что он ваш троюродный брат, — послышался немного растерянный женский голос из интеркома на столе.

— Пусть войдет! — ответил парень.

Он знал, что это за посетитель, и каких вестей следует от него ждать. Честно признаться, он давно так не волновался, как сейчас.

Виктор Денисович вошёл в кабинет. Это был лысый мужчина где-то сорока лет, с орлиным носом и озабоченно-угрюмым выражением лица. Его дорогой строгий костюм ещё больше подчёркивал серьёзность ситуации.

— Привет, брат. У меня ужасные новости, я думаю ты догадываешься, какие, — фамильярно произнёс Виктор Денисович.

— Сколько осталось?

— Две недели. В шельфе Баренцева моря ещё что-то есть, но это всё. Последние капли.

— А что говорят геологи? Есть результаты?

— Нет. Ни одного крупного месторождения. Говорят, что это всё. Конец.

— Конец? Сначала газ, теперь нефть… На сколько хватит запасов?

— Полтора года при очень экономном расходе. И это всё. Финиш.

— Ты узнавал у зама?

— У Самого.

Парень от души матюгнулся, со всего размаху ударил кулаком по столу и задал вопрос, мучавший его с того самого времени, как он занял место в этой комнате.

— Чо делать-то теперь?

— Закупать. В Саудовской Аравии, например.

— Да какая, нахрен, Аравия! Как мы Ему докладывать-то будем? Так мол и так, ни нефти нет, ни газа, ни х…

— А мы тут причём, Антон?

— А при том, Витя, что докладывать нам, и что в прошлом месяце, если помнишь, по отчётам всё было, а сейчас — ни х..!

— И что ты предлагаешь?

— Я уже напредлагался! Ну его в жопу! И его, и всё остальное! Я в командировку, в Лиссабон, у меня там домик. Ты со мной?

— Антон, ты понимаешь, что тебя найдут в Лиссабоне?

— Кто? Те, кто будет эту жопу разруливать? Или те, кто свалят сразу после меня? Не думай, что я один такой, Витя. А тут щас такое начнётся, что до меня дела никому не будет, вот увидишь. Так ты со мной?