Хозяйка хрустальной гряды (СИ) - Снежная Александра - Страница 41

            Мне снился сон… Мой вечный кошмар… Душераздирающий крик, звон разбитого стекла… Я вскакиваю на постели, с мокрым от слез лицом и сердцем, бьющимся в груди израненной птицей. Вся нелепость произошедшего, снова накатывает на меня с сокрушительной силой. Что я наделала? И слова Арвена, что кто-то из нас должен будет умереть, обрушиваются на меня снежной лавиной. Я сижу на постели обняв себя рукам и не знаю, как мне жить дальше. Я не могу тебя ненавидеть мой ледяной король. Я не могу желать тебе зла. Я не могу желать тебе смерти. Я вообще не могу причинить тебе никакого вреда. Зачем? За что? Я просто тебя люблю, и не знаю, что мне делать с этим чувством. Господи! Я запуталась. Как же мне хотелось убежать куда-то… На край света…Что бы не видеть, не помнить, не знать. И озарение приходит как вспышка света. Ведь все так просто… Мне нужно вернуться домой, туда, откуда я пришла. И все забудется, исчезнет, вернется на круги своя, и тогда не придется ни кем жертвовать. И я приняла решение, единственно правильное которое мне пришло в голову…

            Зинка прилетела через полчаса. И наверно хорошо, потому, что в этот момент, мне так нужно было, просто уткнутся в ее плечо, и выплакаться. Словно поняв, что произошло что-то непоправимое всегда болтливая и дотошная подруга, молча гладила меня по голове и ни о чем не спрашивала. О, как же я была ей за это благодарна. Рассказывать историю о том, где я была, и что со мной произошло, было выше моих сил, это все равно, что прожить ту жизнь заново, а я отчаянно все пыталась забыть.

            К вечеру реветь я перестала. Только в душе расползалась такая пустота, словно тьма там непроглядная, да марево серое.

            — Снежок, ты бы больничный взяла, да пару дней отлежалась, — Зина, заботливо налила мне чаю и, порывшись в моих запасах, сварганила пару бутербродов.

            — Не хочу, Зинуля. Одной в пустой квартире еще хуже. А на работе люди без конца снуют. Хоть как-то отвлекают, — тяжело вздохнула я.

            — Снежок, а ты чего раскисла? Маму вспомнила?

            Я горько усмехнулась, — Да Зинуля, ты уж прости, что так напугала.

            Интересно, кем была та женщина, что вырастила и воспитала меня? Та, которую я всю жизнь считала своей родной мамой. И как я сюда попала, если мою мать убили? Наверно я этого так никогда и не узнаю. А нужно ли? Да и какая теперь разница?

            — Зин, — вдруг вспомнила я. — Ты не сходишь со мной в одно место? Тут дом на соседней улице… мне женщине деньги и тапочки вернуть надо.

            Подруга радостно закивала головой, — Заодно и проветришься.

            Я прихватила тапки, сумку с кошельком, а затем мы с Зинулей пошли делать доброе дело. Ну, вернее, я пошла, отдавать долги. Дом нашли быстро, и как только я собиралась закинуть деньги в почтовый ящик, в подъезд вошла та самая тетенька. Глаза у нее, опять стали по пять копеек, лицо округлилось и приобрело стойкий зеленоватый оттенок, а потом, грузная мадам, тыча в меня пальцем, стала заикаться:

            — Тттт-тттрупп, — и грохнулась в обморок.

            — Сама ты труп, — обиделась Зинка, вытаскивая у меня из рук теткины шлепки и заботливо подкладывая их ей под голову. — Нет, Снежок, ты, конечно, сейчас ужасно выглядишь, но не настолько что бы тебя с мертвяком перепутать.

            Я наклонилась и всунула в руку бессознательно растянувшейся на полу мадам полтинник.

            — А она не так уж и ошиблась, — буркнула я подруге. — Я себя сейчас так и чувствую — живым трупом.

            — Ты сейчас придешь домой, отоспишься, а завтра утром будешь опять красавица, — утешала меня Зинуля, провожая до дома.

            К сожаления Зина оказалась не права. Уснуть то я уснула, наверно сказались пережитый шок и тревога, но выглядеть на утро лучше я не стала, потому что когда пришла на работу и столкнулась с начальником, первое что он у меня спросил было:

            — Что у вас с лицом Белецкая?

            — Чем вам мое лицо не нравится, Григорий Андреевич? — хмуро огрызнулась я

            — С таким лицом Белецкая, только лекции по некромантии читать, — хмыкнул начальник и одарил меня суровым взглядом. Зря он меня трогает в таком состоянии. Откровенно хотелось нахамить.

            — Так я по ночам, у Перумова музой подрабатываю. Не знали?

            Григорий Андреевич окинул меня долгим оценивающим взором, потом покачав головой, выдал:

            — Иди сегодня в отдел фэнтэзи. Самое оно. В крайнем случае, будешь под ведьму косить.

            Я юмор начальства, конечно, оценила, и хотела ему ответить:

            — А не пошли бы вы в отдел оккультизма и магии, — но потом почему-то жалко его стала, а вдруг не вернется. Там сатанисты регулярно ошиваются. А у начальника внешность колоритная: одним словом — упырь. Самое оно для ритуалов, поэтому, я, молча развернувшись, поплелась куда послали.

            Стоя возле стеллажей с книгами, я все думала: — «Какая горькая насмешка судьбы». Ведь столько раз, читая фэнтэзийные истории, я мечтала попасть в волшебный мир. Даже представляла себя, то феей, то эльфой, а в реальности все оказалось, так грустно и безысходно. Я смотрела на людей рывшихся на полках, жадно перелистывающих хрустящие страницы и восторженно улыбающихся, когда находили что-то интересное, и мне было их жаль. Жаль, что они никогда не смогут понять, каково это на самом деле, жить в фантастическом мире. Хотя для меня он не был фантастическим, скорее реальным, более реальным, чем тот, в котором я теперь находилась. Мне больше не хотелось читать книги. Наверное, я боялась открыть одну из них и найти в ней историю похожую на мою.

            А дальше, дни понеслись непрерывной чередой. Дом-работа, работа-дом. Зинка, понимая, что со мной что-то не так, постоянно пыталась меня отвлечь. Стала через день в гости ходить, да еще и детей своих следом таскать. А мне от этого еще хуже становилось. Нет, малышня у нее замечательная: озорная, шустрая, веселая. Девчонка просто красотка, а мальчишка на троллика маленького похож. Лопоухий, и волосы все время дыбом стоят, как после разряда двести двадцатью. Хотя, кто его знает, учитывая, что после их прихода в моей квартире полный погром, может он и сует пальцы в розетку регулярно. Просто когда я смотрела на Зинулиных детей, все с тоской думала о том, какими могли бы быть мои. Вот и сейчас, детвора бегала по квартире — шумела, дурачилась, резвилась, а я, закрыв глаза, представляла себе маленькую синеглазую девочку с голубыми волосами, похожую, на самого красивого на свету мужчину. Слезы сами собой стали медленно скатываться по щекам.

            — Снежок так нельзя, — перервала мои мысли подруга. — Может тебе мужика найти, на тебя смотреть грустно. Я усмехнулась не без доли иронии и сарказма.

            — Уже нашла.

            — Так чего ты плачешь, или…он что, тебя бросил? — Зинка закрыла рот рукой, вдруг прозрев от неожиданной догадки.

            — Я сама его бросила, Зинуля, — успокоила я подругу.

            — Почему?

            — Он оказался героем не моего романа.

            — Так найди другого, — тут же оживилась подруга.

            — Не хочу другого, Зина. Я вообще больше никого не хочу, — мне даже думать противно было, что ко мне может дотрагиваться кто-то другой, кроме Арвэна.

            Воспоминания о нем были такими живыми, яркими, теплыми. Он снился мне ночами…Его голос, улыбка, руки, его горячее дыхание на моем виске. День за днем, я загоняла себя в глухой угол. День за днем я даже не пыталась сопротивляться опутывавшей меня черной паутине отчаянья и тоски. Я просто плыла по течению. Утром шла на работу, вечером приходила домой. Я забывала поесть, я перестала читать книги, я превратилась в тень…свою собственную тень. Я ходила по улицам как неприкаянная, не в силах собрать воедино осколки своего разбитого сердца. Для меня все здесь было чужим. Чужие, безликие люди вокруг… Дороги, ведущие в никуда… Холодное солнце… Злая осень, засыпающая меня мертвой листвой. В этом мире минуты тянулись как день. В этом мире не было того единственного, ради которого мне вообще хоть что-то хотелось — моего любимого ледяного короля.