Вирус убийства - Мейтланд Барри - Страница 4

— Вы смотрели субботний матч, сержант Колла? — неожиданно спросил Таннер, оглядываясь на нее через плечо. Болтавший с детективом сержант замолчал и стал с преувеличенно озабоченным видом рассматривать свои ботинки.

— Нет, сэр, не смотрела, — сказала Кэти.

— Не смотрели, значит… Хм… Вам что-нибудь от меня нужно?

— Я хотела бы поговорить с вами, сэр, если у вас найдется для меня минутка.

Разговаривая с начальником, Кэти всякий раз осторожно подбирала слова. Да что там слова! Она и интонацию подбирала, и выражение лица. Надо сказать, Таннер никогда не бывал с нею нарочито груб, до конца выслушивал то, что она хотела ему сообщить, и давал на ее вопросы вполне осмысленные ответы. При этом с их первой встречи она почувствовала исходившую от него враждебность. Тогда ей было еще не по силам оказывать ему сопротивление, но чувство протеста поселилось в ее душе и с тех пор только росло, хотя внешне почти никак не проявлялось. Это было нечто вроде подземного источника, питавшего Кэти и дававшего ей силу противостоять тому холодному формализму, который практиковал в отношениях с ней Таннер, не проявлявший подлинного интереса к тому, что она говорила, как бы ни были глубоки ее замечания. В бессмысленности и необоснованности подобного подхода было нечто пугающее, не говоря уже о том, что это начинало сказываться и на ее натуре, заставляя питать к начальнику неприязнь неоправданно высокого накала. Она осуждала себя за подобные чувства — за антагонизм к незнакомому, в общем, человеку и за постоянное, хотя и подавленное стремление к конфронтации, не имевшей под собой видимой основы. Приходилось признать, что во многих отношениях детектив-инспектор Таннер был незаурядным человеком. Более всего Кэти поражалась его трудолюбию — он засиживался за своим рабочим столом дольше, чем кто-либо из их дивизионного подразделения. Кроме того, он был выходцем из низов и, подобно Кэти, пробивал себе путь наверх, не имея подпорок в виде высшего образования. Он не предпринимал никаких попыток скрыть свой провинциальный тинсайдский акцент, каковым, намеренно его преувеличивая, даже, казалось, иногда бравировал. В общем и целом он был надежный, опытный полицейский и, что называется, дока по части раскрытия преступлений. К тому же он обладал способностью особым образом воздействовать на Кэти. Всякий раз, когда она оказывалась с ним в одной комнате, у нее на руках выступали мурашки.

Сержант вышел, прикрыв за собой дверь, и Таннер повернулся к Кэти:

— Выкладывайте, что там у вас.

— Я бы хотела обсудить с вами кое-какие изменения, касающиеся круга своих обязанностей.

Некоторое время он с холодным выражением лица смотрел на нее в упор, потом опустил глаза и стал исследовать взглядом ноготь своего большого пальца.

— С какой стати я должен что-либо менять?

Кэти сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и изгнать малейшие признаки трепета из своего голоса.

— С тех пор как я нахожусь здесь — то есть в течение последних шести месяцев, — я работаю с сержантом Эллиот в отделе семейных и подростковых преступлений. В этой связи мне бы хотелось узнать, могу ли я посвятить часть своего рабочего времени практической деятельности в других отделах. К примеру, я была бы не прочь поработать с сержантом Макгрегором в отделе тяжких преступлений.

— Вы что — не поладили с Пенни Эллиот? — Задавая этот вопрос, он снова поднял глаза и впился в нее взглядом, ожидая ее реакции.

— Напротив, мы отлично с ней ладим, и из общения с ней я много для себя почерпнула. Она хорошо знает свое дело. Но это не тот аспект работы детектива, который меня интересует.

— Не тот, который вас интересует… — повторил он за ней. — Скажите, как по-вашему, насилие в семье или растление малолетних — тяжкие преступления?

— Разумеется. Но я, пока нахожусь здесь, надеялась расширить свой опыт в сфере расследования организованных преступлений — скажем, предумышленных убийств.

— Предумышленных убийств… — вновь повторил он ее слова. Ему удавалось без особых ухищрений со своей стороны, одним только тоном лишать ее высказывания смысла и придавать им абсурдный вид.

Кэти вспыхнула. Когда она заговорила снова, в ее голосе слышалось куда больше решительности, чем прежде.

— Согласно условиям моего перевода в полицию графства…

— Я знаком с условиями вашего перевода в это дивизионное подразделение, сержант, — прервал он ее излияния, не повышая голоса, — в соответствии с которыми вы, как мне представляется, должны выполнять ту работу, которую я вам поручаю. — Он сделал паузу и снова вперил в нее холодный взгляд. — И потом, что вас так привлекает в расследовании убийств? Полагаете, в этом есть какая-то особая прелесть?

Она хотела было ему возразить, что уже расследовала одно убийство, когда служила в дивизионном подразделении полиции метрополии, но в следующее мгновение вспомнила, что он в курсе.

— Надеюсь, у вас нет патологического любопытства ко всему, что связано со смертью? — осведомился он, продолжая развивать свою мысль. — Быть может, расследование убийств для вас своего рода фетиш? — Тут он ей подмигнул, как если бы намекал на что-то стыдное.

В дверь постучали.

— Войдите! — не поворачивая головы, рявкнул Таннер, после чего в дверь просунул голову сержант, обменивавшийся ранее с ним шутками. Войдя затем в комнату, он протянул Таннеру письменное сообщение.

— Если хотите, Рик, я возьму это дело себе, — сказал он, натягивая пальто.

— Ну нет. — Пока Таннер читал сообщение, сержант стоял неподвижно с просунутой в рукав пальто одной рукой. — Нет, Билл. Я хочу, чтобы вы остались при патрульных машинах.

— Может, передать это дело Эрни?

— Не стоит. Сержант Колла, которая здесь присутствует, проявляет повышенный интерес к случаям неестественной смерти. Думаю, это дело как раз по ней.

Сержант посмотрел на Таннера, потом перевел взгляд на Кэти, пожал плечами и удалился. Когда он вышел, Таннер передал Кэти принесенное Биллом сообщение, которое гласило:

— Похоже, ангелы вняли наконец вашим молитвам, сержант. — На губах Таннера появилась сдержанная улыбка. — Ангелы смерти, я полагаю. Так что берите это дело себе со всеми потрохами и начинайте собственное расследование. И прихватите с собой эту сонную тетерю Даулинга.

Таннер повернулся, сгреб со стола свои файлы и вышел из комнаты.

Кэти разговаривала с Пенни Эллиот о Таннере. Пенни он не особенно нравился, и она считала его малосимпатичным парнем. С другой стороны, она не могла пожаловаться на него в плане служебных отношений. Хотя семейные и подростковые преступления, которыми она занималась, интересовали его мало, он выделял ее отделу все необходимые, а в последние годы постоянно увеличивавшиеся ресурсы. Другими словами, Пении не испытывала гнета недоброжелательства, который постоянно ощущала на себе Кэти.

— Значит, речь не идет о проявлении рядового бытового сексизма с его стороны и все дело, возможно, во мне, — сказала Кэти.

Пенни Эллиот улыбнулась:

— Что ж, он любит, чтобы все и вся находилось у него под контролем. Быть может, ему не по нраву тот факт, что вы приписаны к полиции метрополии и находитесь у нас лишь временно.

Очень может быть. Кэти с мрачным видом смотрела из окна машины на проносившиеся мимо высокие темные сосны. Даулинг огибал опушку Эшдаунского леса на пути к Стенхоуп-Хаус. Признаться, когда Кэти набралась наконец смелости, чтобы надавить на Таннера, составление рапорта о самоубийстве в ее планы не входило, и она не уставала задаваться вопросом, почему этого не могли сделать приехавшие по вызову патрульные.

— Что это за место — Стенхоуп-Хаус, куда мы направляемся? Какие-нибудь идеи по этому поводу есть?