Вирус убийства - Мейтланд Барри - Страница 22

Как бы она ее ни называла, это мало что могло изменить. Губы у женщины были сжаты с такой силой, что казалось, будто они получили инструкцию выпускать наружу как можно меньше слов.

— Но несмотря на все ваши просьбы, вам во вторую неделю пребывания определили другого физиотерапевта. Вы из-за этого на них взъелись, да?

— Нет, нет и нет! — горячо возразила она. — Мое намерение отсюда уехать никак с этим не связано. И перестаньте задавать мне об этом вопросы, прошу вас!

— Хорошо, Дорис, — вздохнула Кейт. Старуха определенно находилась в состоянии стресса. — Я вас больше не задерживаю. Но если вы все-таки надумаете что-нибудь нам рассказать, свяжитесь со мной, ладно?

Маленькая женщина поднялась с места и направилась к выходу. Остановившись у двери, она посмотрела через плечо на Кэти.

— Доктор Бимиш-Невилл… — начала было она, но потом замолчала.

— Слушаю вас. И что же доктор Бимиш-Невилл?

— Доктору Бимиш-Невиллу не понравится, что вы изводите меня своими расспросами…

К счастью, беседовать с Рози Дугган оказалось одним удовольствием. Она была всего на год или два моложе Кэти и казалась искренней и открытой женщиной, демонстрировавшей неподдельный интерес ко всему, что происходило в клинике. Вспоминая отнюдь не вдохновляющий образ человека, который обнаружил тело Петроу, Кэти подумала, что контраст между этими двумя людьми, которые готовились связать себя узами брака, просто разительный. Мисс Дугган излучала здоровье и энергию, ее лицо было подвижным и выразительным, а темные глаза задорно поблескивали.

— Меня вызывают для дачи показаний во второй раз. Уж не означает ли это, что меня в чем-то подозревают? — ухмыльнулась она. — Меня и Дорис Кокрейн. — Тут она закатила к потолку глаза.

После такого вступления Кэти сразу почувствовала себя лучше.

— К Дорис не так-то просто найти подход, не правда ли?

— Боюсь, у бедняжки Дорис просто не все дома. Я бы на вашем месте на ее счет особенно не беспокоилась. — Рози говорила с сильным ольстерским акцентом, более грубым и, если так можно выразиться, более урбанистическим, нежели южноирландский. При этом ее акцент не резал слух, а звучавшая в голосе молодой женщины теплота придавала ему даже некоторую приятность.

— Я хочу лично переговорить с максимально возможным числом людей, которые знали Алекса Петроу, — сказала Кэти.

— Не представляю, что в таком случае могла вам рассказать Дорис. Ведь она совсем не знала Алекса.

— Возможно, я допустила ошибку, вызвав ее вторично, — сказала Кэти. — Но вы-то просто обязаны его знать. Ведь вы вместе работали, не так ли?

— Да, работали. — Темные глаза Рози неожиданно наполнились слезами. Она вынула из кармана халата бумажный платочек и на секунду прижала его к глазам. — Извините. Я и вчера по нему плакала. Самую малость. Все это было так неожиданно — прямо как гром среди ясного неба… Нужно какое-то время, чтобы свыкнуться с тем… с тем, что его уже нет среди нас.

— Он вам нравился…

— Конечно. Он был такой милый. Его нельзя было не любить.

— Кое-кто считает, что он не слишком прилежно относился к своей работе. Для вас это представляло проблему?

— Кажется, я догадываюсь, кто мог вам об этом сказать. Снежная Королева — вот кто. Да, он, случалось, оставлял решение той или иной проблемы другим, но подразумевалось, что это дело добровольное. За это на него нельзя было сердиться.

— У него имелись здесь близкие друзья?

— Не сказала бы. Он любил компании. Но в Лондоне друзья у него были. Он, правда, встречался здесь с одной девушкой с кухни — в самом начале, когда сюда приехал. Но долго это не продлилось.

— Эта девушка все еще здесь работает?

— Нет. Месяц назад уволилась. Говорят, уехала куда-то на север.

— Расскажите мне в таком случае о его лондонских друзьях.

— По большому счету, я ничего о них не знаю. И никогда ни с кем из них не встречалась. У меня сложилось впечатление, что все они греки. Время от времени он ездил в город. Но не думаю, чтобы ему составлял компанию кто-либо из наших.

— Существует мнение, что он был геем.

— Нет, это невозможно! — Казалось, она была шокирована услышанным, но быстро пришла в себя и даже рассмеялась. — Но кто мог вам сказать такую глупость? Готова спорить, это брякнула какая-нибудь старуха, которая считает, что хвостик или сережка у мужчины свидетельствуют о его гомосексуальности. Так было дело, да?

— В вашем интервью вы сказали, что видели его в последний раз в субботу вечером. Можете рассказать мне об этом поподробнее?

— Да. Мы, девушки то есть — в коттедже при клинике нас живет четверо, — в субботу вечером отправились на прогулку. Просто для того, чтобы развеяться и на пару часов сменить обстановку. Ничего особенного мы не планировали. Сели в машину Труди и поехали в паб в Кроубридже, что рядом с Эденхэмом. Когда мы приехали, то наткнулись на Алекса. Он сидел там с парнем по имени Эррол. — Она наморщила носик. — Он старше Алекса. Такой, знаете ли, унылый, невыразительный тип. Он довольно скоро ушел, а Алекс остался с нами. Мы какое-то время посидели за столиком, а потом все вместе двинулись в ночной клуб в Кроубридже, куда, как выяснилось, Алекс и раньше захаживал. Ушли оттуда после полуночи и вернулись в поместье.

— Вы точно знаете, что Алекс вернулся в тот вечер домой?

— Да… — Она заколебалась. — Уж коли ка то пошло, я возвращалась в его компании. Три другие девушки выразили желание уйти раньше, и я сказала им, чтобы они за меня не беспокоились и что Алекс подвезет меня на своем мотоцикле. Он и подвез. Мы уехали вскоре после того, как ушли девочки. Может быть, в двадцать минут или в половине первого. Я знаю: мне не следовало с ним ехать. У меня и шлема-то не было. — Она посмотрела на Кэти и виновато ей улыбнулась. — Когда мы добрались до клиники, был час ночи. Доктор Бимиш-Невилл не любит, когда обслуживающий персонал возвращается в главное здание после одиннадцати, так как поздние приходы, по его мнению, могут обеспокоить пациентов. Поэтому Алекс переночевал у нас в коттедже на диване и ушел еще до того, как кто-либо из нас проснулся. Больше я его не видела. — Ее глаза вновь стали медленно наполняться слезами.

— Значит, вы не встречались тогда с мистером Парсонсом? Ведь вы с ним обручены, не так ли?

— Дело в том, что Джеффри учится на заочных курсах по менеджменту. В последнее время ему присылали много заданий, и для прогулок у него просто не оставалось времени. Последнее задание он должен был закончить в воскресенье, чтобы успеть отправить его по почте в понедельник утром. Он не возражал против моих вылазок в город с подругами, если по причине занятости не мог поехать со мной.

— Выходит, в воскресенье вы мистера Парсонса тоже почти не видели?

— Совершенно верно. Как я уже говорила офицеру, который вчера со мной беседовал, в воскресенье мы встали позже обычного и привычная жизнь в нашем коттедже началась только после одиннадцати часов. Две девушки поехали навестить своих родителей, но Труди осталась, и мы вместе с ней и Джеффри позавтракали омлетом. Было примерно полвторого дня. Джеффри большую часть утра провел на территории поместья — прочищал возникший в системе канализации засор, поэтому заявился ко мне немного озабоченный: волновался, что не успеет выполнить к сроку присланное ему с курсов задание. Где-то после двух он ушел — заканчивать работу над заданием. Я же посвятила вторую половину дня глаженью белья и написанию писем. Джеффри заглянул в коттедж во второй раз в пять тридцать вечера и сказал, что работа над заданием, слава Богу, близится к завершению. Я пожарила ему бифштекс, он поел и около семи часов вернулся к себе дописывать работу. Мы с Труди никуда не пошли и оставшуюся часть вечера провели у телевизора.

— Скажите, Рози, у вас есть хоть какие-то мысли о том, что произошло с Алексом? Как вышло, что в воскресенье он оказался один среди ночи в храме?

Она медленно покачала головой, после чего снова потянулась за бумажным платочком. Довольно скоро, впрочем, она перестала всхлипывать, овладела собой и тихим голосом произнесла: