Эрбат. Пленники дорог (СИ) - Корнилова Веда - Страница 34

Куда интереснее другое: как Марида собралась забрать отсюда нужного ей невольника? Судя по всему, именно это она и хотела сделать с самого начала. Даже я видела, что не все охранники сидят у костра. Часть из них охраняла расположившийся на отдых караван и с двух сторон леса, и со стороны дороги. Время от времени охранники покрикивали даже на тех невольников, которые, как им казалось, пытались встать по каким-то своим надобностям. Единственное место, которое не охранялось — это сторона поляны, примыкающая к болоту, то есть именно там, где мы и сидели наполовину в воде, подкармливая собой всякую летающую и плавающую гадость.

Ведунья внимательно осмотрела открывшуюся перед ней картину, чуть толкнула меня в бок. "Не узнаешь кого из рабов?" Я отрицательно покачала головой — нет! Объясняла же ей уже не раз — видела нужного ей человека лишь со спины! Да и далековато сейчас от меня находились люди — с моим зрением не разглядеть лиц. Марида досадливо поморщилась, и снова повернулась к поляне. Немного позже она вновь повернулась ко мне. "Они здесь!" "Они?" "Да. Их двое. Они услышали меня, ждут помощи". Через несколько минут один из охранников, сидящих у костра, отставил в сторону только что взятый им кувшин, и пошел в нашу сторону. Ведунья сжала мою руку " Не шевелись!".

Охранник подошел к краю болота. Узким разрезом глаз он напоминает кочевников, но был чуть повыше их ростом, и кожа у него странного желтоватого оттенка. Вот его я вспомнила: там, на постоялом дворе, этот человек был одним из тех, кто сидел за столом, когда я к ним подошла. Да он и запомнился-то мне только из-за своей несколько необычной внешности, которая заметно бросалась в глаза, особенно на фоне светловолосых и белокожих жителей нашей северной страны… Кроме того, когда я просила хозяина каравана разрешения покормить людей, тот бросил короткий вопрошающий взгляд на этого желтокожего человека, который в ответ чуть равнодушно пожал плечами — решай, мол, сам. Кто же он, интересно, такой?

Желтолицый охранник стоял рядом с кустами, за которым мы прятались, и долго всматривался в глубь болота. От нас его разделяли два шага. Я боялась даже шелохнуться, хотя комары ели нас без остановки. Минуты текли одна за другой, а он все не уходил, вглядывался вдаль… Ему что-то крикнули от костра, и он, чуть недоуменно скривив губы, направился назад. Сделав пару шагов, он внезапно метнулся в кусты рядом с нами. Я даже удивиться не успела, как он выскочил из кустов, и изо всех сил стал хлестать по земле чем-то, напоминающим веревку, а затем наступил на нее сапогом. Змея! Ну да, конечно, он вытащил из кустов змею, и сейчас лихо разделывался с ней. Через секунду сверкнул нож, и отрубленная голова змеи отлетела в сторону. Нож сверкнул еще раз, и охранник привычно сдернул с еще извивающегося тонкого тела кожу. Отшвырнув целиком содранную кожицу в сторону, он понес ободранную змею к костру. Там его встретили шумным гомоном, а мужчина, что-то сказав сидящим у костра, стал рубить на куски тушку змеи и насаживать ее на вертел. О небо, неужели он ее будет есть?! Похоже на то: вертел со змеей занял свое место над костром. Им что, окорока, взятого в поселке, мало? Нет, ну точно — придурки!

Марида опять тронула меня за руку. Кажется, она что-то придумала, причем, судя по ее лицу, это была очередная редкая пакость. Наклонившись к моему уху, она тихонько, едва шевеля губами, рассказала мне свою задумку. Единственное, что я на это смогла ей ответить — так это повертеть пальцем у виска! Сомнений нет — с ума сошла, ведьма старая! Да кто ж в своем уме на такое согласится?! Только не я! Если у меня хватило ума ползти с тобой, колдунья лесная, по болоту, то это вовсе не значит, что я согласна на все твои дальнейшие глупости! Но ведунья лишь развела руками — мол, извини, поздно, вызов я уже сделала, теперь подождать надо, пока сползутся! Прости, все одно мне больше, мол, просить некого! Сделай, мол, для меня еще одно дело — не будь крайняя нужда, не заставила бы тебя на такое идти! Марида вновь отвернулась, и стала смотреть на поляну. Ну, а мне осталось лишь мечтать, что уж я сделаю с ведуньей, когда все закончится и мы будем в безопасности.

Не знаю, сколько прошло времени, во всяком случае, комары попили моей кровушки от души. Нет, Марида, я буду не я, если позже тебе такое же количество крови не попорчу! Все легче будет! Чуть дрогнувшая вода заставила меня внимательно поглядеть вокруг. Ага, так и есть: везде, где только можно — в воде, на кустах, на деревья — везде были змеи. Перед моим лицом проползла смертельно ядовитая красная болотная гадюка, а я даже не дернулась. Еще пару дней назад при виде только одной змеи, даже совсем не ядовитой, я могла поднять крик на весь поселок, а сейчас спокойно отношусь к появлению передо мной в несметном количестве самых разных змеюк. Не было ни малейшего чувства страха или опасности. То, что я почувствовала, когда прямо через меня стали переползать змеи, можно было назвать скорее любопытством. А прикосновение к моей коже их раздвоенных язычков больше напоминало ощущение, что снимаешь с себя липкую паутину… Неприятно, конечно, но перетерпеть вполне можно. Ох, все идет так, как рассказала мне Марида вчерашней ночью! Бабушка и тетушка, что же вы такое со мной сделали, а, любительницы спокойной жизни?! Вот заразы… При воспоминании о родственницах во мне стал расти гнев, но тут Марида положила мне руку на плечо: не заводись, мол, раньше времени, можешь нас выдать!

А тот желтолицый, у костра, все же почуял что-то неладное. Он отходил от костра, всматривался в ночную темноту, возвращался к костру и снова ходил по поляне. Видимо, не так он прост, этот человек, чувствует нечто, да не может пока определиться, что же именно его беспокоит. Глядя на него, остальные охранники подтянулись, расслабленности прежней нет, вино по кругу больше не ходит. Хозяин каравана тоже перестал бегать к дороге, подошел к костру и стоит настороже.

Ведунья тронула меня за плечо — готовься. Я лишь показала ей кулак, и изобразила, как буду позже ее душить. Она согласно закивала головой: согласна, только потом, мол, когда закончим наше дело, не буду возражать, делай со мной, что захочешь — и снова перевела взгляд на поляну.

Еще через пару минут над поляной раздалось жуткое змеиное шипение. Змеи появлялись на поляне отовсюду, дождем сваливались с деревьев, выползали из кустов, из травы, выныривали из воды. Казалось, что здесь собрались змеи со всего леса, самого разного вида, расцветки, величины, и конца — края этой змеиной волне, все больше захлестывающей поляну, не было. И все змеи, как одна, беспрерывно шипели… Даже меня пробрало чуть ли не до костей. Змеи свивались в клубки, ползали кругами около людей, лошадей, сотнями извивались по поляне… Просто ночной кошмар наяву.

Мгновенно лес покинуло сонное спокойствие. Люди вскакивали, не понимая ничего после сна, сбивались в толпу, стремясь укрыться от опасности за чужими спинами. Страх перед змеями — чувство, глубоко затаившееся в душе почти у каждого человека. Большинству людей неприятно видеть даже одну змею, а уж когда речь идет о сотнях и тысячах шипящих, окружающих тебя скользких созданий, то часто человек на какое-то время от страха теряет способность трезво рассуждать. Крик, визг, ругань добавляли паники на еще недавно тихой и сонной поляне. А змеи все прибывали и прибывали и скоро поляна оказалась окружена сплошным разноцветным шевелящимся кольцом. Они свисали с деревьев, с кустов, кучами громоздились то здесь, то там… Кажется, лишь середина поляны, там, где находились люди, была свободна от змей.

Я-то знала, что настоящих змей здесь вовсе не так много, как кажется. Ведунья вызвала сюда змеюк со всей округи, но оказалось, что их количество было много меньше того, какое бы требовалось для исполнения ее задумки. Мариде пришлось постараться, напустить морок, так что вперемешку с настоящими змеями было полно призрачных, но кто из обычных людей это сможет различить? Впрочем, до смерти испуганным людям было не до рассматривания каждой твари поодиночке. Вот и здесь: большинство невольников и часть охранников сбились в одну кучу посредине поляны; лишь немногие до смерти перепуганные или растерявшиеся невольники остались сидеть на земле.