Душа бездны (СИ) - Снежная Марина - Страница 5

Стрельбище располагалось на цветущем лугу неподалеку от поселения. Оно представляло собой разбитые на сектора участки, где стояли деревянные мишени. В дневное время здесь всегда толпились люди, чтобы попрактиковаться в мастерстве и помериться силами с другими стрелками.

Проходя мимо стрельбища с ведрами воды из колодца или еще чем-то, что поручала принести мать, Дорайна всегда чувствовала, как замирает сердце. Ей хотелось окунуться в эту атмосферу. Она с завистью смотрела на гогочущих или переговаривающихся мужчин, отмечающих удачный или неудачный выстрел одного из них. В мечтах девушка не раз представляла, как оказывается на стрельбище и состязается с лучшими охотниками. А когда побеждает их всех, они преисполняются восхищением и принимают ее в свой круг. Наивные мечты, она сама это осознавала. Вздумай Дорайна сунуться туда, сразу поднимут на смех и прогонят. Еще и родителям велят получше следить за дочерью. Но сейчас здесь никого не было, никто не мог прогнать или высмеять, разве что друзья. А их подколки можно вынести, они ведь не со зла.

Остановившись в двух шагах от ближайшей мишени, Дорайна повернулась к ребятам.

– Ну что, начнем?

Мойдер кивнул без особого энтузиазма. Видно было, что он не в восторге от идеи состязаться с женщиной. Кильдера назначили судьей, а Арника заняла место в «зрительном зале», усевшись на пригорке подальше от пугающих ее мишеней.

Сначала решили стрелять на расстоянии в десять фаринов. С этим заданием играючи справились оба. Мойдер заметно скучал и то и дело позевывал, даже не удосуживаясь прикрыть рот ладонью. Потом отошли на двадцать. Когда Дорайна без труда поразила цель, Мойдер взглянул на нее с некоторым удивлением. Пятьдесят фаринов заставили его прекратить зевать.

Прищурившись, он кивнул в сторону дальней мишени, находящейся на расстоянии девяносто фаринов. Мало кто из охотников мог попасть в нее. Даже если попадали, то обычно не в центр. Сначала стрелу пустил Мойдер, потом выстрелила Дорайна. Она закусила губу, ожидая, пока Кильдер сходит проверит попадания.

Вернулся паренек с сияющей улыбкой и сообщил:

– Стрела Мойдера на пару подфаринов дальше от центра. Так что победила Дорка.

– Это случайность, – буркнул старший брат. – Ну да ладно. Стрелять в неподвижную цель и девчонка сумеет. А как насчет движущейся мишени?.. Арника, глянь в котомке, не осталось ли картошки? – крикнул он безмолвной наблюдательнице, с широко открытыми глазами наблюдающей за ними.

Девушка соскочила с пригорка и подбежала к нему, протягивая несколько корнеплодов.

– Отлично!

Мойдер велел Кильдеру взять их и по одному бросать в воздух по его команде. Сам же встал в боевую стойку. Взгляд сосредоточен, фигура казалась одеревеневшей. Словно статуя, а не человек. Лишь трепещущие на легком ветерке каштановые кудри казались живыми. Дорайна даже дышать перестала, ожидая его выстрела.

Кильдер старался бросать так высоко, как только сможет, каждый раз менял направление. Но неизменно на землю картофелина падала, проткнутая стрелой Мойдера.

Девушка сомневалась, сумеет ли так же. Она никогда не упражнялась по движущей мишени. В птиц и зверей ей было жалко стрелять ради забавы. И все же девушка решила: будь, что будет. Сделает, как сможет. Мысленно обратилась к своей покровительнице Гании, а еще попросила дух легендарной охотницы Гневры быть с ней в этот момент. Кильдер швырнул в воздух первый плод. Как и стоило ожидать, стрела Дорайны пролетела мимо.

Губы Мойдера растянулись в насмешливой улыбке. Девушка сцепила зубы и процедила:

– Бросай снова.

Еще две стрелы пролетели мимо, потом Дорайна поняла, как лучше действовать, учитывать направление ветра и скорость движения. Следующие картофелины оказались пронзенными без труда.

Мойдер уже не улыбался, а смотрел на нее слегка озадаченно. Потом раздраженно схватил пару картофелин:

– Кильдер бросать не умеет, он тебе подыгрывает. Попробуй сейчас.

И он бросил сам, стараясь закрутить несчастную картофелину и направить ее как можно более сложным путем. Обе цели упали на землю, пронзенные стрелами. Мойдер опустился на корточки и некоторое время молчал, пристально глядя на сестру. Остальные тоже не подавали голоса, ожидая, что скажет он. Наконец, он мотнул головой и пробормотал:

– Да, признаюсь, стреляешь ты хорошо. Все на лету схватываешь. Чтобы научиться стрелять по движущейся мишени, мне потребовалось несколько месяцев. Ты освоила за пару минут.

Губы Дорайны сами растянулись в радостной улыбке. Слышать похвалу из его уст – дорогого стоит. Но дальнейшие слова Мойдера показали, насколько преждевременной была ее радость.

– Послушай совет старшего брата, который тебе желает только добра… Сломай свой лук, выброси, сожги, утопи. Что угодно, но избавься от него. Никто не должен знать, что ты его вообще брала в руки. Никто, кроме нас. Для женщины – это противоестественно. Она не должна выставляться, пытаться тягаться с мужчинами. Не навлекай позор на нашу семью.

– П-позор? – всхлипнула Дорайна, не сдержав подступивших рыданий. – Я доказала тебе, что стреляю не хуже тебя, а ты считаешь это позором?.. Я думала, ты гордиться мной будешь…

– Я бы тобой гордился, будь ты, как Арника, – Мойдер выпрямился и оперся на лук. – Она – замечательная хозяйка, ее стряпню хвалят все, кто пробовал. В доме благодаря ей чистота и уют. Любой был бы счастлив взять такую жену. А ты что? От домашней работы отлыниваешь, твою стряпню только свиньям давать, да и те бы не стали есть. Вместо того, чтобы учиться тому, что подобает женщине, бегаешь в лес и из лука стреляешь. Мне стыдно, что у меня такая сестра.

Каждое слово хлестало, словно удар кнута. Дорайна стояла, понурив голову, уже не пытаясь сдерживать текущие по щекам слезы.

Кильдер что-то пытался сказать, прервать безжалостную речь Мойдера, но тот останавливал его взмахом руки. Арника же, хоть и жалела сестру, поддерживала старшего брата. Он – мужчина, он всегда прав. Дорайна забыла, что должна знать свое место. Пусть грубо, пусть жестоко, но кто-то должен был вернуть ее с небес на землю. И лучше, что это оказался тот, кого девушка уважала больше других. Может, после этого Дорайна возьмется за ум и выбросит из головы всякие глупости.

Закончив свою речь, Мойдер двинулся к поселению. Остальным через плечо бросил:

– Нельзя, чтобы девчонок кто-то здесь увидел. Скоро люди начнут просыпаться. Нам лучше вернуться домой.

Кильдер и Арника последовали за ним, Дорайна же тряхнула головой и осталась на месте. Заметив, что она не идет следом, Мойдер вернулся и с раздражением схватил ее за руку.

– Ты слышала меня? Домой пойдем.

– Если там меня считают позором, у меня больше нет дома, – заявила она и сбросила его руку.

– Ну и тать с тобой. Делай, что хочешь, – сплюнул он и быстрым шагом продолжил путь, а про себя подумал: «Все равно никуда не денется. Придет домой, как миленькая».

Если бы Мойдер мог сейчас проникнуть в голову сестры и прочесть ее мысли, то схватил бы в охапку и потащил за собой, невзирая на сопротивление. Даже и не проникая в мысли, но зная ее характер, мог бы это сделать. Но парень был слишком раздосадован тем, что ему утерла нос девчонка. Те слова, что он ей наговорил, во многом были продиктованы досадой. Конечно, Дорайне или остальным ребятам Мойдер ни за что в этом не признался бы. Гордость и уязвленное самолюбие иногда приводят к плачевным последствиям, но в юные годы мало кто задумывается об этом.

Решительно утерев слезы, Дорайна в последний раз посмотрела в спину удаляющимся ребятам и двинулась в противоположную сторону.

Дорайна была склонна к импульсивности, зачастую сначала делала, потом думала. Так произошло и в этот раз. Быстрым шагом девушка направлялась в сторону леса. При ходьбе лук то и дело ударялся о ее бедро, но она почти не чувствовала боли. Единственным чувством, что сейчас владело всем ее существом, было детское желание отомстить. Сделать назло, наказать обидчиков. Причем в исступлении она желала наказать не только брата и не поддержавших ее друзей, но и родителей с дедом.