Инсталляция (СИ) - Лебедев Александр - Страница 42

-Ты мне говорил, что никто тебя не выпустит с деньгами. Хочешь сказать, что теперь, когда мы знаем, где спрятано оружие, нас отпустят?

-Это же хорошо, Свет, раз от нас ничего не скрывают, значит доверяют.

-Знаешь, мне твой довод не кажется убедительным.

-Не говори ерунды, Свет. Никто из-за этого тебя убивать не станет.

-Судя по тому, что я увидела, повода здесь не ищут. Может, теперь поделишься своими планами?

Руслан поворочался на разостланном спальном мешке и стал говорить шепотом:

-Мы отдадим документы и вернемся домой. Надеюсь, это не займет много времени. Однако за последнее время я много понял, и, если для того чтобы получить деньги придется рисковать, я на все плюну.

-Как же ты собираешься вернуться?

-Через Веденский перевал. Мы уже рядом. Нужно идти все время на юг, если он не закрыт, это будет очень просто, через пару дней мы окажемся в Грузии.

-А, что значит закрыт?

-Если там лежит снег, придется искать другой выход.

-А после того, как мы попадем в Грузию?

-Поедем домой.

-До-мо-й, - устало протянула Светлана, - а где он дом-то?

-Ты о чем, Свет?

-Так, мысли вслух. Я подумала, что у меня и дома-то нет.

-Будет, - уверенно сказал Руслан. Все будет о'кей.

-Руслан, а для чего мы живем?

-Ну вот. Это еще что за вопрос?

-Нормальный вопрос. По моему своевременный.

-Я никогда не задумывался. Наверное, каждый по-своему.

-Вот ты для чего живешь?

-Привычка. Давно живу, привык.

-А если подробнее.

-Знаешь, Свет, я тебе расскажу, но боюсь, девушке это сложно понять. Когда я служил в армии, мне казалось, что это маленькая жизнь. Такая микрожизнь длиной в два года. Каждый выбирает сам, как ее прожить и каким быть. Кто-то хочет получить звание, кто-то мечтает в отпуск съездить, кто-то ждет окончания срока, кто-то вообще ничего не хочет. Я ведь на границе служил, коллектив маленький, друг друга настолько знали, что от одних и тех же рож тошнило. Как в подводной лодке. Понимаешь, два года одни и те же сорок человек. Знаешь уже о других больше, чем о себе самом. Какие уж тут недомолвки, все на виду, и постепенно начинаешь понимать, каким человек был и каким будет.

-И каким же был ты?

-Средним. В меру трудился, в меру ленился, сачковал, когда можно, старался, когда это было необходимо. Но я тебе не про себя хотел рассказать. Служили у нас на стрельбище два парня. Мы их "шурупами" называли. Это в погранвойсках такое обидное прозвище. На службу они ходили редко и к заставе относились постольку поскольку. Я первое время их считал людьми второго сорта. Что это такое: на границе служить и не мечтать поймать нарушителя? А потом понял, наверное, даже после армии, что они и не служили вовсе.

-Что же они делали?

-Жили. Жили рядом с нами, как свободные люди. Это мы считали дни до дембеля, буквы из жести вырезали, бляхи гнули да шапки на затылке носили, а они как будто этого не замечали. Шурупы эти, что только не вытворяли. Однажды стащили у замполита набор масляных красок и свою мастерскую завешали абстрактными картинами, я так понимаю других они писать не умели. То они английский язык изучали, то придумали новый вид борьбы. Мы ленимся на зарядку вставать, а они вместо положенных трех, шесть километров бегали.

-Хочешь сказать, что они служили в свое удовольствие?

-Нет, как бы тебе объяснить. Я за два года единственное, что делал сам, так это зубы чистил, потому что все остальное: есть, спать, мыться, нас заставляли делать по распорядку. Из них же инициатива перла. Помню, они на стрельбище сделали табло, как на стадионе. Только для того, чтобы оценки за стрельбу показывать, а ведь их никто не заставлял. Или сделали манекен и поставили его на наблюдательной вышке. Я бы опилками мешок набил и был доволен. А они одели его в форму времен второй мировой, нацепили ему все знаки, сделали дембельские примочки, типа погон, шевронов. Голову настолько похоже вылепили, что мимо проходящие наряды две недели пароль спрашивали. На службу они с наручниками ходили, которые сами изготовили у себя в мастерской. У наряда должны быть концы веревок, чтобы нарушителя вязать, шурупы же со своими персональными наручниками шли.

-Ну прямо Винтик и Шпунтик.

-Самое необычное, что они учудили - это, наверное, когда свинью стали дрессировать.

-Зачем?

-А один из них прочитал в журнале, что свиньи обладают гораздо более тонким обонянием, нежели собаки. Где-то за рубежом свиней используют для поиска трюфелей. Вот они и подзависли в подсобном хозяйстве. Недели три тренинг проводили. Только их потом водитель сдал.

-Как это?

-Да был у нас водитель, которого все собаки боялись. Вывозит он тревожную группу, собака залезает в УАЗик, а водитель ее хвать за хвост.

-И что, собаки его не трогали?

-Нет. Они его до смерти боялись. А как узнал он, что придется ему свинью возить, то пошел к старшине и сказал: "Я эту скотину в салон не пущу". Старшина к тому времени был еще не в курсе и пошел проверить, что у него со свиньями. Увидел их и чуть дара речи не лишился. Свиньи за три недели сбросили по десятку килограммов, стали поджарые и больше собак напоминали. Тут он, разумеется, шурупский эксперимент закончил.

-И в чем мораль твоего рассказа?

-Надо жить сейчас, и не откладывая на потом, и не обращая внимания на то, что говорят и думают вокруг. А-то проживешь жизнь, зарабатывая на квартиру, а она окажется на Каширском шоссе.

-Зачем же ты ввязался в эту историю? Что тобой движет?

-Не знаю, Свет, может, привычка. Тяжело устоять на месте, когда люди вокруг несутся сломя голову.

В палатке на минуту воцарилось молчание, после чего Руслан сказал:

-Наверное, я тебе голову забил болтовней об армии, девчонки этого не любят.

-Нет, Руслан, я просто думаю.

-Тяжело понять то, о чем не имеешь представления, а из меня рассказчик плохой.

-Ты не представляешь, как хорошо я тебя поняла. Я ведь выросла на заставе.

Руслан понимающе хихикнул:

-Ага.

-Ты мне не веришь?

-Почему же ты мне этого не рассказывала?

-Ты не спрашивал. А я думала, тебе это не интересно.

-Так мы с тобой погранцы.

-Я тогда была совсем ребенком, и сейчас мне кажется, что это было триста лет назад. Три барака в горах, вышка, до середины занесенная снегом, отец со скрипучими ремнями, бесконечные зимние вечера, вездеход, привозящий раз в неделю хлеб и письма - все это кажется далеким сном. И в тоже время я помню все, так четко, словно только что была там.

-Чем же ты занималась?

-Ничем. Училась, пока это было возможно, а в пятнадцать лет переехала с мамой в Пермь.

-А отец?

-Долгая история, не хочу вспоминать.

-Он к тебе плохо относился?

-Нет, что ты. Мы были лучшими друзьями. Играли в теннис, стреляли по бутылкам, собирали эдельвейсы - все у нас было о'кей. Но вечно это продолжаться не могло, и мама не выдержала. Она считала, что я создана для другой жизни, взяла меня подмышку и сбежала.

-А ты разве не хотела уехать?

-Не помню, нет, кажется.

-Так ты у меня капитанская дочка?

-Почему ты решил?

-Пятнадцать лет для дочери замполита - это многовато. А майоры уже в комендатурах служат.

-Мне кажется, он до сих пор капитан.

-Тогда мне ясно, откуда в тебе эта бесинка. Капитанская дочка. Ничего другого быть не могло.

* * *

-Собирайся, - сказал Руслан, заглядывая в палатку, - Гелат обещал нам проводника, через час выходим.

-Руслан, давай останемся. Я только в себя стала приходить.

-Хватит болтать. Собирай вещи, проводник ждать не будет.

-Ладно, - Светлана лениво потянулась и стала собирать в мешок походную мелочь.

Она, наконец, решила убрать документы в рюкзак, но приходилось выбирать - либо ненужный моток веревки, либо документы. Осмотрев со всех сторон перевязанную проводом кипу бумаг, Светлана решительно развязала узел и размотала провод. Его оказалось очень много. Девушка подумала, что легко сможет запутаться и стала сматывать его как лассо. Она аккуратно сняла с кипы первый лист пожелтевшей бумаги и перевернула его. Им оказался журнал-ордер, именуемый в среде бухгалтеров как "Шестерка" и не имеющий никакого отношения к движению денежных средств.