Иллюзия Истории (СИ) - Галечян Михаил Гаикович - Страница 12

Вдруг прямо над ухом раздался воинственный вопль. С надстройки спрыгнул один из абордажников. Александр сгруппировался, и воин упал на палубу. Он мгновенно вскочил, удивленно вытаращившись. Александр воспользовался замешательством, подсечкой сбил с ног нападавшего, и прямым в челюсть вырубил его. Вырвал из руки меч, брезгливо вытер липкую от крови рукоятку, сделал несколько быстрых вращений. Сражение продолжалось на корме, где абордажники теснили защищавшихся воинов к борту. На носу тщетно пытались потушить пожар.

— Саша, дружище! Что ж ты ворон считаешь?! — весело позвал его кто-то на интерлинге.

В человеческом месиве жестокой бойни стоял высокий человек в красивых доспехах и золотом шлеме. Теперь он легко узнал Александра Великого.

— Мы снова вместе! — прокричал македонский царь. — Покажем предкам класс фехтования и рукопашного боя?!

Спрыгнув с кормового возвышения, он встал рядом с Александром.

— Ну! — свирепо закричал царь, потрясая мечом. Глаза горели диким первобытным огнем.

И тогда началась страшная резня.

Они стояли на носу быстроходной триеры. Ветер остужал взмыленные после сражения тела и опустошенные души. На них с опаской поглядывали воины — два странных близнеца сражавшихся словно спустившиеся с небес сыновья Марса!

— Этот змееныш Октавиан! — зло проговорил македонский царь.

— Где мы и когда? — спросил Александр.

— Битва при Акциуме. Тридцать первый год до Рождества Христова. Римский триумвир Антоний и египетская царица Клеопатра дают морское сражение другому триумвиру Октавиану. Здесь и сейчас решается будущее всего цивилизованного мира.

Великий царь показал рукой вдаль:

— Флагман Клеопатры.

За армадой сотен боевых кораблей, виднелось сверкающее золотом судно. Он жадно смотрел на корабль, словно надеялся разглядеть египетскую царицу.

— Ей тридцать восемь, но она потрясающе выглядит и… любит его. Как она просила помочь ему! Нет, мужчине не понять, как изумительная женщина может любить такое ничтожество! — царь опустил закопченное лицо.

Триера, наконец, настигла пентеконтеру Октавиана. Раздались крики, возникла беготня по палубе, полетели огненных снаряды — баллисты корректировали стрельбу. С другой стороны, наперерез пентеконтере шел на таран флагман Антония.

Александр Великий повернулся к воинам и, показав мечом на пентеконтеру, прокричал:

— За голову Октавиана — сто талантов золотом!

Над палубой раздались восторженные крики, воины повалили к правому борту, где нависли абордажные мостики. Нетерпеливые бойцы полезли по канатам, чтобы оттуда первыми спрыгнуть на вражеское судно. Головорезы с обеих сторон высматривали самых отчаянных. Одни молча вглядывались в такие же мрачные суровые лица; другие истошно вопили, заводя себя и заглушая животный страх перед жутким действом древнего сражения.

Вдруг раздался громкий хруст ломаемого дерева. Корабль задрожал от мощного удара. С канатов посыпались воины, завязалась горячая схватка. Абордажники хлынули по мостикам. Их встречали длинными копьями, сталкивая в узкий просвет между кораблями. Но солдат Антония, ведомых двумя Александрами, было больше и пентеконтеру Октавиана быстро запрудили сражающиеся воины.

Шум побоища, сложенный из тысяч звуков черной тучей навис над морем. Лязг железа, крики живых, стоны раненых, угнетающее молчание мертвых слилось воедино и навалилось на людей. Слух, зрение, осязание и обоняние — вся информация, которую получал мозг, столь ужасна и противоестественна человеку, что ее не осмыслить. В бесчеловечном представлении существовал единственный способ остаться человеком — перестать быть им, чтобы возродиться потом. Сузить разум до сознания камня. Безумие может разрешиться только безумием!

Оба Александра пробивались к адмиральской надстройке, где скрывался Октавиан. Плотный заслон воинов не позволял в тесноте воспользоваться преимуществом виртуозных фехтовальщиков. Они сражались стоя на трупах, теряя устойчивость. Из правого бедра Александра-царя торчала стрела. Кровь стекала ветвистой струйкой, но он продолжая орудовать мечом.

— Выбейте их оттуда! — закричал Александр указывая на лучников засевших на корме. Спасало то, что корабль развернулся по солнцу, и им было сложно вести прицельный огонь. Небольшой отряд бросился на корму, и там завязалась ожесточенная схватка.

— Черт с ним! — сквозь зубы прорычал царь, ломая стрелу. — Мы разнесем этот притон в два счета!

Несмотря на страшные потери, воины Октавиана надеялись взять удивительных бойцов измором. Они накатывались волнами, оставляя много убитых.

Вдруг корабль потряс новый удар — флагман Антония протаранил пентеконтеру Октавина. Абордажники перемешалась с защитниками корабля, фронт наступления растворился в кишащей массе солдат. Много воинов попадало за борт. Оттуда доносились крики о помощи и проклятия.

Александры оказались на открытом пространстве широкой палубы и легко расправлялись с противниками. Создавая веерную защиту мечами в каждой руке, они рубили ошеломленных воинов. Им осталось лишь дожать измотанного противника, но произошло нечто фантастическое.

Сверху возник вибрирующий звук двигателя. Метрах в пятидесяти над военной армадой завис дискообразный летательный аппарат. Вокруг началась паника, людей охватил ужас.

Великий царь усталым жестом стянул золотой шлем. Зло сплюнув, с размаха вонзил меч в мачту. Прищурившись, он смотрел в сторону, нервно кусая губу. Александр опустил голову, усевшись на палубу.

Из гравилета вылетел плазменный луч и вонзился в флагман Антония. Прогремел взрыв, посыпались горящие обломки. Оставшуюся на плаву часть флагмана охватил огонь. В воду с воплями падали живые факелы.

Александр, увидел Антония — рослого, красивого мужчину с окровавленным мечом. Он смотрел вдаль. Ни на уничтоженный корабль, ни на сотни молящих о помощи тонущих солдат, ни на гравилет. Антоний смотрел на исчезающий за горизонт флагман Клеопатры.

— Она уходит! — истерично закричал он. На холенном лице застыла растерянность. — Она бросила меня!

Антоний откинул меч и полез через борт. Македонский царь грубо схватил его за плечо.

— Надо доделать дело! — зло закричал он, смерив бледного Антония презрительным взглядом.

Триумвир глядел невидящими глазами. Александр встряхнул его.

— Надо покончить с Октавианом! Ради этого погибли тысячи людей! Ты не можешь бросить все и бежать к ней! — искаженный гневной гримасой рот почти касался лица римлянина.

— Как ты смеешь, легат?! — заревел вдруг Антоний и резко толкнул Александра — За такую дерзость я прикажу тебя распять!

Он нагнулся за мечом, но македонец наотмашь ударил его открытой ладонью. Антоний рухнул, вскочил, подобрав меч, и бросился вперед. Царь легко уклонился от бесхитростного выпада, ногой выбил меч и смачным боковым в челюсть отбросил триумвира.

Из-за борта раздался крик:

— Корабль царицы Клеопатры уходит за пределы досягаемости!

На лице Антония отразилась внутренняя борьба. Наконец, он решился и перемахнул через борт. Спустя несколько секунд показалась мачта маленькой быстроходной ладьи уносившей триумвира к предавшей возлюбленной. Ладья ледоколом продавливала дорогу в человеческом месиве, сквозь тысячи тонущих воинов, тянувших ослабевшие руки и проклинавших Антония.

Александр Великий отвернулся от страшной картины — так не должны умирать солдаты и так не должны поступать их командиры. В нем закипала бессильная злоба, презрение и ревность.

На плечо опустилась рука Александра.

— Пора уходить.

Царь молча кивнул.

— Она бросила все, когда решила, что Антоний погиб.

Раздался лязг железного засова. Из открывшейся каюты вышел Октавиан — худой болезненного вида юноша отталкивающей внешности. Он оглядел кровавый бедлам на корабле. На мгновение остановил проницательный взгляд умных глаз на Александрах. С интересом, но без изумления посмотрел на гравилет.