Опер против «святых отцов» - Черкасов Владимир - Страница 33

• Предыдущая
• 33/60
• Следующая

— Вон как! Они даже сталинских палачей не боялись.

— Причем сами это признают, правда, задним числом. Вот что говорил в 1988 году на Поместном соборе Московской патриархии архиепископ Виленский и Литовский Хризостом Мартишкин: «Великое промыслительное благо Божие, что в 1961 году отказались от административной деятельности. Годы потом были трудные, но если бы священники были у власти, то их всех бы пересажали на законном основании. Мы так часто путаем церковный карман со своим».

Гена вздохнул.

— Все это предугадывал еще в двадцатых — сороковых годах XX века религиозный мыслитель, русский эмигрант Георгий Федотов. Говорил, что если в церковной среде негласно узаконивается казнокрадство и взяточничество, то нарождается в итоге «оправославленное зло». А оно, Федотов утверждал, «страшнее откровенного антихристианства».

— Ну вот, лейтенант, сподобились мы с тобой, хоть и не церковные, выйти на самое средоточие зла этого. Уж не знаю, гордиться нам или грустить? У меня никакого сочувствия к попам из патриархии не осталось.

Топков внимательно посмотрел на расстроенного капитана.

— Ты, Сергей, из одной крайности в другую. Сначала огрызался, когда я тебе неприятное про этих попов излагал, теперь на дух их не выносишь. Но ведь в бедных приходах, в простых храмах служат и честные, хорошие батюшки. Россия светлыми людьми пока не обеднела, хотя, конечно, их меньше и меньше, если сравнивать от Святой Руси.

— А знаешь? — Кость мрачно на него зыркнул. — Возишься в нашем дерьме и иной раз кажется, что и людей-то кругом не осталось — одни козлы!

Рассмеялся Топков. Кострецов сказал поспокойнее:

— В общем, выходит — работать нам надо без надрыва и великих эмоций.

Митрополит Кирин Гоняев, к фигуре которого аналитически подбирался лейтенант Топков, действительно являлся главой церковного мафиозного клана, на «передке» которого ожесточенно трудились покойный архимандрит Феоген и генерал Белокрылов.

Пятидесятилетний митрополит Кирин и физической мощью отличался от противника, епископа Артемия Екиманова. Тот «грузил» окружающих неким интеллигентским имиджем, а Кирин, с огромной окладистой бородой, квадратной физиономией, больше впечатлял образом владыки крутого православного замеса.

Когда «земляные» оперы Чистых прудов на новом витке розыска просчитывали криминальную структуру Кирина, он завернул из Италии с очередного экуменического совещания Всемирного совета церквей на своем «заграничном» самолете в Швейцарию. Этот лайнер среднего класса, как и шестиместный самолетик, на котором владыко парил по России, предназначался для митрополитовых дел по внутренней и внешней политике патриархии. Оба воздушных судна числились за коммерческой фирмой, вроде бы не имеющей никакого отношения к церкви.

В Швейцарии на берегу Женевского озера у митрополита Гоняева была собственная вилла, а неподалеку прикупленный еще участок земли. В Москве же имел митрополит в одной из сталинских высоток квартиру в 180 квадратных метров, обладал жилплощадью и в Иерусалиме за 12 миллионов долларов. Также мог Кирин отдохнуть на своей вилле в Подмосковье, называемой по-отечественному дачей. Хватало у владыки по всему миру пристанищ и хлопот. Например, хозяйствовал Гоняев в Германии над заводиком по производству водки и безалкогольных напитков, владел там еще рядом небольших производств. Держатель львиных долей акций в ряде российских банков, Кирин замахнулся недавно прибрать к рукам и один испанский банк, для участия в торгах по нему внес залог в миллиард долларов.

На свою швейцарскую виллу Кирин прилетел отдохнуть и потолковать о текущих делах со своим высоким напарником Виктором Михайловичем Ловуновым, видным чиновником в администрации Президента России.

В этот день митрополит, проснувшись, принял контрастный душ, накинул атласный халат и встал на молитву. Потом прошел к зашторенной стеклянной стене спальни, распахнул занавеси и стал любоваться гладью Женевского озера, которое будто бы еще спало под мягким осенним солнышком. Кирин натянул на слегка заплывающее жирком тело спортивный костюм и стал разминаться на тренажерах, а потом до пота — в упражнениях со штангой. С удовольствием вспомнил, как зимой, отдыхая на курорте под Цюрихом, удивлял инструктора по горнолыжному спорту своими успехами в спускании с гор.

Сегодняшний день не был ни средой, ни пятницей, когда православным положено поститься в память о том, что предан был Христос в среду, а распят в пятницу. Он и выбрал для застолья с Ловуновым этот день, чтобы не стесняться в доброй закуске и выпивке со старым другом.

Виктор Ловунов был моложе митрополита лет на десять. Не случайно этому типичному выдвиженцу из молодых да ранних удалось пробиться на президентский олимп. А до этого бойкий, с огромной работоспособностью Ловунов завоевывал синекуру в министерстве по энергетике. За все брался, реализуя безостановочный «счетчик» у себя в голове: и замом в банкирском окружении, и помощником по связям с общественностью у нефтяных магнатов.

Наиболее славился Ловунов в умении выбивать правительственные льготы. На этой почве Кирин с ним и сдружился. Сигаретный бизнес под крышей патриархии был самой крупной статьей их совместного дохода, хотя были и другие неплохие обороты.

Успешно крутили напарники и с нефтью. Через подставную компанию сумели начать ее добычу на трех пилотных скважинах, а лицензиями на их разработку обзавелись на 20 лет! Запутали так, что сунувшиеся туда контролеры вынуждены были лишь туманно резюмировать: «Однако сдача продукции компании в магистральный нефтепровод Транснефть не отслеживается. Это не позволяет судить о реализации нефти, поставках ее потребителям и о конечных результатах экономической деятельности компании».

Плечом к плечу встали Кирин и Ловунов с коммунистами по протаскиванию в Госдуме Закона о свободе совести. Православного митрополита не смутило сотрудничество с ярыми безбожниками, палачествовавшими над русской верой десятки лет. После принятия этого дискриминационного закона патриархийное православие стало как бы главенствующей госрелигией, могло безапелляционно сеять свое «оправославленное зло».

Митрополит пока еще не знал об убийстве в Москве одного из своих главных подручных — архимандрита Феогена. В разговоре с Ловуновым он собирался коснуться более актуальных проблем, нежели предстоящий раздел паломнического пирога, который непосредственно кромсался Феогеном. Таковым был бизнес с алмазами, который они несколько лет назад затеяли вместе с Виктором Михайловичем. Здесь ситуация обострилась, потому что в лефортовскую тюрьму перекинули из-за границы долго скрывавшегося там «алмазного» делягу Андрея Козленка. К тому же арестовали и главу Роскомдрагмета Евгения Бычкова, через которого достигались многие выгоды алмазной конторы Ловунов — Гоняев.

Прикрытием сотрудничества президентского чиновника и митрополита в этой области стало АОЗТ «Аграф». Его учредителей и руководство Ловунов набрал из своих людей. С этим акционерным обществом Отдел внешних церковных сношений заключил вполне мутный договор, как и делается в подобных случаях.

Главное же заключалось в Дополнительном соглашении с грифом «Конфиденциально». В нем четко указывались задачи «Аграфа», а соответственно Ловунова:

«Организация и обеспечение функционирования производства по огранке алмазов для изготовления ювелирных изделий, в том числе предметов культа и религиозного назначения».

Расписывались здесь и обязанности ОВЦС в секретной коммерческой деятельности, соответственно Гоняева:

«Организовать получение „Аграфом“ постоянных разрешений (лицензий) на право работы с драгоценными металлами (золото, серебро, платина), купли-продажи этих металлов, а также изделий из них на внутреннем и международном рынках, право работы с драгоценными камнями первой группы (включая алмазы), купли-продажи этих камней, а также изделий из них на внутреннем и международном рынках».

• Предыдущая
• 33/60
• Следующая