Опер против «святых отцов» - Черкасов Владимир - Страница 14
- Предыдущая
- 14/60
- Следующая
Отчего-то захолонуло Кешино сердце, он ожесточенно закурил сигарету, припрятанную на крайний случай, и стал вспоминать.
«Ексель-моксель! — осенило Черча. — Да это ж тот, что пас с чердака хату Пинюхина! Брови-то сросшиеся!»
Мгновенно вспотел Кеша, осознал, что не случайно припечатал Сросшийся его цепким взглядом. На улицу выходить ему ни за что не захотелось. А потом прикинул, что если тот решил его как свидетеля замочить, то, пожалуй, и прямо здесь завалит.
Из пивной можно было уйти еще через подсобку во двор. Кеша, держа под прицелом выкаченных глаз входную дверь, метнулся в подсобку. Посудомойка на него закричала, но Черч пронесся мимо торпедой. Выскочил во двор, глянул по сторонам и кинулся проходняками в ОВД к самому дорогому ему сейчас Кострецову.
На его счастье, капитан был в своей комнате.
— Серега! — закричал Кеша с порога. — Киллер со сросшимися бровями меня пасет!
— Где? — спросил опер, вскакивая.
— Сейчас заглянул в пивнуху на Банковском. Я там стою: вмиг его сфотографировал.
— Да, может, не за тобой он пришел, — проговорил капитан, застегивая «молнию» на крутке.
— Не за мной? — завопил Черч. — Свежего пивка пришел глотнуть?
— Пошли, его укажешь.
Черч вылупил на него глаза.
— Ты чего? Киллера я тебе пойду показывать?
— А кто ж еще, кроме тебя, его может опознать?
— Не-ет, Кость, — решительно протянул Кеша и сел на стул. — Хорош меня подставлять. Помнишь, как ты у нас маньяка-головореза ловил, который кучу деловых завалил и Камбуза рядом со мной на чердачке от уха до уха располосовал? Больше не собираюсь за милицию жопу высовывать.
— Дурья ты башка, — проворчал Кострецов, поняв, что надо припугнуть Кешу. — Ты единственный свидетель его охоты за Пинюхиным. Конечно, за тобой он и пришел. Иначе зачем ему снова рисковать рядом с местом преступления? Сразу я не хотел тебя расстраивать. Он не успокоится, пока тебя не кончит.
— О-ох, ты и мент коварный… Дай закурить.
Кострецов протянул ему пачку. Черч выхватил из нее сигарету, а пачку как бы автоматически стал засовывать в карман. Кострецов молча вытянул ее у него из руки.
Кеша закурил, произнес обессиленно:
— Пошли. Легавые твои привычки, Серега.
Они пронеслись к пивной теми же дворами, какими примчался Черч. Обошли массив зданий, в которых находилась пивная.
Кеша выглянул из-за угла, сразу же отпрянул и зашипел:
— Стои-и-ит, сучка. Напротив пивняка, спиной к нему. Черная кепка, синий плащ.
Кость выглянул, зафиксировав облик мужчины, рассматривавшего витрину магазинчика напротив пивной по другой стороне переулка. В отражении от нее хорошо было наблюдать противоположный тротуар.
— Кеша, — сказал капитан, — посеки за ним еще пять минут. Я за тачкой в отдел сбегаю.
— Да ты что? Брать его не будешь?
— А за что его брать? За то, что ты видел, как он на чердаке сидел, а потом на улицу выходил?
— Да он, падла, с подслушивающей аппаратурой мотался!
— Эх, Кеша! А еще когда-то в оперотряде комсомолу помогал. Пошлет он нас с таким приколом, скажет, что ты спьяну все придумал, и крыть его будет нечем. Секи, я сейчас с тачкой «на хвост» ему сяду. Наверняка он здесь при машине.
— Погоди, Кость. Ну подержи его хоть ночь в ментовке по какому-нибудь поводу. Я тем временем за город или хоть в вокзальную тусовку занырну и там на первое время затырюсь.
— У тебя на то время есть. Он тебя здесь минимум с часок еще поищет. Брать мне его сейчас вредно: занервничает, может из Москвы скрыться.
Кострецов побежал в ОВД.
Когда капитан вернулся на машине, Кеша уже изнемог подле угла на Банковском. Взмолился:
— Ну, Сергей, ты на моих нервах играешь! Гони всю пачку «Мальборо»!
Кострецов отдал ему сигареты. Черч схватил их и опрометью бросился от Банковского переулка по Кривоколенному. А капитан остался наблюдать из машины.
Спустя некоторое время Сросшийся, видимо, решил действовать. Он развернулся от витрины и пошел к пивной. Резко распахнул ее дверь, вошел внутрь.
Потом киллер снова появился на улице, убедившись в отсутствии Черча. Он цепко оглядел переулок и направился на Мясницкую. Кострецов проехал к ней, не выпуская объект из обзора.
На Мясницкой Сросшийся сел в припаркованный у тротуара джип. Завел мотор и тронулся по улице. «Жигуль» с опером завис у него «на хвосте».
Ракита направлялся к Белокрылову на квартиру около Преображенской площади. За несколько улиц от дома генерала бывший диверсант по давно устоявшейся привычке начал петлять, чтобы сбросить возможный «хвост». Сегодня он первый день показался в городе после положенной по завершению операции отсидки в «заныре».
Не заметив ничего подозрительного, киллер все же припарковал свой джип не у подъезда Белокрылова, выходящего на улицу, а во дворе. Потом обогнул дом и поднялся в квартиру шефа.
Там визитер и хозяин встали у окна, и генерал кивнул, приглашая докладывать.
Поджарый Ракита смотрел на располневшего от более или менее спокойной нынешней жизни Белокрылова и отмечал, что генеральские глаза не потеряли «ментовской» въедливости. Он думал, что с такой «спецурой» на физиономии генерал не годится в оперативное дело, но ведь и для сегодняшних белокрыловских занятий этого ему не нужно. Он лишь анализировал и командовал.
— Обнаружен тот бомж, — сказал Ракита. — Прозвище Кеша Черч. Босяк, якшается с криминалом, участвует в мелкой уголовщине. Своего угла не имеет, ночует где придется. Информация — от старожилов пивной, где Черч сейчас от меня ушел.
— Как?
— Я контролировал вход с улицы, а в пивной оказался еще и выход через подсобку.
— Именно от тебя скрылся? — внимательно взглянул заплывшими глазками генерал.
— Трудно сказать. Я лишь заглянул в пивную с улицы, вряд ли Черч меня опознал, если даже и рассмотрел тогда во дворе на операции. Почему вышел через подсобку? Он — типичная рвань, многим, видимо, за выпивку должен. Возможно, кто-то из них в пивной появился.
— Что планируешь?
— Уберу его на днях. Несложно. Черч на Чистых прудах постоянно на виду, шьется со шпаной. Если окажется зарезанным, легко спишут на разборки психопатов-уголовников.
— Подчищай, Ракита, — проговорил Леонтий Александрович, поглаживая живот, выступающий из расстегнутой домашней куртки. — Не стал бы я обращать внимание на какого-то босяка, но после ликвидации Ячменева надо вылизать все наши следы на Чистых прудах. Теперь нас не милиция должна волновать, а востряковская группировка. Их исполнитель по Ячменеву работал.
— Наверное, и они в курсе, кто был заинтересован в ликвидации Пинюхина?
Генерал усмехнулся.
— Конечно, знают. Но одно дело — определить заказчика, другое — самого исполнителя, тебя то есть. По тебе могут вычислить нашу спецбригаду. Прикинут ее кадровый состав, учтут специфику, а мы до сих пор ни в органах, ни у братвы не засвечены. С нашими хозяевами в патриархии их противники — патриаршии партнеры востряковских — будут на своем уровне разбираться, а нам как бы не столкнуться с востряковскими исполнителями.
— До этого наши дороги не пересекались? — осмелился спросить Ракита.
— Нет. Работали по разным направлениям и часто, конечно, напарывались на блатных, но от востряковских Бог или уж черт нас миловал. Это серьезная группировка, воевать с ней кровопролитно.
Ракита, видя, что командир не против его расспросов, поинтересовался:
— А зачем востряковским, если даже и возьмут след, против нас подниматься? На Пинюхина они ответили Ячменевым — квиты.
— Логично мыслишь, — похвалил генерал, но хмуро усмехнулся. — Я бы тоже такое предпочел, да работаем-то мы с тобой и ребятами не на свои интересы. Наши хозяева на Чистых прудах еще одно дело в покое оставить не хотят. И по нему снова нашим спецбригадникам придеться затронуть востряковских. По этому вопросу и пригласил, раз в тех краях ты все равно действуешь. Давай-ка сядем.
- Предыдущая
- 14/60
- Следующая