Опер против маньяка - Черкасов Владимир - Страница 26

• Предыдущая
• 26/61
• Следующая

— Ну? Во, в натуре, дела, — Гриня поприжал язык.

— Выпивайте, — напутствовал его Вахтанг. — Сейчас первый номер программы начнется.

Гриня вернулся в гостиную, сел за стол и совсем другими глазами посмотрел на Вадика.

Лошадиный нюх Духа подсказал ему поискать в этом парнишке, едва ли не шестнадцатилетнем по виду, какие-то приметы, выделившие того в подручные к самому Маэстро. Парень был тщедушен, но руками тверд, — стоит посмотреть, как он действовал столовыми приборами. Лицо предельно расслабленное, но Гриня встречал и такие, вроде бы отсутствующие, лица. В нужный момент, даже миг, они преображались, будто выглядывал другой человек. Обычно этой особенностью физиономии обладали шулера, кидалы, киллеры.

Вадик словно почуял исследовательский интерес Грини и, выдавив подобие улыбки, вяло спросил:

— Вы меня разглядываете?

— А ты чего, всем «вы» говоришь? — скрывая неловкость, бормотнул Гриня.

— Да, привык. Может быть, потому, что в детдоме воспитывался. Там нас чуть ли не дубиной приучали уважать окружающих. Феню редко употребляю, потому что постоянно читаю.

— Что ж читаешь? Детективы? Романы?

Вадик вежливо отвел глаза, чтобы Дух не поймал в них насмешки, и объяснил:

— Нет, это не люблю. Ну что о нашей с вами своеобразной жизни могут особенного в этих художественных произведениях писатели сообщить? Интересно для нас могли бы написать лишь те, кто одновременно и идейный уголовник, и «правильный» сыщик. Но такое сочетание невозможно. Я больше читаю биографии, документальные вещи. А в детективах, романах предпочитаю сам участвовать.

— Да какие ж у нас романы? — осведомился Дух, дальше наливая только себе, по-северному.

— Ну как же? Вся наша судьба — это полный приключений, смертельной опасности роман. И женщины в нем обязательно возникают. Они, правда, не такие, о которых мечтают фраера. Но тех мне и не нужно. Важно ведь, Гриня, чтобы женщина по тому же лезвию бритвы, что и мы, шла. Как вы думаете?

— Хер их знает, — буквально определил свое отношение к подружкам блатарей Дух. — Вот сейчас поглядим, какие бабы в романе Вахтанга пучеглазого.

— Тут есть на что посмотреть, — заверил его Вадик.

— А ты здесь оттягивался?

— Довольно часто бываю.

Гриня с еще большим вниманием воззрился на этого доходягу, «бывающего» здесь, куда Духа лишь с санкции Маэстро допустили.

— Давно я с Маэстро не выпивал, — соврал для солидности Гриня, который никогда не видел главпахана. — Как он? Здоровьичко и все такое?

— Прекрасно. Выглядит, как сейчас любят говорить, на все сто пудов. Не в смысле веса, конечно. Он ведь спортсмен, форму держит.

— Был и я когда-то в спортсменах, — печально проговорил Гриня. — Правда, больше за рулем. Из автогонщиков я. В международных ралли участвовал…

— Да? — изобразил крайнюю заинтересованность Вадик. — Так вы для меня очень ценный человек. Я собираюсь хорошую машину приобрести. Не поможете ли выбрать?

— О-о, — заулыбался Дух, — уж что-что, а тачку я тебе любую могу выбрать. Только заказывай.

— Нет-нет, я хочу официально в автомагазине купить. Поможете? — просительно налегал Вадик, решая главную задачу, ради которой сегодня пришел.

— Да пожалуйста!

Вошел Вахтанг, сел рядом с ними за стол. Из стереоколонок полилась томная музыка. Они поглядели на центр комнаты, куда, как на сцену, выпорхнула Нюся в нижнем белье, начиная стриптиз.

Оттягивались Дух и Вадик в павильоне Вахтанга с большим интересом.

Нюся «делала стриптиз». Когда осталась в одних трусиках-бикини, долго пленяла развратными движениями бедер и пляской дынек грудей. Соски она выкручивала тонкими пальцами в перламутровом маникюре, плеща бюстом, приглашая над ним надругаться.

Финальной была сцена с бананом, когда Нюся осталась полностью голой, но на высоких каблуках лакированных черных туфель. Она раздвинула ляжки и стала водить желтым налитым плодом по выступающим губам своей щели. Потом ввела банан себе туда до отказа.

Нюся выламывалась, распутно вытягивала розовые губки лона поверх основания торчащего банана, маня выбритой полоской золотистых кудрей, идущих к пупку, и взмахами ягодиц. Колокольцы ее грудей призывно подскакивали при круговом движении молочных бедер.

Потом она извлекла банан, кожура которого блестела, любовно очистила плод до нежной палевой мякоти. Под стонущую музыку легла на спину, подняв и согнув ноги в коленях и раздвинув их перед зрителями. Стала водить по своему прекрасному лицу с огромными глазами бананом без кожуры, опускать его уже в эти накрашенные губы, пачкая помадой.

Медленно поглощала банан, облизывая его языком, как при минете, томила и приподнятыми ляжками, лавой ягодиц…

Зрители ей долго аплодировали. Потом Вах повел гостей в комнату без окон.

Это помещение было стилизовано под камеру пыток. Обои — как старая кирпичная кладка, тусклый свет свечей в канделябрах, на дощатом столе — секс-пыточные орудия: резиновые, пластмассовые цветные пенисы, плетки, разнообразные приспособления для садомазохизма.

К стенам тяжелыми цепями были прикованы двое недавно завлеченных в студию девушек. Их голые тела эротически разукрасили полосками черной кожи в блестящих кнопках. Получившие большую дозу наркотических «колес», они бессмысленно улыбались, выпячивая груди и бедра. На эту реакцию при появлении мужчин тренировал их Вах, обрабатывая в таком состоянии.

Он гостеприимно указал Грине на своих узниц.

— С любой можешь начинать. Ты сегодня главный гость.

Гриня присмотрелся к товару, мотнул головой.

— Не, дохлые они какие-то.

— Прошу далее, — пригласил посетителей Вахтанг, отодвигая тяжелую малиновую портьеру.

Открывшаяся им комната была в двух интерьерах. В одном углу — спортзал с мягкими матами, креслами, гимнастическими конями. Здесь на шведской стенке пристроилась Нюська, уже переодевшаяся в темный лифчик и черный пояс-чулки с вырезами между ног. Выставив с перекладин бедро, она звала пухом своих промежностей.

В другом углу — будуар. Там на огромной кровати под балдахином лежала поверх кружевного одеяла Сонька в одном белом лифчике, лишь поддерживающим мячи ее грудей.

Гринин взгляд приковался к знойному рельефу Сонькиной фигуры.

— Дайкось эту проверю, — произнес, облизнувшись, Дух и стал раздеваться.

Вадик с неприметной угрюмостью взглянул на него.

Вадик действительно был очарован Сонькой Медью. Ей было тридцать пять, Вадику — двадцать лет. Он, не понимавший по детдомовству, что такое мать, ощущал к Соньке страстную тягу.

Вадик был почти импотентом, сильную эрекцию он чувствовал, лишь когда убивал женщин. К Соньке он не испытывал такого кровожадного чувства. Ему было достаточно обладать ею, как Вахтангу своими секс-узницами. Только Сонька, вылизывая ему между ног, могла иногда возбудить Вадика на подобие полового сношения.

Соня была доступна любому высокому гостю в павильоне, это были издержки ее профессии. Но Вадик всякий раз наливался ревностью, стальной ненавистью к будущему партнеру Соньки.

Чтобы не видеть подвигов Грини, Вадик позвал Нюську и увел ее в гостиную, чтобы она еще потанцевала перед ним…

Оргия тянулась до утра. Участники перемешались. Дух испытал спорт-таланты Нюськи, пристроив ее, по своей конокрадской страсти, на гимнастическом коне. Прошелся Гриня и по прикованным девицам. Его раздухарил на это Вах, показавший на узницах свои способности.

Перед рассветом главные бойцы, Дух и Вах, засели голыми отпиваться холодным шампанским.

Соньке пришлось еще долго работать языком над членом Вадика, пока тот не полуокреп. Тогда Вадик смог более-менее самостоятельно вводить его Соньке в рот и наконец извергнулся туда с тягучими всхлипами. На нижнее женское отверстие Вадик по неустойчивости никогда не отваживался.

После такого редкого грандиозного события с «мамой» Соней Вадик не забыл разыскать по квартире Духа, уже спящего в обнимку с кейсом от Маэстро. Он учтиво, но настоятельно добудился пьяного Гриню. Напомнил об их договоренности — помочь с покупкой машины — и аккуратно записал телефоны, по которым Духа можно разыскать.

• Предыдущая
• 26/61
• Следующая