Пари (СИ) - "лейтенант Кеттч." - Страница 6

За несколько часов я весь извёлся. Даже сходил на стоянке вместе с водителем попил кофе. Гадость неимоверная. Но всё равно потом не уснул. Врут, что турки кофе специально перед сном употребляют. Одно хорошо: в автобусе тепло, и жрать больше не хочется.

Часов через пять нас привезли в какой-то город. Автобус остановился на набережной, зевавшие мятые ребята выползли из тепла на улицу. Раскрылось чрево автобуса, мы выгрузили вещи и вошли в гостиницу.

Борисович посмотрел на меня и объявил:

— Дети и инвалиды — вперёд.

Чёрт… И здесь стебётся… Ну ладно, я ему припомню. Со временем. Всё.

Меня зарегистрировали. Я собрался было ползти к лифту, как услышал:

— Завтрак с семи до девяти. Не забудь поесть, чтоб еду как вчера не требовать.

Ох, нахал ядовитый!

Борисович же продолжил:

— Все свободны до полудня. В двенадцать ровно собираемся возле… Дима, какой у тебя номер?

— Одиннадцать семнадцать, — я глянул на выданную к магнитному ключу памятку.

— Вот возле его номера и собираемся. И не опаздывать. Будем репетировать. Потом — едем в зал. Там всё, что успеем, разводим по сцене.

Я потащился к лифту. Пока я его ждал, то успел заметить, что следующим ключ от номера получал тот парень, у которого плечо было в тейпе. То есть, «инвалид». Может, у них тут не всё так запущено, как мне сначала показалось?

Я оставил чемодан у порога, дополз до кровати и… разбудил меня грохот кулака по двери.

— Эй, дитё… Ты тут?.. Спишь, что ли?.. Ты ел?.. Эй!

Я разлепил веки и огляделся. Я в одежде лежал на кровати, хотя, вроде, только что присел, чтобы снять кроссовки. Я извлёк из-под себя сотовый и посмотрел, который час. 08:51. Чёрт! Я вскочил.

За дверью обнаружился тот самый «инвалид в тейпе». Как там его? Альф, он же Орёл. Ну с Орлом всё ясно, Орлов. Но куда смотрели родители, называя сыночку Альфредом? Учитывая появление в коллективе Альберта, теперь следовало, возможно, ожидать появления Адольфа, мысленно хмыкнул я.

— Ты ел? Нет? Тогда — вперёд! — и меня потащили к лифту.

За едой я немного проснулся и уже был способен слушать то, что вещал Орёл.

— … по первости всегда так. Потом привыкнешь. И спать научишься везде… А ты что, и в самом деле, в школе?.. А экзамены как сдавать будешь?.. А родители что сказали?..

Я что-то невразумительно мычал в ответ. Шведский стол в гостинице оказался весьма неплох, и я больше внимания уделял еде, не болтовне. Альфред это понял, но, похоже, не обиделся. Сообщил, что в гостинице мы остаёмся до завтрашних двенадцати часов, после чего нас повезут в следующий город.

***

На втором шоу было чуть легче. Старички по-прежнему водили меня за руку, в нужный момент выталкивали из-за кулис или наоборот придерживали за шиворот.

Днём в фойе на одиннадцатом этаже Роман Борисович развёл ещё два номера, доработали которые мы уже в театре на сцене. В этот раз мы выступали в настоящем театре с позолотой, бархатными портьерами и бабушками-билетёршами.

Про обед почему-то снова никто не вспомнил. Но перед самым концертом я сумел сбежать из театра и затарился в домовой кухне, находившейся на той же площади, наисвежайшими булочками, здраво рассудив, что потолстеть при таком режиме дня мне точно не грозит.

В этот раз мне подарили какой-то разлапистый тропического вида букет. Ночью он так пах, что пришлось выселить его в ванную, зайдя в которую утром, я принялся чихать как кот.

После шоу автобус отвёз нас обратно к гостинице, и все, закинув костюмы в номера, собрались идти гулять по ночному городу и ужинать в ресторане. Как я уже говорил, телефон с родной СИМкой я потерял, и то ли мне забыли сообщить, то ли я сам всё прослушал, но мне на карту, как выяснилось, была переведена некая сумма, не то командировочные, не то ещё что, и я решил идти со всеми, поняв, что вполне могу себе это позволить.

========== Часть 6. Десять дней, что изменили мой мир ==========

Бродить по тёмным улицам всем быстро наскучило, и мы запилили в ближайшее ещё работавшее заведение. Самое странное заключалось в том, что, немного посидев, парни опять пошли гулять! И более того, никто, вроде ж, ничего крепкого не пил, но на улице парни принялись отплясывать! На пешеходной улочке возле какой-то псевдогреческой кафешки играла музыка. Сиртаки. Парни встали в линию и… Чёрт… С кем поведёшься, как говорится… Я смотрел на то, как они дурачились под музыку, и у меня в голове зрела идея. Идея абсолютно безумная и хулиганистая. Но я видел этот танец на сцене. И отнюдь не в греческом стиле. Надо будет обдумать хорошенько и, быть может, переговорить с Романом?

На вечерне-ночной прогулке нам, новичкам, было обещано, что по окончании испытательного срока нас ждут шашлыки в честь окончательного официального приёма в состав. Я подзавис. Ох, как здорово было бы туда пойти! Но что мне делать на шашлыках у взрослых, чуть ли не в два раза старше меня дядь? И как объяснить подобное родителям? А главное, как половчее посвятить их в то, что их чадушко вместо учёбы и подготовки к экзаменам или хотя бы соревнованиям принялось плясать на сцене?

Утром, наученный горьким голодным опытом, я похитил на завтраке пяток кексов с изюмом и пирожок с капустой. Должен же я был чем-то питаться днём?

Кстати, в следующей гостинице мне так не повезло. Шведского стола не было. На завтрак всем выдали по два кусочка булки, порционную финтифлюшку масла, тарелку с малипусечной порцией гречневой каши, крохотную котлетку, пару кругляшов огурца, чашку с кипятком и пакетик с чаем.

Все последующие дни были похожи один на другой. С небольшими вариациями, конечно. Нас либо привозили сразу в концертный зал на репетицию, либо после выступления грузили в автобус и посреди ночи, а то и на рассвете заселяли в гостиницу. И в том, и в этом случае Роман (Борисовичем я его уже даже мысленно не именовал) разводил один-два танца. С обедом вечно происходили какие-то косяки и непонятки, но я приучился утаскивать хоть что-то съедобное с завтрака. Разумеется, если там можно было хоть что-то утащить.

Гостиницы нам попадались самые разные. От достаточно современных, где утром горничная в передничке приносила завтрак чуть ли не в постель, до старых советских со скрипящей ДСПшной мебелью с покосившимися створками, не открывающимися или, наоборот, не закрывающимися фрамугами и дверьми, но зато с настоящими паркетами и коврами.

Когда мне показалось, что вся программа наконец-то «разведена» и выучена, я выдохнул с облегчением. Но не тут-то было. Роман принялся устраивать тренировки и мастер-классы. Меня принудительно ставили к «палке». Скажу вам честно, это был мрак и ужас. У станка я смотрелся инородным телом, полным кретином, бревном и тупым чмо. Степан, отяжелевший лебедь, и Альберт, новенький, ржали надо мной как подорванные. Ясное дело, никакого станка в гостиницах и ДК не было, и меня ставили к стенке, подоконнику, парапету. Но если в театре появлялся доступ в репетиционный зал… Это был ад. Для меня, конечно. Не для них. Зато в коридоре одного ДК обнаружилась целая стопка матов. И тогда мне было поручено провести урок по акробатике. Ох и оттянулся же я!

Помимо спонтанных развлекух утром после завтрака или вечером после выступления периодически возникали и форсмажоры. Где-то в конце первой недели состоялось моё повторное боевое крещение. У одного из парней приключилось банальное расстройство желудка. Он остался в гостинице, а вот я, разумеется, не добровольно, оказался одним из выводящих в самом первом номере. БЕЗ РЕПЕТИЦИЙ. БЕЗ ПРОГОНОВ. Я стоял и трясся у кулисы. В теории я знал этот танец с любого места. Но то в теории. В принципе, там и танца как такового не было. Так, мельтешение по сцене. Но в уме перекроить номер на нечётное количество участников… Ох… Обычно я выходил вторым во второй группе и не задумывался ни о чём. Просто шёл за Романом и ориентировался на него. Но тот, чтобы совсем уж не калечить номер, встал на место захворавшего, и выводящим во второй группе оказался я. Тот танец я пережил, хотя, возможно, выглядел тогда как шевелящий губами идиот. Да-да. Я считал. И, возможно, вслух. Вместо второго чётного я оказался первым нечётным, да, к тому же, ещё и крайним заводящим. И да, я как сова крутил головой, проверяя, туда ли я пошёл, отстал я или слишком спешу.