СЛОМ (СИ) - Ерошин Алексей - Страница 37

- Да помню я,- заявил Семка.

Опустошив карманы, он мигом вскарабкался на сиденье к Левушкину.

- Не примащивайся,- предупредила мама.- Марш в свое купе. Ты уже всех утомил за два дня.

Мудрищев покровительственно улыбнулся:

- Ничего-ничего, Галочка, пускай сидит. Любознательный у вас мальчуган.

- Я хочу еще немножко на Ганимеда посмотреть,- сказал Семка, жадно уставившись на необычного пассажира в легком синем комбинезоне.

Ганимед улыбнулся с противоположного сиденья искусственной улыбкой киборга и приветственно помахал жесткой серой ладонью. Галина погрозила сыну пальцем.

- Если он вам будет мешать, Варфоломей Модестович, выставьте его в коридор,- попросила она, прикрывая двери.

Вагон мягко погромыхивал на стыках. Киборг, без тени эмоций на сером лице, анализировал недоигранную шахматную партию, терпеливо дожидаясь хода Михаила. Однако Бочин не торопился. Он бросил сахар в стакан и забренчал о стекло ложечкой. Мудрищев пошарил в кармане кителя, извлек шоколадную конфету и протянул мальчишке.

- Мама не разрешает ничего брать у пассажиров,- заметил тот, принимая угощение.

- А мы ей не скажем,- подмигнул Бочин, прихлебывая чай.

Михаил отодвинул занавеску, оглядел проносящиеся мимо белые придорожные кусты, снова закрыл окно и вздохнул:

- Господи, третьи сутки одно и то же, как по кругу едем…

Олег поддержал тему:

- …Или нет конца России,

Или мы с вагоном сим

Сим пейзажем бело-синим

Круг за кругом колесим.

Круг за кругом, год за годом,

День за днем, за веком век,

Наблюдая всем народом

В тех же окнах тот же снег…

- Во-во,- снова вздохнул Бочин.

- От ваших стихов, Левушкин, пессимизм один,- заметил Мудрищев.- Нет бы, чего-нибудь, в этом плане, повеселее прочесть…

Олег усмехнулся и включил сканер. Со времени последнего осмотра внутри вагона, как и снаружи, мало что изменилось. Люди в своих купе так же играли в карты, закусывали, дремали.

- А это что?- осведомился Семка, ткнув пальцем в красные пятна на экране.

- Это пассажиры,- пояснил Олег.- Это твоя мама чай разносит. Видишь точки? Это горячие стаканы. Вот наше купе, а вот соседние. Вот мы. А вот это – ты.

- А это Ганимед?- спросил Семка, показав зеленое пятно.- А почему он не красный, а зеленый?

Мудрищев, шумно хлюпнув, отхлебнул чаю и пояснил своим обычным лекторским тоном:

- Потому что красным цветом на сканере показаны горячие объекты. Работающие моторы. Кипяток. Люди. Ганимед в этом плане – не человек, а робот. Такой робот называется киборг. У киборга температура ниже, чем у людей.

- Двадцать один градус по шкале Цельсия,- подтвердил Ганимед.

Семка зевнул. Олег еще раз оглядел вагон. Пассажир соседнего купе, похоже, не вставал с места со времени последней проверки. Он все так же лежал на полке, уставившись в экран какого-то электронного устройства. Олег наклонился к Семке и нарочито-заговорщицким голосом прошептал:

- Ты видел пассажира соседнего купе?

- Немножко,- кивнул мальчуган, разворачивая конфету.

- Когда он сел?

- Не знаю. Ночью, наверно.

- А как он выглядит?

Семка пожал плечами, смакуя подаренную сладость:

- Не знаю. Большой дядька.

- Старый?

- Не-а.

- Высокий?

- Не-а.

- Как дядя Миша?- уточнил Олег, указав на Бочина.

- Не-а,- ответил Семка,- больше. Как ты.

- Ну, а еще какой он?

Мальчишка закатил глаза к потолку и снова пожал плечами:

- Еще он кашу не любит. Особенно манную. Фе-е-е!..

- Левушкин, чего ты к ребенку пристал?- поморщился майор.- Пей чай, пока не остыл, Пинкертон.

Семка тотчас оживился:

- Что такое Пинкертон?

Ганимед повернул к нему серое лицо, чуть прикрыл глаза, принимая посланный в Интернет запрос, и ответил:

- Так звали одного сыщика.

Семка, вытирая липкие руки о штаны, восторженно округлил глаза:

- Ты что, сыщик, дядя Олег? Я тоже буду сыщиком, когда вырасту.

Мудрищев развернул второй кубик сахара.

- Дядя Олег у нас всю дорогу играет в сыщика,- язвительно заметил он.- На самом деле дядя Олег – истребитель сломанных киберов, как капитан Джед. Ты смотришь сериал про капитана Джеда?

- Я тоже буду стрелять в роботов, когда вырасту,- уверенно заявил Семка.- Сначала немножечко побуду сыщиком, как Пинкертон, а потом буду как капитан Джед.

Он немного подумал и добавил очень серьезно:

- Ганимед, постарайся не ломаться, когда я вырасту. Потому что мне будет жалко в тебя стрелять.

Бочин отставил пустой стакан и снова посмотрел на шахматную доску:

- Ганимед, Семка, не механический робот. Он наполовину живой. Поэтому не может сломаться.

- Ваш ход, Михаил,- напомнил киборг.

- Дай подумать,- нахмурился Бочин.- У меня нет встроенного вычислителя, как у тебя. Мне время нужно, чтобы решение принять.

Михаил подпер щеку ладонью и сосредоточенно уставился на поле боя. Фигуры под взглядом главнокомандующего чуть подрагивали, точно опасаясь за свою судьбу. Семка выдержал небольшую паузу, глядя на бегущие над занавеской провода, и осведомился:

- Дядя Варфоломей, вы меня не выгоните, если я спрошу еще один вопрос?

Майор улыбнулся:

- Ну, впрямь, как мой племяш. Все ему интересно. Валяй, спрашивай.

- А Ганимед, правда, туда полетит?

- Куда?

- Ну, на спутники Юпитера?

Бочин хохотнул:

- Во дает подрастающее поколение! Ты откуда знаешь, что такое Юпитер, вундеркинд?

- Я мультик смотрел про все планеты,- важно заявил Семка.- У Юпитера много разных спутников. Европа. Ганимед еще спутник. А другие я забыл. Там всегда зима, и все катаются на коньках. Ганимед, когда прилетишь, передай привет этим, которые там живут. Ганимедцам.

Мудрищев хихикнул:

- От меня, в этом плане, тоже передай привет. Ганимедцам.

- В морях под ледяной поверхностью Ганимеда вполне возможно наличие микроорганизмов,- сказал киборг.- Экспедиция это выяснит. Меня бы не затруднило выполнить вашу просьбу, но путешествие будет опасным. Мое тело способно выдержать сверхнизкие температуры и даже взрывную декомпрессию. Но сложно сказать заранее, чем все кончится. Поэтому дать твердое обещание я не могу.

Семка зевнул, уставившись в щель между занавесками. Мудрищев опустил стакан:

- Перестань разглашать секретную информацию.

- Статья об экспедиции на Юпитер уже месяц висит в Интернете,- возразил Бочин,- какой же это секрет, Варфоломей Модестович?