Диктатор поневоле
(Фантастическая повесть в двух частях) - Резник Леонид Михайлович - Страница 22

Я немного скатился с вершины, но никуда убегать не стал. Никаких шансов на выживание, если играть на равнине. Но эти песчаные холмы могут меня спасти. Дай Бог, чтобы у водителя хватило глупости поехать ко мне по самому короткому пути, по прямой.

Может быть, версеннцы даже посчитали меня убитым. Во всяком случае бронетранспортер так беззаботно выехал на песчаный гребень буквально в четырех метрах надо мной, что на секунду мне даже стало его жалко. Нет, вру, не на секунду, на мгновение. Пока я не вспомнил пулеметную очередь, бросившую Нааг на раскаленный песок.

Я навел Жезл. Энергополю было все равно, нет ли брони, есть ли броня и какой она толщины. Да хоть бы это был сверхтяжелый танк!

Я видел экипаж так четко, словно обладал рентгеновским зрением. Словно у меня были не глаза, а этот… как его… томограф. Неужели это Жезл так меня изменил? Что-то я раньше подобного не замечал.

Я и не делал раньше ничего подобного. Импульсы энергополя, посылаемые по очереди шестерым членам экипажа были жестоки и беспощадны как удар кинжала. Машина потеряла управление, съехала с песчаного обрыва…

Моя Нааг лежала, как живая. Если только не смотреть на кокетливую футболочку. Я стащил с себя жреческую рубаху и накрыл ее до шеи. Чтобы видеть лицо, но не видеть две зияющие смертельные раны. Мне казалось, что я заплачу, но слезы почему-то не текли. Конечно, я отомстил, но какое же это утешение? Мне никогда уже не поговорить с ней, не выругать за измену, не простить и не помириться.

Я нашарил радиобраслет и вызвал Пророка.

— Говорит Константин. Шар у меня. Кажется, я нахожусь достаточно далеко от версеннской армии. Теперь между вами нет Шара. Обратись к Богу и уничтожь их.

Пророк попытался было что-то спросить, но я чуть было не послал его подальше.

— Слушай, что я говорю. Если Бог их не уничтожит, они уничтожат тебя. Если ты не обратишься к Богу, это сделаю я.

«И пришел Он судить мир справедливо и безжалостно. Облака и туман вокруг Него, справедливость и правосудие — основание престола Его. Огонь перед Ним идет, испепеляет врагов Его вокруг. Молнии Его озаряют вселенную, видит это и содрогается Хобарот. Горы, словно воск, тают перед Господом, перед властелином мира. Небеса повествуют о справедливости Его, и видят все народы славу Его. Пришло отмщение и веселятся праведные, но горе тем, на кого поднята святая длань».

То ли на солнце я перегрелся, то ли заслужил право на прямую трансляцию… А может быть, именно по моему приказу все произошло и древняя молитва, ставшая бытовой зарисовкой расправы — мой вклад в религию Хобарота?

Я сидел в тени от перевернутого бронетранспортера, а мои зрение и слух были в другом месте, там, где гибла от карающей Божьей десницы самая мощная в истории версеннская армия. Жалел ли я этих людей? Не знаю, не знаю… Они бы меня не пожалели, это точно. Опаснейший нарыв вызрел под покровом хобаротской пустыни. И лучший выход — выжечь все, до последнего микроба.

Усилием воли я выгнал видение из головы. Наваждение? Бред? Может быть, версеннские танки так же продолжают утюжить песок? Но почему тогда сотрясалась земля от шагов Божьих?

Я обвел взглядом пустыню. Ни одного живого человека вблизи. Где тот парень, что пытался меня убить? Не зацепила ли его пулеметная очередь? Я даже не помню дорогу от подземного хода.

Но я не испугался, что заблужусь. Нет, я кажется, вообще утратил способность бояться. Чего может бояться человек, в одной руке которого — Жезл, а в другой — Шар? Кстати, о Шаре…

Я занялся его изучением. Надо же, держу в руках такую драгоценность. Уйма народа положила свои головы ради обладания ей. Как показывает история, подобные сокровища никогда не приносили счастья своим обладателям. Хотя, непонятно, кто может доставить неприятности владельцу подобной штуки?

Изолирующая Сфера была прозрачна как хрусталь, даже прозрачней, если такое возможно. Словно твердое, невидимое глазу Ничто. Она окружала матовый Шар, перламутрово-матовый, такого белого цвета, в котором таятся все цвета спектра, цвета радуги, и если смотреть на него долго-долго, то можно увидеть мерцание этих цветов. Мерцание, Шара завораживало, не давало оторвать взгляд. В своей стерильной белизне он ждал момента, когда раскроется Сфера, хлынет поток информации и раскрасит его, сделает маленьким глобусом, подобием планеты, где он находится. Но глобусом ЖИВЫМ!

Мои руки так и тянулись, чтобы раскрыть Сферу. Никто меня не учил, как это надо делать, но я знал. Все знал. Как раскрыть, как потом закрыть, как воздействовать, когда Шар впитает в себя все знание о Хобароте. Мне приходилось сдерживать себя. А почему? Хобарот — хорошая планета. Добрый и послушный народ, особенно, когда владеешь Жезлом. Чуть-чуть изменю климат и начнут хобаротцы плодиться и размножаться, а я буду их живым Богом. Прекрасные мастера, талантливые художники. И девушки здесь хорошие…

Наваждение прошло. Или почти прошло. Совсем недалеко от меня лежала Нааг. Мертвая, с двумя пулями в груди. А я о девушках думаю. Что-то со мной не то.

Я как будто перевел дыхание. А что Нааг? Погибла, да, жалко девчонку. Но ведь понятно, что она меня просто использовала, как инструмент. Для своих целей, а заодно и для удовольствия. Да зачем мне этот пустынный Хобарот? Через год я всех жителей буду в лицо знать, надоедят до чертиков. Богом забытая космическая провинция. С жезлом в руках я запросто доберусь до передатчика материи. А через него — на Версенн. Вот это хорошее место! Там и Жезл не нужен. И Шар не нужен. Уж больно у них экология хрупкая. Зачем рисковать? Подчиню себе Лорда, владельца передатчика. А там — здравствуй Земля. Вот где шарик и раскроем. Версенн — мой. Земля, ежели с Шаром и Жезлом правильно обращаться, — тоже моя. Пять миллиардов с хвостиком — это вам не деревня народных умельцев. И девушки наши земные ничуть не хуже хобаротских и версеннских, даже получше. Зря Нааг говорила, что из-за общения с Богом перестаешь быть человеком. Абсолютно человеческие у меня желания.

Я встал, держа в одной руке Жезл, в другой — Шар. Ну точь-в-точь карточный король, только без бороды. Эти Жезл и Шар, как же они в руках у царствующих особ называются? Жезл — это Скипетр, а Шар — Держава. Точно! Скипетр и Держава! А не слабо мне будет такие карты напечатать? Колода — Константин Марчевский в разных видах. Уйма Константинов. Только надо здесь на Хобароте батарейками для Жезла запастись. А то и влипнуть можно.

Я почувствовал движение раскаленного воздуха. Словно взмах великанской ладони расшевелил его. Теперь уже не одни мертвецы меня окружали. Рядом появился кто-то живой. Очень живой и очень сильный.

Я приказал Жезлу включить защитное поле. Самое сильное, какое только может быть. Но внутренний голос подсказал, что все мои старания напрасны. Ведь ко мне пришел не кто иной, как представитель планеты-метрополии. Красавец, атлет, излучающий мощь, окруженный силовым полем. Не таким как у меня, а вполне видимым, мерцающей пленкой, словно склеенной из флюоресцирующих маленьких многоугольничков. Не от меня ли он так защищается?

— Здравствуй, Константин! — произнес громовой голос. Не ушами я услышал эти слова, а всем телом. Иллюзия? Опять телепатия, как у них, у сверхцивилизованных водится?

— Здравствуй, здравствуй, — ответил я без особой охоты. Меньше всего мне нужен был сейчас этот старый друг, этот «Бог-с-Машины», как в древнем театре являющийся под конец действия и воздающий по заслугам.

— Я вижу, ты справился с задачей. Война предотвращена, сверхоружие изъято. Беда в том, что ты перестарался. Никто не просил тебя устраивать кровавые расправы, концентрировать в своих руках невероятную власть. Ну зачем тебе совмещение должностей: светская власть Жезла и религиозная Шара?

— Я не вижу других кандидатов на мое место.