История одного вампира: Покаяние (СИ) - Лотос Кристофер - Страница 64

Захотелось плакать. Разреветься как ребёнку. Я крепко прижал обессиленную Сашу к себе, начав нежно и робко целовать.

— Глупенькая, глупенькая, маленькая. Ты что? Что ты такое говоришь? Зачем?

Она разревелась:

— Прости, прости меня, пожалуйста. Я не хотела. Не хотела, правда. Ты мне веришь?

— Верю, конечно верю.

Вопрос исчерпан. Любовь существует. Это не миф! Тонкие и в то же время прочные нити мироздания действительно связали нас.

Жизнь начала наполняться смыслом. Жаль что не на долго…

Вера — даёт твёрдость. Любовь — наполняет силой.

Окрыленный чувствами, бушевавшими во мне, я решил начать новую жизнь. Кто-то скажет, что это уже перебор за год второй раз начинать всё с нуля. Тогда извольте заметить, что первое решение было принято под воздействием отчаянья и других неблагоприятных обстоятельств. Теперь всё наоборот. Я чувствовал себя сильным как никогда. Казалось бы, влюбился, и чего тут? Раньше что ли со мной такого не было? Ха! Было время, я мог назначить даму сердца на месяц, неделю, на одну ночь. Никаких разводок, ложных обещаний, честь по чести. Влюбчивый я. Признаюсь, каюсь, но здесь совершенно другое.

Мля! Наверное, сложность «Покаяния» в том, что постоянно приходится объяснять элементарные вещи. Все знают, что такое дерево. Этого не надо разжевывать, но когда Вас попросят дать ему определение, что Вы скажете? Что это — многолетнее растение с одревесневшим главным стеблем, сохраняющимся в течение всей его жизни, и ветвями, образующими крону? Таким Вы видите деревья изо дня в день. «Он вААще дерево». Подразумеваете ли Вы всё вешеуказанное, когда говорите о глупом человеке? Неужели Ваш знакомый тоже обладает стволом, кроной или ветви у него имеются?

Когда тебя перестают радовать простые вещи, когда ты остываешь ко всем, а ход мысли приобретает чуждое окружающим течение, тогда начинаешь собой гордиться.

Вампиры могут любить! Это открытие!

Не вздумайте говорить мне, про то, что оно сделано какой-то доморощенной писательницей. Херня! За время своего пребывания в этом облике прочёл не одно произведение о вампирах. Считай, везде наследил Купидон. О чём может вампир, которому, по меньшей мере, сто лет, разговаривать с двадцатилетним человеком? С Давидом много общался, с Ником перебросился несколькими словечками. Отношение как к животному. Сколько не тверди: «Мой пёс умный. Он всё понимает», не станешь ты собаке рассказывать о своих размышлениях после прочтения произведений Макиавелли или об атараксии Эпикура. Домашнего питомца можно любить, но не как свою часть, не как равного себе (маразматичные бабушки-кошатницы, тётки завещающие псинам миллионы и им подобные выжившие из ума личности — ИСКЛЮЧЕНИЯ).

Мысль о том, что я превзошёл своего создателя, не давала мне покоя. Тщеславие захлестнуло меня. Такое случается, когда ребёнок вдруг понимает, что его родители не всесильны. Теперь он предоставлен самому себе. Может не прийти домой ночевать, не обязан доедать кашку или, собрав свои вещички, снять квартиру и жить отдельно.

Сейчас пытаюсь рассказать не о взрослых решениях, а о бунтарстве подростков. У меня такого не было, зато на знакомых насмотрелся. В лет четырнадцать-шестнадцать сопля начинает заявлять о своих правах, твердя, что тоже человек. На просьбу доказать это реагирует нервно, вспыльчиво, говоря, что уйдёт к друзьям и те его подержат, не понимая, что его приятели такие же щенки сосущие своих родителей. Единицы могут в столь юном возрасте просто взять, снять квартиру и начать обеспечивать себя самостоятельно.

Для чего всё это говорю? Просто хочу объяснить своё… нет, наше с Сандрой решение уехать из города.

Как только мы поняли, что должны быть вместе, встал вопрос об исчезновении вокруг нас всего, что может потянуть назад. Сандра не местная. Ей какая разница? Несколько, не близких подруг и пара постоянно названивающих ухажеров. У меня же всё обстояло сложнее в «F» я прожил всю свою сознательную. В этом городе вырос, повзрослел, поумнел (относительно). Тут друзья, знакомые, связи, мать и… и много ещё кого. Куда поеду? Туда где ни черта не знаю? И зачем? Что тут-то не живётся? Сократ говорил: «Тебе нет ни какой пользы от странствия, если ты повсюду таскаешь самого себя?» Тогда я не понимал насколько прав старый грек. Думал только о нас с Сандрой. Весь Мир — Я и ОНА!

О Давиде вспомнил, стоило лишь Саше упомянуть о Нике:

— Не знаю, как сказать ему?

Этот вопрос несколько обескуражил меня:

— Зачем вообще что-то говорить? Бери и делай!

— А Давид? Что скажет он?

— Ему то какое дело? — возмутился я. — Пошёл он…

— Думаешь, он тебя так просто отпустит? — взволнованно поинтересовалась Саша.

Тут же вспомнилась история с Кириллом, создателем Сандры. С этим извращенцем всё было ясно, причём тут Давид?

— Как будто у него есть выбор? Может мне ещё у мамы разрешения спросить? — вскипел я. — Кто он вообще такой?! И что ты заладила: «Ник, Ник, Ник!» Пусть идут в пизду оба!

Брови Сандру вспорхнули вверх. Она сама встрепенулась словно готовящаяся к нападению птица:

— Ты не понимаешь! Он мне как отец, которого у меня никогда не было. Ник много раз помогал мне…

— Но он не твой отец! Он даже не твой создатель!

Я хорошо помнил учесть постигшую её создателя и вообще каким ублюдком он был. Не удивительно, что Сандра так защищала Ника. Не так-то много она видела в своей жизни хорошего. Ник был вторым встретившимся Саше «человеком» который отнёсся к ней не потребительски. Сколько бы я не говорил ей, что он просто используется ей, эксплуатирует в своих интересах (а поверьте мне на слово, так оно и получалось) верить в это Сандра отказывалась.

— Он больше! — воскликнула она. — Он относится ко мне как к дочери, он любит меня!

У Саши явно начался психоз. Что понту так орать? И вообще с какого перепуга я так завёлся? До неё всё ровно не дойдёт, что взаимоотношения между родителем и ребёнком в корни иные. Пускай ей не с чем сравнить, жизнь не наградила Сашу нормальными (хотя бы относительно) предками. И чё, это повод защищать эксплуататора?

— Кому я объясняю, — отмахнулся я, пытаясь остановить склоку.

Не тут то было. Раззадоренная Саша останавливаться не желала. Её реально несло:

— Это уж точно! Кто мне объясняет ты даже…

Упс! Вот это уже удар ниже пояса. Резкий, сокрушительный, выпад. Единственное чем меня можно пронять. Давид ударил так же перед тем, как я принял судьбоносное для себя решение. Этого и следовало ожидать.

Я знал, что это произойдёт рано или поздно. Чёрт, до сих пор больно. Без Вас знаю, какая я тварь. Могу сейчас пересказать весь монолог Давида в ту ночь, практически дословно помню все выпады Сандры в мой адрес. Поверьте, рассказанное выше — цветочки…

Я — реально тварь.

Опустим эту историю.

Давид был прав на все сто, когда рассказывал мне, ещё человеку кто я таков. Гнусный, мерзкий нелюдь. В погоне за деньгами, ведомый эго, ставший глупой пьянью, бесполезной рухлядью.

Прошлого не вернуть. Наверное, и не стоит. Перечеркнуть жизнь смог. Что получил взамен? Кем я был? Кем стал? Кем стану?

Для чего нужна жизнь? Хоть кто-нибудь из Вас может дать ответ на этот вопрос? Нет цели. Нет смысла. Соответственно и тебя тоже не существует! Просто вещь, которая изотрётся и развалится. Но неодушевлённый предмет не может навредить живущим. Он не должен им вредить, потому что сам не является частью круговорота мироздания. Вампир здесь, в этом мире — лишний!

Я — паразитирую на Вас! На каждом! А в петлю не лезу потому что для этого не хватает духу. «Кто не хочет умирать, тот не хочет жить», — считал Сенека. Долбанутые стоики!

Похож я на Дракулу? Может на Лестата? Дона Исидро?

Покаяние было заброшено, но жизнь подтолкнула к нему вернуться. Теперь оно моя цель. Как только допишу последнюю строку, поставлю последнюю точку, снова опустею. Начну искать себе иное занятье. Это произойдёт совсем скоро, а пока, назло всем своим врагам продолжаю…