Греческая любовь (ЛП) - Фолсом Тина - Страница 35

Тритон брал то, что она предлагала. И сверх того, лаской пробуждая ещё больше страсти в её теле, больше желания в её сердце. Теперь его руки свободно блуждали по её обнажённой коже. Он забыл обо всём, даже о причине, по которой был с ней. Приказ Зевса сейчас не имел никакого значения. Он хотел добиться её любви не для того, чтобы вернуться домой, нет, он хотел её для себя самого, только для себя. Да, это эгоистично, потому что он не из тех мужчин, которые остаются с одной женщиной навсегда. Тритон знал себя слишком хорошо. Но её любовь, которую он завоюет, будет для него самой дорогой наградой.

Он застонал громче, ощутив, как её руки поглаживают чувствительную кожу на затылке, вызывая дрожь, отдающуюся в паху. Прикосновения Софии были настолько нежны, насколько возможно, но эффект производили взрывной. Тритон никогда не был особо чувствителен к женским рукам на своём теле, слишком привык к этому, чтобы возбуждаться от простого касания кончиков пальцев к шее. Но пальчики Софии превращали всё его тело в эрогенную зону.

Он откинулся на матрас, удерживая Софию в объятиях, и перевернулся вместе с ней на бок. Полотенце осталось лежать у изножья кровати, и её восхитительное тело не прикрывал ни один лоскуток. В данной ситуации, подумал он, на нём многовато одежды.

— Раздень меня. — Ему захотелось, чтобы она снимала с него одежду так быстро или медленно, как сама захочет. Одна мысль об этом возбуждала.

Ей не составило труда стянуть его футболку через голову. Затем её ладони затанцевали по коже, касаясь его груди так, будто она никогда не осязала тело мужчины раньше. Словно она пыталась его увидеть. В тот миг, когда её руки опустились ниже, у него перехватило дыхание. Ткань шорт натянулась от его эрекции, требующей освобождения.

Но София точно решила его помучить. Вместо того чтобы расстегнуть пуговицу и молнию, она просто обхватила выпуклость ладонью.

— О боги! — Его голос прерывался. Если она продолжит в том же духе, он опозорится, кончив в штаны.

Она улыбнулась, едва отстранившись от его губ:

— Ты всегда такой твёрдый? -

Она ещё шутки шутит? В постели? Она что, играет с ним?

— И что же с этим делать?

Она слегка сжала ладонь.

— Прекрати мучить меня, — взмолился Тритон со стоном.

— Если ты думаешь, что это мучение, то мне кажется, ты этого не переживёшь. Я только начала.

Он не замечал за ней склонности к такого рода озорству, но не возражал против сюрприза или двух.

— Лучше бы тебе и вправду начать, любовь моя, или я выставлю себя полным идиотом в ближайшее время. — Ему должно быть стыдно признаваться в подобном, но по какой-то причине он решился быть с ней честным.

Пока он снова ловил её губы, она расстегнула шорты и сдвинула их вниз. Он помог ей полностью раздеть себя, а затем притянул её к себе, прижавшись членом к её животу.

Тритон упивался ароматом её возбуждения. Перевернув Софию на спину, он приподнял её бедро и устроился между её ног.

Когда он прервал поцелуй, она, кажется, собиралась протестовать, но выдохнула, как только он продолжил, теперь целуя её шею. Тритон решил опуститься ниже, стремясь попробовать её соблазнительную грудь и эти твёрдые соски. Её кожа, ставшая ещё нежнее после недавнего душа, на вкус была словно персик. Тритон взглянул на совершенной формы округлые груди размером с небольшой грейпфрут, которые идеально помещались в его жаждущие ладони. Он ощутил их полноту и слегка сжал, заставив Софию застонать. Ох, как же ему нравилась отзывчивость этой женщины.

Языком он очертил маленький напряжённый бутон, который вряд ли мог стать твёрже, чем уже был. Тритону нравилось думать, что это его поцелуи возбудили её до такой степени, что только на его ласку она так откликалась.

Грудь Софии вздымалась при каждом вдохе. Украдкой он бросил взгляд на её лицо. Глаза закрыты, а зубки прикусили нижнюю губу, будто она пыталась удержаться, чтобы не вскрикнуть.

Тритон улыбнулся и втянул сосок в рот. Едва слышное «О» раздалось в ответ. Неважно, как сильно желал освобождения он сам, доставить ей величайшее удовольствие, которое она когда-либо испытывала, стало главным мотивом его действий. Тритон хотел, чтобы она кончила в его руках. Нет, не просто хотел — нуждался в этом. И зовите это как хотите, мужским эгоизмом или ещё как, но удовлетворение этой горячей штучки в его объятиях для него стало важнее всего прочего в этот момент.

С каждым движением его языка её дыхание всё ускорялось, а тело начало извиваться под ним. Взяв сосок в рот, он слегка потянул его и, воодушевлённый её стонами, легонько укусил. Она дугой выгнулась на кровати, подставляя грудь под его ласку. Тогда он проделал тоже самое со второй грудью, а затем оставил в покое эти прекрасные округлые холмики и спустился ниже.

Её живот не был абсолютно плоским, зато мог предоставить мягкое ложе для мужчины… или бога. Тритон поцеловал Софию в пупок и направился к главному призу. Аромат её желания манил, и Тритон не мог больше этого отрицать. Если не попробует её сейчас, просто умрёт от любовного голода.

Тритон развёл руками её бёдра, чтобы удобнее расположиться между ними.

— Посмотри на меня, — потребовал он, и София открыла глаза. Как бы ему хотелось, чтобы она действительно видела его сейчас, смогла разглядеть желание в его глазах. Но взгляд Софии не фокусировался, хотя она и смотрела в его направлении. И тем не менее, Тритон хотел, чтобы она знала, что он собирался делать.

— София, я буду наслаждаться тобой, пока ты не кончишь для меня.

Только вздох был её ответом, единственным, в которым он нуждался.

Тритон прекрасно сознавал интимность своих действий. И он хотел этой интимности, этой близости с ней, хотел узнать каждый дюйм её тела, чтобы навсегда запомнить, какие ощущения она ему дарила. Навсегда запомнить её вкус.

Взгляд Тритона опустился к треугольнику тёмных завитков, венчающему соединение её бёдер. А прямо под ним блестела влагой розовая плоть. Она стала влажной из-за него, жаждала его прикосновений.

Медленно, смакуя каждую секунду, он склонил голову к её лону и оставил нежный поцелуй среди этих завитков. Затем спустился ниже, прижался ртом к её складочкам. Стоило ему в первый раз ощутить на языке вкус её мёда, как напряглась каждая мышца в его теле. Долго ему не продержаться, нет, этот изысканный вкус совсем скоро отправит его за край.

София извивалась под ним, прося о большем, и он был полностью готов выполнить её просьбу. Его язык скользил по влажным лепесткам с рвением юноши, едва начавшего познавать радость плотских утех, хотя Тритон обладал немалым опытом, и то, что он просто познавал вкус её трепещущего естества, не должно было вызывать в нём такого бурного отклика. Его желание обладать ею разрасталось, захватывая его тело и разум, лишая малейшего контроля в её присутствии.

Чего бы она ни пожелала, он даст ей это. Не скажет, что это чересчур или слишком странно, если только она и дальше позволит наслаждаться своим телом. Он готов отказаться от амброзии и даже вина на всю свою бессмертную жизнь, только бы ею упиваться.

Тритон пытался игнорировать вспышки удовольствия, словно молниями пронзающие его тело, но безрезультатно. То, что она творила с ним, нельзя было игнорировать, ни секунды. Его тело словно пылало, и ни одно погружение в холодные глубины океана не погасило бы это пламя и не остудило этот жар.

Лаская её языком, он поднялся к набухшему клитору и прижался к нему губами, посасывая. София тяжело дышала, извиваясь в его объятиях.

— Ты никуда не уйдёшь, — прошептал он, не поднимая головы.

— О боже.

Да, сегодня ночью он её бог, и он заставит её кончить. Тритон лизал и сосал крошечный бутончик в том ритме, который подсказывало ему тело Софии. Он коснулся пальцами её влажных складочек и, не прекращая ласкать клитор, проник средним пальцем в её тесное лоно. София мгновенно сжала его внутренними мышцами.

И весь его самоконтроль полетел ко всем чертям.

Через секунду он ощутил, как она задрожала, кончая. Он не отрывался от неё, вместо этого крепче прижался губами к клитору и несколько раз щёлкнул по нему языком, продлевая оргазм до тех пор, пока она не замерла под ним неподвижно.