Любовь по закону подлости (СИ) - Мамлеева Наталья - Страница 34

Я открыла рот, но ничего не произнесла. Вот так просто? Демио отвернулся, будто потерял ко мне всякий интерес. Я опустила взгляд, чтобы скрыть боль и ошеломление. Стоило ли ему дарить мне вчерашний чудесный день, если он собирался расстаться со мной?

По договору он обязан был сделать предложение победительнице. Если он избавляется от меня на этом этапе, то все мои потаенные мечты бессмысленны. Я сжала руки в кулаки. Больше всего раздражала собственная наивность, чем черствость миллиардера. Все в этом мире во власти этого мужчины! Испугался за мою жизнь? Но если бы я действительно была ему дорога, он упразднил был конкурс, чтобы прервать цепь покушений. А он «упразднил» меня.

— Уже наигрался, конфьер? — с разрывающей сердце болью спросила я. — Что же так быстро? Твоей привязанности не хватило и на месяц. Или просто я оказалась на редкость скучной игрушкой?

Хотелось расплакаться, подойти к Диксандри и влепить ему звонкую пощечину, а потом громко расхохотаться. Это было бы проявление истерики. Что со мной? Неужели этот невозможный миллиардер успел пробраться в мое сердце? Когда же это произошло, я не понимаю? Казалось, что еще тогда, в Дикоморье, когда он провожал меня взглядом со своего балкона. Наверное, именно тогда я оставила своё сердце, которое продолжало питать чувства к Демио. Оно глупое, а я — нет. Разотру и забуду!

— Даже больше месяца, — невозмутимо отозвался он. — Прости, Йолина, ты хорошая девушка, но все это заходит слишком далеко. Нам никогда не быть вместе. Мне не хочется тебя обижать. Просто уйди.

— Это из-за того, что мы с тобой разного уровня, да? — тихо спросила я, и мужчина недовольно поджал губы, так и не ответив.

На меня как ушат воды вылили в холодное зимнее утро. Мерзкие леденящие душу щупальца пробирались к сердцу, замораживая все внутренности. Я смотрела на того, кого и никогда не воспринимала всерьез, кого изначально побаивалась и называла маньячиной, и не верила, что он настолько эгоистичная и бездушная сволочь. Сволочь, которой подарила первую влюбленность.

— Надеюсь, вам было весело, конфьер, — тихо изрекла я и развернулась, но уйти так и не смогла. Хотелось сделать ему настолько же больно и неприятно, поэтому я вновь повернулась к нему, чтобы навсегда сжечь между нами мосты. — Ты всем дарил жемчужины?

Казалось, Демио вздрогнул. Он поднял на меня растерянный взгляд, но так и не ответил. Молчание — знак согласия. Я горько ухмыльнулась.

— Я их каждый день выкидывала, а цветок рвала на лепестки, потому что мне противно все, что связано с тобой, Диксандри, — выплюнула я. — Ты не герой моего романа, ты совсем не герой. Злодей — вполне возможно, но в скольких судьбах ты принимаешь участие, а? Это уже не романы, а пародии. Моим мужчиной будет только тот, который не будет видеть белого света без меня, который предпочтет меня даже богине. А тебе я желаю влюбиться в ту, которая никогда не станет твоей, даже мысль о которой будет твоей погибелью.

Я развернулась и зашагала в сторону особняка, чувствуя на себе взгляд миллиардера. Еще неделя в этой тюрьме, а потом я разорву контракт и стану счастливой обладательницей ста миллионов тирлингов.

Счастливой же, да?

Демио Диксандри

Она уходила, забирая с собой все хорошее, что было между нами. Я вновь и вновь прокручивал в голове слова, сказанные ею в порыве гнева, и думал, что уже влюбился в ту, которую она пророчила. Йолина уходила и совсем не догадывалась, что это она и есть. Даже мысль о ней — моя погибель. Не только моя, но и целого мира.

«Цветок рвала на лепестки», — эхом отзывалось в голове. Устойчивое выражение, которое означало презрение к дарителю. В древности, когда завоеватель заходил в покоренный город, его по приказу окидывали лепестками цветов, принося молчаливую клятву верности. Но кто бы знал, с какой ненавистью делали это горожане.

Я вздохнул, закрыв глаза и положив ладони на талию.

Мужчины моей семьей всегда осторожно относились к любви, но в то же время влюблялись с первого взгляда. Когда влюбился я? Когда увидел её на пороге своего кабинета, когда она отбросила меня к стене или когда с утра открыла свои прекрасные голубые глаза? Или просмотрев все передачи «Реверса против аверса» с её участием или читая её блог? Сложно ответить, но эта любовь может погубить весь мир.

Когда начались эти покушения, я недоумевал, что могло послужить их причиной. Одна из моих любовниц оставалась недовольной подарками? Или все дело в бизнесе? Но почему тогда все преступницы — женщины, и сразу умирают?

Спустя год я узнал о проклятие своего рода, что по приданиям Нюква должна устроить мне испытания, но к тому времени я должен быть женатым. Я решил учредить конкурс, тем самым бросив вызов служительницам древнего культа, заставив их ускориться и быть неосторожными.

А потом появилась Йолина. Является ли она испытанием богини? Я ведь еще не женат. Она первая, кто не желала принимать мои ухаживания. В ней происходила внутренняя борьба, и только позавчера я четко увидел, что она проиграла в сражении с собственным сердцем. И как же от этого радостно и горько!

Я ни в чем не могу быть уверен, кроме своих чувств. Сегодняшнее покушение и моё беспокойство ясно показали, что я отдал этой девушке больше, чем рассчитывал. Неужели из-за глупых предрассудков служительниц я могу лишиться своего счастья? Подвергать девушку опасности я не имею права. Из-за моей явной привязанности она стала главной мишенью. Следующих покушений допускать нельзя. Защиту я не сниму. Пусть она не будет рядом, но я должен быть уверен, что она в безопасности.

Жемчужины… знала бы она, что они означают. Но пусть лучше не знает. Так ей будет легче покинуть меня, возненавидев. Простит ли она меня когда-нибудь? Впереди неопределенность. Лишь бы моя красавица не наделала глупостей. Игры богов когда-нибудь закончатся.

Прости меня, моя голубоглазая любовь. Когда-нибудь я расскажу тебе, а пока я могу лишь молчать. В первую очередь нужно разобраться с фанатиками древних легенд.

Где-то в Хоэре

У статуи Кладеса молилась женщина в серой хламиде. Она приложила скрещенные ладони ко лбу и не отвлеклась даже тогда, когда в слабоосвещенную келью вошла служительница культа. Закончив с молитвой, первая поднялась на ноги и посмотрела на вошедшую, склонившуюся в поклоне.

— Настоятельница, — обратилась та, — у меня плохие известия. Аграфена задержала девушку в храме Нюквы, но оружие номер восемь не вернулась. Магический маяк погас. Она умерла.

— Вот как? — нахмурилась настоятельница. — Неужели вы не в состоянии убить даже какую-то девчонку, не говоря уже о Диксандри? Аграфена находится меж двух огней, каждый день притворяясь верной богине вод. Неужели вы совсем не цените её жертву? — со злостью спросила настоятельница и вздохнула. — Что послужило причиной отсутствия результата?

— Мы просмотрели записи с последних жизненных мгновений номера восьмого на чаше правды. Та конфьери оказалась умелой магичкой, но и это не все. Магия восьмого оружия не действовала на неё.

— Значит ли это, что именно она является служительницей богини, которая погубит мир? — похолодев, спросила настоятельница.

— Нельзя быть уверенной точно. Она могла применить защиту.

— Она не настолько сильна, если верить записям школы, в которой она обучалась, — задумчиво ответила она.

— Еще одна деталь, настоятельница, — неуверенно протянула вторая. — У неё огненный элементаль. Она поклоняется Кладесу.

— Что не мешает ей предать своего бога.

— Но что говорит о его покровительстве, — возразила девушка, получив неприязненный взгляд.

Женщины замолчали. Настоятельница вздохнула и отвернулась к божественной статуе, медленно проговорив:

— Не спускай с неё глаз. Обождем. Может, она сама себя выдаст.

— Как прикажите, настоятельница, — отозвалась служительница и с новым поклоном покинула келью.