Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел - Страница 53

— Я-вам-ни-че-го-не-должен!! Мест у меня согласно… чтооо??? Это вы своей Администрации предъявляйте! А мне — не надо! И вообще — если мы через каждый час будем на двадцать минут останавливаться, мы никогда не доедем, а мне ни ночевать в вашей Замухрыловке, ни возвращаться в Мувск ночью никакого интереса! Это понятно?? Что «дети-дети»?? Дети потерпеть не могут, что ли?.. А мне какое дело!.. Нет, не обязан! Нет, не служащий! Мне вообще за это не платят; мобилизованный, бля, сказали, да! Я ложил на эту «мобилизацию», ясно??? И вообще, будете выступать, — я больше останавливаться не буду! Или высажу вас всех нахер и назад вернусь!..

Ответные реплики обступивших его пассажиров слышались глухо, как одно сплошное «Бу-бу-бу». Туда же подошёл водитель их автобуса, о чём-то переговорил, взял гаечный ключ, и пошёл опять что-то подкручивать в своём стареньком агрегате.

Рядом курили несколько мужчин и женщин. Девчонки из шоу, уже сходившие «на оправку», переговаривались, разминаясь перед автобусом. То есть реально разминались, вплоть до растяжки, демонстрируя уткнувшимся сплющенными носами пассажирам автобуса упругие попки и стройные ноги. Зульфия пристроилась к ним, и они со смехом и шутками все стали учить её садиться на шпагат, а та отбивалась, и, смеясь, кричала:

— Гу-у-у-уль!!.. На помощь! Они меня порвут сейчас! Девчонки, отстаньте, я же в джинсах!..

Стоявшая там же Мэгги, демонстративно и легко, без всякой разминки, бросила ногу на стенку автобуса, так, что маленькая ступня, заключённая в блестящую босоножку на каблучке, оказалась выше головы, опёрлась ею, и, покачиваясь на полном вертикальном шпагате, пропела в сторону кучки мужчин у автобуса, уже прекративших препираться с водителем и теперь молча взиравшим на импровизированное шоу:

— Ну где ж вы, рыцари, при шпаге и плаще!

Когда такие женщины — вааще!

Девчонки прыснули, из кучки остолбенело взиравших мужиков выбрался Хронов и устремился к ней…

Владимир отошёл с Гузелью чуть поодаль, опять, как в Мувске перед отъездом, взял её за руку.

Она улыбнулась, заглянув ему в лицо:

— Ну как тебе Мэгги?

— Ну как… Как Мэгги. Я её не понял — на заочный экономический поступать хочет, что ли? Хы. Что-то свела разговор на экономику…

— Мэгги — она такая… разносторонняя…

Поговорили о том о сём; он чувствовал, что между ними завязывается некая «ниточка», и был рад этому. Подошёл Вовчик.

— Хорь, чо вы там, пособачились, что ли?..

— А ну их! — отвечал Вовчик с досадой, — Дуры твои подружки, Гулька!!

— Вовчик, Вовчик, что ты… ты их ещё не знаешь…

— Знаю! Уже. Вовк, ты прикинь, — всего-то, зашёл разговор об обуви. Я им сказал — что эти их городские скакалки на каблуках, и даже кроссовки, — не для деревни. А они… смеяться!

— Ну и что?..

— А то. Я с ними серьёзно, о серьёзных вещах, а они… Давай меня лажАть!..

— Вовчик, Вовчик, да они шутили просто!.. — стала защищать своих подруг Гуля.

— Я знаю, когда шутят! А тут — какие шутки!

— Да Во-о-овчик…

Бегали друг за другом, что-то вереща, несколько разновозрастных детей. Поодаль переговаривались, куря, несколько не то девушек, не то молодых женщин из первого автобуса:

— Это я сейчас похудела, а раньше я…

— Да, были связи…

— У него трусы были в сердечках, представляешь?? Вот как с таким можно?…

— Ты бы их видела: один жердяй унылый, второй…

Вовчик всё продолжал запальчиво:

— Я им только сказал, что каблуки в деревне не есть гуд, работать же придётся — а они мне «пусть трактор работает, он железный, а мы едем чисто для украшения пейзажа!»

Гуля засмеялась.

Поодаль появился Витька Хронов, и стал делать таинственные знаки, подзывая друзей к себе.

— Ну я пойду, посмотрю как там мама, — девушка ушла.

— Парни, пока вы тут тити мнёте, я та-а-акую тёлочку подснял!.. — тут же незамедлил похвастаться Хронов.

— Какую? — в один голос переспросили друзья, Вовка с тщательно скрываемым презрением, Вовчик со скептицизмом.

— Да какую — самую лучшую! Ту, что последней, на такси приехала! Видали?? Она у них прима!

— Мммда? — поднял бровь Владимир, переглянувшись с Вовчиком, — И в чём этот… съём у тебя выразился?..

— Да в чём!.. В том! Перетёрли с ней сейчас, типа. Я сказал, чтоб меня держалась; она — что сразу поняла, что на меня можно положиться, что я настоящий мужчина. Что я, типа, парень её мечты! Корефаны! Презервативы у вас есть?..

Вовчик хрюкнул и отвернулся. Владимир чудовищным усилием воли сумел-таки сохранить на лице каменно-спокойное выражение.

— Старик… — он положил руку на плечо последователю Махно, Бакунина, князя Кропоткина, — Поздравляю. Мы тебя выручим, конечно. Как только до дела дойдёт — обращайся. Ссудим изделиями. Пачки на день, надеюсь, хватит? А сейчас…

Послышался автобусный гудок

— … ты б всё равно не успел. Но всё равно — поздравляем! С победой. Айда, парни грузиться…

Ещё несколько томительных часов прошло в тряске в неприспособленном для дальних рейсов автобусе. Уже и поговорили, и подремали под непрерывные звуки весёленько-разухабистых песенок из динамиков автобусного репродуктора; и дважды вновь, прямо посреди заросшей редколесьем дороги, сходили «мальчики налево — девочки направо»; причём сопровождавший кортеж полисмен с коротким автоматом выходил, и гордо демонстрировал, что он тут, что он бдит, что у него автомат, можно ничего не опасаться…

Уже невдалеке показался следующий пункт их маршрута — посёлок «городского типа» Равнополье; когда старенький ЛиАЗ вдруг затрясся, закряхтел, сделал из последних сил рывок — и внезапно заглох.

Водитель во внезапно наступившей тишине, не прерываемой фырчанием мотора, высказался длинно и нелицеприятно; в его тираде фигурировали одновременно Администрация, Господь Бог, Богородица, мать, чёрт, половые органы; и, для связки и экспрессии, множество непереводимых ни на один из европейских языков выражений, в то же время прекрасно понимаемых всеми, для кого «великий и могучий» был родным.

Эта остановка затянулась.

Шедший первым автобус тоже остановился, и сдал задом к пострадавшему собрату.

Утомлённые длинной и трясучей дорогой пассажирки сначала были обрадованы нежданной остановкой, и потянулись в кусты по обе стороны дороги; а мужчины столпились вокруг чертыхающегося водителя, копающегося в двигателе. От них последовали масса несомненно дельных советов, на все которые оба водителя, копающиеся в двигателе, отвечали однообразно-нецензурно.

Шло время.

Никакого результата ни от усилий матерящихся водителей, ни от дельных советов окружающих не воспоследовало. Когда стало ясно, что ни упоминание в различных контекстах и падежах Богородицы и всех святых действия не возымеет, ровно как и ковыряние подручными инструментами в движке, перемазанные и раздражённые так дурацки сложившимся днём водители объявили, что сейчас на сцепке дотянут автобус до посёлка, а там… там посмотрим. Объявление было принято пассажирами с молчаливой (уже) обречённостью.

Мужчины помогли завести сцепку, все вновь погрузились по местам, и кавалькада продолжила путь к Равнополью, теперь медленно и натужно. До видневшегося невдалеке посёлка теперь добирались почти час…

Остановились на небольшой площади перед миниатюрным автовокзалом. Тут же вокруг образовалась группа уже местных советчиков, специалистов по двигателям и автобусам, частично нетрезвых; но, видимо, как и советы пассажиров, их пожелания чудодейственной силой не обладали; и копающиеся в двигателе водилы реагировали на их высказывания всё в тех же, в основном, нецензурных, выражениях.

Ни действующего автосервиса, ни знающих автомехаников в Равнополье не оказалось…

Время шло.

Собственно, простая мысль, что на сегодня, кажется, вояж закончен, одновременно пришла в голову многим. Изнывавшие от безделья пассажиры стали наперебой интересоваться у местных, где и как тут можно… ну, переночевать, не у автобуса же тут куковать?..