Самый тёмный час (ЛП) - Кэбот Мэг - Страница 18

— Прости, Джесс, но этого просто не может быть, — произнесла я таким типично сопливым голосом, периодически всхлипывая (прикидываться, что вот-вот зарыдаешь, куда предпочтительнее, чем, собственно, рыдать, ведь в первом случае соплей на порядок меньше). — В смысле, кому и знать, как не мне. Я сто раз через это проходила. Когда твое тело обнаруживают, то все, дело с концом. Ты уходишь.

— Сюзанна, — повторил он. И на сей раз не просто мимолетно коснулся моей щеки, а обхватил ее ладонью…

И момент можно было бы смело назвать романтичным, если бы Джесс надо мной не подсмеивался. Стоит отдать ему должное, было видно, что он с таким же упорством сдерживает смех, с каким я — слезы.

— Сюзанна, я тебе обещаю, — произнес он с многочисленными паузами между словами, чтобы подчеркнуть их значение, — что никуда не уйду, и неважно, найдет ли твой отчим во дворе мое тело или нет. Идет?

Ясное дело, я ему не поверила. Хотелось бы, кто спорит, но правда в том, что он совсем не понимал, о чем говорит.

Ну а мне что оставалось? Выбора особо не было — пришлось мужаться. Я имею в виду, не могла же я просто сидеть и лить слезы. Какой бы я тогда дурой выглядела со стороны?

Вот я и ответила, увы, хлюпая носом, так как слезы к этому времени, можно сказать, текли ручьем.

— Правда? Обещаешь?

Джесс улыбнулся и, убрав руку с моей щеки, достал из кармана небольшую отделанную кружевом вещицу, которую я тут же узнала. Носовой платок Марии де Сильва. Раньше Джесс перевязывал им разные порезы и царапины, полученные мною при исполнении медиаторских обязанностей. Теперь же этим платочком он вытер мне слезы.

— Клянусь, — хохотнул он. Но совсем-совсем коротко.

В конце концов, он уговорил меня вернуться в собственную постель. И дал слово проследить, чтобы его бывшая не потревожила мой сон. Только он не называл ее бывшей. Сказал просто — Мария. Меня так и подмывало спросить, чем он вообще думал, когда встречался с такой ледяной стервой с лицом хорька, как она, но все никак не удавалось подгадать подходящий момент.

Да и можно ли вообще подгадать момент для такого вопроса — зачем ты хотел связать жизнь со своим будущим убийцей?

Сомневаюсь.

Не знаю, как он думал остановить Марию, если та вдруг вернется. Правда, сам он провел покойником куда как больше времени, чем эта дамочка, так что в призрачных делах он поопытнее будет. На самом деле казалось вполне вероятным, что тот раз, когда Мария наведалась ко мне, был ее первым и единственным визитом в наш мир из потустороннего измерения, — каким бы оно ни было, — где она обитала после смерти. А чем дольше пребываешь в обличии призрака, тем сильнее становишься.

Если, конечно, как в случае с Марией, ты не переполнен ненавистью.

Да только нам с Джессом доводилось противостоять призракам не менее озлобленным, чем Мария, и мы всегда выходили победителями. Так что я знала: пока мы вместе, так будет и на этот раз.

Ложиться спать, зная, что кто-то будет сторожить мой сон, было, что и говорить, диковато. Однако стоило мне свыкнуться с этим, как мысль о том, что Джесс будет сидеть на банкетке с Гвоздиком и в свете собственного призрачного сияния читать книгу, найденную в спальне Дока, под названием «Тысяча лет», показалась даже приятной. Обстановка приобрела бы еще больше романтичности, если бы он просто сидел и с тоской взирал на мое лицо, но на безрыбье… И вообще — скольких вы знаете девушек, чьи парни безо всяких возражений готовы сидеть в их спальне и всю ночь караулить злобных непрошеных гостей? Зуб даю, вы и одной не назовете.

Видимо, в итоге меня все-таки сморил сон, поскольку, снова открыв глаза, я обнаружила, что наступило утро, а Джесс сидит на том же месте. Он дочитал «Тысячу лет» и приступил к следующей книге — уже с моей полки — «Мосты округа Мэдисон», которая, по всей видимости, жутко его забавляла, хотя он прилагал массу усилий, чтобы не рассмеяться слишком громко и не разбудить меня.

Господи, как неловко-то.

Тогда я еще не подозревала, что вижу Джесса в последний раз.

С этого момента весь день у меня как-то не заладился.

Похоже, хотя Мария и не помышляла о возобновлении знакомства с бывшим женихом, ее все же безумно привлекала мысль поиздеваться надо мной. Я начала что-то подозревать, когда достала из холодильника новый, еще не открытый пакет сока, купленный взамен того, который вчера прикончили Балбес с Соней.

Я как раз вскрыла пакет, когда на кухню притопал Балбес, выхватил его у меня из рук и поднес к губам.

В порыве раздражения я хотела было возмутиться, но мое гневное «Эй!» быстро превратилось в вопль отвращения и ужаса, когда в рот сводному брату полился отнюдь не сок — туда посыпались жуки.

Сотни, тысячи жуков. Живее всех живых, они извивались, выползали и падали из его открытого рта.

Случившееся дошло до Балбеса на долю секунды позже, чем до меня. Он швырнул пакет на пол и кинулся к раковине, пытаясь выплюнуть изо рта как можно больше черных жучков. А в это время полчище их сородичей выбегало из пакета на пол.

Не знаю, как я умудрилась найти в себе силы, чтобы сделать то, что сделала. Если я что и ненавижу, так это жуков. Это одна из основных причин — сразу после ядовитого дуба, — почему я провожу так мало времени на открытом воздухе. Нет, я ничего не имею против залетного муравья, тонущего в бассейне, или бабочки, приземлившейся мне на плечо, но покажите мне комара или, не приведи господи, таракана — и только вы меня и видели.

Однако, несмотря на мой почти парализующий страх перед любым живым существом размерами меньше арахиса, я подняла пакет из-под сока с пола, опрокинула его содержимое в раковину и затем — быстрее, чем вы успели бы произнести «Рейд», — щелкнула по кнопке измельчителя.

— Девьмо! — вопил Белбес, не прекращая отплевываться. — Гвебаное девьмо!

Только он кричал не «гребаное». Учитывая обстоятельства, его можно было простить.

На наши вопли прибежали Соня и отчим. Они застыли на месте и очумело уставились на сотни черных жуков, избежавших смерти в кухонной канализации и шнырявших сейчас по терракотовой плитке. До тех пор, пока я не рявкнула:

— Давите их!

После этого мы дружно принялись топать по полу, пытаясь достать как можно больше этих ползучих гадов.

К тому времени, как мы закончили свои пляски, смыться удалось лишь паре-тройке штук — им хватило мозгов забежать под холодильник, а один или два проделали весь путь до открытых стеклянных дверей и выбежали на веранду. Это был тяжелый, отвратительный труд, и мы замерли посреди кухни, прерывисто дыша… все, кроме Балбеса, который, охнув, ринулся в ванную, вероятно, чтобы прополоснуть рот ополаскивателем или проверить, не застряли ли между зубами жучиные усики.

— Что ж, впредь я не буду покупать органические продукты, — объявил Энди, когда я рассказала, что случилось.

В некотором извращенном роде получилось очень даже смешно. Вот только я знала: не суть важно, органический ли это продукт или замороженный концентрат, когда за дело взялся полтергейст.

Энди оглядел царящий на полу кавардак и, все еще пребывая в растерянности, выдавил:

— Мы должны убрать это до прихода твоей мамы.

Тут он попал в точку. Думаете, у меня бзик на жуках? Вы еще маму мою не видели. Любителями природы нас с ней не назовешь.

Мы разом окунулись в работу, соскребая и отмывая с плитки жучиные кишки, и в процессе я то и дело тонко намекала, мол, какое-то время надо бы заказывать еду не только на ужин. У меня не было уверенности в том, добралась ли Мария и до других продуктов, но, думается мне, в зоне риска находилось все, что лежало в буфете и холодильнике.

Энди охотно со мной согласился, разглагольствуя о том, как нашествия насекомых могут уничтожать целые посевы, сколько построек, над которыми он работал, привели в полную негодность термиты и насколько важно проводить регулярную дезинфекцию дома.